Городская волна
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Новосибирские
новости
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Однажды в Новосибирске: товарищ Дуся, связная Лиза и провокатор Сашка

18 сентября на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал краевед, основатель проекта «Дорогами гражданской войны. Сибирь», учащийся гимназии №5 Александр Мироненко. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин
Евгений Ларин
16:02, 24 сентября 2020

Взгляд назад. Исторический календарь

В ночь с 13-го на 14-е сентября 1943 года бойцы 139-й Рославльской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии у посёлка Бетлица Калужской области, совершили внезапную атаку, ворвались на сильно укреплённую высоту 224,1, заняли круговую оборону и удерживали высоту. Они обеспечили успешное продвижение дивизии к реке Десне. 18 бойцов уничтожили более сотни немецких солдат и офицеров. Подвиг стал песней композитора Вениамина Баснера и поэта Михаила Матусовского «На Безымянной высоте».

139-я стрелковая дивизия была сформирована в Новосибирске, и жителями нашего города были 17 бойцов из 18 защитников высоты. 10 из них были кировчанами и работали на заводе «Сибметаллстрой», впоследствии «Сибсельмаш».

16 сентября 2003 года на территории, которая примыкает к школе №131, открылся первый и единственный на тот момент за Уралом детский автомобильный городок.

17 сентября 1957 года приказом Министерства геологии и охраны недр СССР в Новосибирске организован Сибирский научно-исследовательский институт геологии, геофизики и минерального сырья.

17 сентября 1988 года на МЖК «Молодёжный» торжественно открыли улицу имени Владимира Высоцкого. В открытии приняли участие актёры Московского театра драмы и комедии — Театра на Таганке — которые были в Новосибирске на гастролях. После митинга артисты вместе со всеми сажали деревья во дворе дома №11 — первого дома улицы Высоцкого.

18 сентября 1938 года на основании Постановления Совета народных комиссаров от 7 июля был сформирован военный комиссариат Новосибирской области.

18 сентября 1953 года Совет Министров СССР постановил реорганизовать действовавший в Новосибирске филиал НИИ-17 Министерства авиационной промышленности в самостоятельный научно-исследовательский институт автоматических приборов — НИИ-19. По своим направлениям работы это было единственное научно-исследовательское учреждение страны.

18 сентября 2009 года на фасаде дома по улице Горького, 12 появилась мемориальная доска в честь художественного руководителя и главного дирижёра академического симфонического оркестра Новосибирской государственной филармонии Арнольда Михайловича Каца. В этом доме маэстро жил с 1970-го по 2007-й год.

20 сентября 2008 года в Кировском районе открылся самый большой на тот момент детский городок в Новосибирске. Его построили на деньги благотворительного фонда «Обнажённые сердца» при поддержке мэрии города.

IMG_0025(1).jpg
Детский автомобильный городок. Фото: Михаил Периков, nsknews.info

Однажды в Новосибирске. Звери Зверева

17 сентября 1947 года в Новосибирске организовали первый в Сибири зоопарк. Такая дата указана на Новосибирском краеведческом портале. А вот в статье Константина Голодяева «История Новосибирского зоопарка», опубликованной на сайте «Библиотека сибирского краеведения» говорится, что это произошло 29 августа 1947 года.

Тогда по распоряжению Совета Министров СССР на основе старого городского зоосада и военной зообазы был организован зоологический парк в центре Новосибирска, на улице Гоголя. Многие ещё помнят этот зоопарк. Долгое время он оставался единственным от Урала до Дальнего Востока. Тогда, в 1947 году, в нём было всего лишь 20 видов птиц и 34 вида зверей.

Зоопарк наш ведёт свою историю от зоологического сада, который появился в первой половине 1930 годов на основе агробиостанции. Находилась она на ул. Нарымской, 2, рядом с нынешней площадью Кондратюка. Зоосад создал учёный, известный автор популярных книг о животных Максим Дмитриевич Зверев.

В начале 1935 года зоосад состоял из одного живого уголка при маленьком кабинете зоологии и первой в Сибири юннатской станции. В 1937 году усилиями Зверева и работников детского комбината, который построили на месте бывшего сада «Альгамбра», под зоосад приспособили небольшое помещение. Список животных расширился до 50 видов птиц и 35 видов зверей. Этот зоосад находился на ул. Сибирской, 55.

Зоопарк на Гоголя фактически появился там ещё во время войны — там разместили животных, которых вместе с людьми эвакуировали из цирков и зоопарков страны. Он был неухоженным, с холодными и тёмными помещениями. Вскоре горисполком решил строить новый зоопарк. На примыкающем пустыре построили новые деревянные вольеры и цементированный бассейн для водоплавающих птиц.

Но лишь в 1978 году была подготовлена проектная документация по новой территории в Заельцовском районе. В следующем году зоопарк начали было строить, но стройку тут же остановили: прекратилось финансирование. Работы возобновили только в 1985 году — помогли крупные предприятия и заводы.

В 1993 году новый зоопарк открыли для посетителей, но до 1999 года в городе работало два зоопарка. Последние животные вместе с администрацией зоопарка переехали с Гоголя лишь в 2005 году.

 

Было — не было. Свояченица ново-николаевского подполья

В гостях в студии «Городской волны» — краевед, основатель проекта «Дорогами Гражданской войны. Сибирь», учащийся гимназии №5 Александр Мироненко.

Евгений Ларин: Не так давно моему собеседнику удалось обнаружить документы, которые проливают немного света на судьбу легендарной революционерки, ново-николаевской подпольщицы Евдокии Борисовны Ковальчук, «товарища Дуси», как называли её соратники. Если точнее, то речь идёт о некоторых обстоятельствах её гибели в сентябре 1919 года. Об этом мы и поговорим сегодня в нашей главной рубрике.

Минимум знаний, которым мы, обыватели — это слово не обидное — обладаем о Дусе Ковальчук — это то, что она в 1919 году была замучена колчаковцами. Именно так написано на её бюсте в аллее бюстов революционеров в Сквере Героев Революции. Причём только у неё написано это слово — «замучена», а не «расстреляна», как все остальные.

Что означает «замучена»? Как именно замучена, и какими именно колчаковцами? Всё это совершенно непонятно, потому что в то время в городе орудовали и чехи, и поляки, и колчаковская контрразведка, и каратели...

Мы сегодня попытаемся ответить хотя бы на некоторые из этих вопросов. Но начать я предлагаю вот с чего. Давайте напомним, что нам известно — или было известно до настоящего времени — о Дусе Ковальчук, о её происхождении семье, роде деятельности? Она же не сразу стала заниматься революционными делами.

Александр Мироненко: Как бы это ни было парадоксально, но из биографии Евдокии Борисовны Репиной, по мужу Ковальчук, известно очень мало. До 1918 года она оставалась в тени. До сих пор доподлинно неизвестно, в каком селе Сергачевского уезда Нижегородской губернии она родилась. Очень мало известно о происхождении её родителей, вообще ничего не известно о её матери.

Мы знаем, что её отец, Борис Андреевич Репин, был плотником. Приехали они в Ново-Николаевск во время, когда у нас шло активное строительство Транссибирской железнодорожной магистрали и моста через Обь. Некоторые исследователи говорят, что они приехали в 1895 году, другие — что в 1897 году. Это версия опирается на то, что Евдокия Борисовна вышла замуж в 16 лет. Сама 1881 года рождения, 16 ей исполнилось в 1897 году. То есть они приехали сюда, и её тут же выдали замуж.

Евгений Ларин: 16 дет в то время — это уже не так и рано?

Александр Мироненко: Всё равно рановато. Если смотреть метрики, то обычный возраст для замужества тогда был 17-18 лет. К концу 19 века замужество в 16 лет — это достаточно редкий случай.

Сюда со всей России тогда приезжали рабочие, это совершенно закономерная ситуация того времени. Даже мои предки оказались в Красноярске, некоторое время назад приехав строить там железнодорожный мост через Енисей.

Евгений Ларин: О муже Евдокии Ковальчук тоже очень сложно найти какие-то достоверные сведения. По одним данным он был машинистом, по другим — парикмахером или кем-то в этом роде.

Александр Мироненко: Да, существует две версии того, кем был Фёдор Ковальчук. Наверное, в силу того, что это не столь значимая фигура, его биографией не занимался вообще никто. По одной из версий, у него была парикмахерская на привокзальной площади, в которой он сам стриг. По другой версии, он был машинистом паровоза.

Точно известно одно: он был ярым монархистом, что шло в разрез с политическими взглядами его супруги в дальнейшем. Здесь интересный социальный конфликт: как в итоге так получилось, что его дом стал явочным центром подполья.

IMG_9523_tn.JPG
Александр Мироненко. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Возможно, о разных профессиях идёт речь просто в разные периоды времени?

Александр Мироненко: Быть может и так.

Евгений Ларин: Есть ещё интересный момент — он будет важен в нашей дальнейшей беседе. Одни источники указывают на то, что замужем за Александром Петуховым — это известный революционер, большевик, один из руководителей большевистского движения в городе — была сестра Евдокии Ковальчук, а по другим источникам — её дочь. Всё-таки она была свояченицей Петухова или его тёщей?

Александр Мироненко: Вероятнее всего, она была свояченицей Петухова. Даже не беря в расчёт данные из биографии Петухова, здесь идёт в ход чистая математика. Евдокия Борисовна 1881 года рождения. Даже если допустить, что она родила дочь в 1897 году, в 16 лет, сразу после замужества, то в 1907 году, когда она начинает связываться с подпольем, дочери было всего 10 лет.

А в это время Петухов по некоторым данным уже был женат. В 1906 году, когда он приехал в Ново-Николаевск, он почти сразу женился. Я считаю, что Александра Борисовна Репина, младшая сестра Евдокии Борисовны Ковальчук, и была супругой известного революционера Александра Иосифовича Петухова.

Евгений Ларин: Тем не менее — мы запомним этот факт — они были близкими родственниками. В связи с этим давайте попытаемся представить, как Дуся попала в эту тёплую компанию большевиков? По каким соображениям? Была ли она истинной революционеркой, либо это произошло как-то по-доброму, по-родственному: она была доброй хозяйкой, сострадательной женщиной, помогала, потому что была неравнодушна к людям?

Александр Мироненко: Это достаточно сложный вопрос, так как материалов, связанных с началом революционной карьеры Евдокии Борисовны, толком не осталось. Я склонен считать, что изначально её помощь подполью, быть может, была обусловлена простой добротой или семейной любовью.

Но в дальнейшем она действительно стала идейной революционеркой, солдатом, борцом за дело революции. Это мы видим по её поступкам после февральской, октябрьской революции и в годы Гражданской войны. Конечно, я более чем уверен, что Петухов сыграл не последнюю роль в том, что Евдокия Борисовна оказалась в большевистском подполье. Но, в конце концов, идеологическая подоплёка, наверное, сыграла решающую роль.

Евгений Ларин: Если рассуждать чисто по-семейному: муж — монархист, жена замужем за революционером. Как в этой семье могло дойти до того, что там начали чуть ли не квартировать беглые большевики?

Александр Мироненко: Для российской действительности начала 20 века это обыденная ситуация, когда даже в одной семье происходит огромнейшее расслоение по политическим взглядам. Опять же, ссылаясь на моих предков, была такая ситуация, когда отец, глава семьи, был монархистом, старший сын ушёл в армию Колчака подпоручиком, второй сын ещё с 1915 года связался с большевиками, старшая дочь в дальнейшем была выслана с мужем-эстонцем. Происходило максимальное расслоение, в России такое встречалось часто, по сути, на каждом шагу.

Евгений Ларин: Давайте попробуем периодизировать жизнь Евдокии Борисовны. Когда она связалась с большевиками, и началась её революционная деятельность?

Александр Мироненко: В 1907 году, уже на закате первой русской революции, она начинает приобщаться к большевистскому подполью. Тогда её подпольная деятельность была ограничена хранением литературы, оружия для подпольщиков.

IMG_9568_tn.JPG
Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Но оружие — это уже не так безобидно, как листовки!

Александр Мироненко: Да, это уже другая статья. В 1910 году она становится полноценным членом подполья. Её работа, опять же, ограничена, в основном, хранением. Она начинает впускать в свой дом подпольщиков из других регионов, беглых, приезжих. Её дом медленно, но верно становится явочной квартирой — достаточно распространённое явление. Плюс она включается в агитационную работу среди солдат, среди населения, в частности, в железнодорожных мастерских.

Евгений Ларин: Она стала заметной фигурой в подпольном движении?

Александр Мироненко: До 1917 года фигура Евдокии Борисовны была рядовой. Она была простым агентом большевистского подполья. Но с 1917 года, когда она вступает в РСДРП, и в дальнейшем, после падения советской власти в Ново-Николаевске в 1918 году, она становится одним из тех, кто возглавляет это самое подполье.

Евгений Ларин: В 1918 году во время событий чешского переворота убивают её свояка, близкого родственника, мужа сестры. Для женщины, которая, как мы уже поняли, была неравнодушна к людским проблемам и бедам, это, наверное, стало серьёзным ударом? Что-нибудь указывает на то, что с ней произошло, как это на неё повлияло? 

Александр Мироненко: Конкретных данных, даже воспоминаний, оставленных за тот период, немного. Достоверно известно, что Евдокия Борисовна занимала ведущую роль в организации похорон Петухова, Шмурыгина, Горбаня, Серебренникова и Полковникова — пятёрки большевиков, расстрелянных 4 июня 1918 года

Евгений Ларин: Тех, чьи останки ныне покоятся в Сквере Героев Революции.

Александр Мироненко: Да, она организовывала их похороны. После этого она очень активно включилась в работу по поддержке семей революционеров, репрессированных — арестованных, расстрелянных, сосланных. Она начинает помогать в подготовке побегов из тюрем — этот факт неоднократно мелькал даже в советской литературе.

В дни декабрьского-февральского восстания в Омске 1918-19 годов она выступала сторонником организации восстаний в других городах, она считала, что это мог бы быть переломный момент. Мы отчётливо видим, что после расстрела Петухова деятельность Евдокии Борисовны Ковальчук идёт только по нарастающей. Она начинает пользоваться более радикальными методами, ввязывается в гораздо более крупные авантюры, нежели до этого.

Евгений Ларин: Мы походим к тому моменту, когда в сентябре 1919 года её арестовывают. Как это могло произойти? Её кто-то сдал, либо на неё как-то вышла контрразведка? Кто и за что её арестовал? Её же нужно было схватить на каком-то конкретном деянии?

Александр Мироненко: Здесь мы плавно переходим к документам, которые я обнаружил в Государственном архиве Красноярского края, к воспоминаниям членов семьи Сурновых, о них мы ещё поговорим. Там сказано, что некий рабочий из железнодорожных мастерских Сашка — это было его прозвище — в определённый момент приблизился к революционному подполью.

Евгений Ларин: Намеренно?

Александр Мироненко: Вероятнее всего, да. Оказался засланным казачком. К сентябрю 1919 года именно благодаря ему произошёл провал практически всех явочных квартир в Ново-Николаевске. Первый провал произошёл в июле 1919 года, второй — в сентябре. В июле была организована первая партия, где был, в том числе, известный революционер Павлов.

Потом арестовали Шамшиных, очень известное семейство в наших краях, и Евдокию Борисовну Ковальчук. Это была заранее спланированная операция колчаковской контрразведки, которая оказалась успешной.

Стоит сказать, что Сашка, этот самый засланный рабочий, даже бывал на собраниях подполья на Второй Ельцовке. Из воспоминаний Сурновой: «Привёл их сюда один рабочий, бывший здесь, на собраниях в Берёзовой роще и за Второй Ельцовкой. Он знал в лицо Евдокию Ковальчук, Зину Шахматову и Лизу Сурнову». Это был провокатор.

Евгений Ларин: Что ей инкриминировали?

Александр Мироненко: О конкретных обвинениях речи не шло. Было в целом обвинение в подпольной работе. Скорее всего, её обвиняли в главенствовании этой подпольной организации, участие в незаконных собраниях парторганизации, активную поддержку большевиков из других регионов, которые сюда приезжали, координацию нашего подполья.

Известно, что Евдокия Борисовна несколько раз организовывала операции по пересылке наших большевиков в Омск, Иркутск. В частности, брат Елизаветы Сурновой, Владимир, был отправлен в Иркутск. В этом Евдокия Борисовна сыграла не последнюю роль. Там целый ряд статей, по которым приговор был один — смертный.

IMG_9519_tn.JPG
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Это всё нужно было доказывать? Либо к этому подходили иначе?

Александр Мироненко: Здесь, скорее всего, доказательство оказалось ограничено свидетельством человека, который лично видел Евдокию Борисовну, засланного казачка. К тому же потом Елизавета Сурнова вспоминала — я потом ещё скажу об очной ставке — что даже по поведению допрашивающих офицеров, по поведению Евдокии Борисовны было отчётливо понятно, что о её подпольной деятельности им известно почти всё.

Евгений Ларин: Какие именно документы удалось найти, как, при каких обстоятельствах?

Александр Мироненко: Это была случайность. Во время карантина, когда архивная работа была максимально ограничена, я стал заниматься переработкой фондов Красноярского государственного архива. Стоит сказать, что это один из немногих архивов, у которого отсканировано огромное количество дел, их можно посмотреть, не выходя их дома.

Я обнаружил фонд истории партии, истории революции по типу фонда П-5 в нашем архиве. Там было такое дело: «Воспоминания участников тематической группы истории революционной борьбы в тылу Колчака. Люди большевистского подполья в Сибири 1918-19 гг.»

Казалось бы, максимально расплывчато. Но там оказались воспоминания Елизаветы Васильевны Ванюковой, в девичестве Сурновой. Это дочь известной подпольщицы Елены Кирилловны Сурновой, которой принадлежала явочная квартира по улице Енисейской. Это воспоминания её дочери, которая, по сути, в подпольной работе была непосредственной ученицей Евдокии Борисовны Ковальчук.

Об этом есть строчки в книге, посвящённой семье Сурновых. Точнее, книга посвящена подпольщикам в целом, но огромная её часть посвящена Сурновым. Там говорится о том, что с определённого момента Елизавета Сурнова работает под непосредственным началом товарища Дуси. В основном, она на тех же встречах в роще за Второй Ельцовкой стояла «на шухере», то есть она была сторожем.

В силу того, что она была ещё совсем молодой девушкой, она извещала Евдокию Борисовну о том, что ей надо куда-то явиться, или наоборот — не стоит являться. У них была своя система кодов. По официальной версии Елизавета у Евдокии Борисовны, которая была швеёй, заказывала платья. Один раз она якобы заказывала даже свадебное платье.

Об этом она говорила, когда приходила к дому Евдокии Борисовны. Спрашивала, дома ли швея. «Нет, швеи дома нет». — «Но мне очень нужно заказать платье». Это был целый шифр. Елизавета передавала информацию, потом какое-то время перебирала документы подполья на секретарской, по сути, должности.

Евгений Ларин: Объёмное дело — то, которое удалось обнаружить?

Александр Мироненко: В целом оно больше 40 страниц. Но нас интересуют около шести страниц, которые посвящены аресту Александра Бойкова, это ещё один известный подпольщик, который был арестован в Ново-Николаевске. Но, как бы это ни было странно, Сурнова, которая была ответственна за эту часть повествования об аресте Бойкова, посвятила свой рассказ, в основном, Евдокии Борисовне Ковальчук, её аресту и её гибели.

Евгений Ларин: Давайте реконструируем события, если найденные документы позволяют это сделать — с момента ареста. Во-первых, кто её арестовал?

Александр Мироненко: Её арестовала польская жандармерия. Ранее советские и российские источники ставили этот пункт под вопрос: то ли это была чешская жандармерия, то ли польская, то ли это была просто колчаковская контрразведка. У нас есть два источника: воспоминания семьи Сурновых и документ, найденный в красноярском архиве.

Там указано, что Евдокия Борисовна Ковальчук была арестована поляками. Мы должные понимать, что воспоминания не дают нам стопроцентной уверенности в событиях, происходивших уже 101 год назад, но та точность, с которой там указаны даты и адреса, позволяют обзавестись некой уверенностью в правдоподобности написанного в документе.

Евгений Ларин: Как происходил арест?

Александр Мироненко: Ранее не было известно ни даты ареста, ни даты гибели Евдокии Борисовны. Но буквального один разворот в найденных недавно документах пролил достаточно много света на события. Теперь нам известно, что 13 сентября в дом Евдокии Борисовны Ковальчук, ныне Ленина, 92Б, явилась польская контрразведка и арестовала её. Она была доставлена на Омскую, 32, в здание польской жандармерии. Этот адрес подтверждён, там действительно находилась польская контрразведка.

Евгений Ларин: Жандармерия и контрразведка в каких отношениях находились?

Александр Мироненко: Думаю, здесь мы смело можем ставить между ними знак равенства. Это вопрос воспоминаний, точнее формулировок человека, их составлявшего. В ночь на 19 сентября 1919 года была арестована Елизавета Сурнова. Собственно, тогда рабочий Сашка привёл их на явочную квартиру.

Сурнова была арестована и доставлена в ту же польскую жандармерию. Также была арестована её сестра Анастасия. Наверное, стоит сказать, что после этого ареста она сошла с ума. Пытки, которые вершились в жандармерии — это был верх ужаса. Когда Анастасию доставили домой, то мать её сначала даже не узнала.

Елизавету столь жестокие пытки, к её счастью, обошли. И здесь, в польской жандармерии, Елизавета пересекается со своим учителем, с Евдокией Борисовной. На какое-то время они становятся сокамерницами. Их, понятно, тасовали по камерам. Но в один момент у них состоялась очная ставка. На вопрос, заданный офицером, знает ли Евдокия Ковальчук Елизавету Сурнову, Евдокия Борисовна ответила, что знает: она шила ей платья.

Именно в этот момент Елизавета поняла, что офицерам польской контрразведки известно очень много о подпольной деятельности Ковальчук. Сказать, что они не знакомы, было просто нельзя, так как многие видели Елизавету у Евдокии Борисовны.

IMG_9516_tn.JPG
Евгений Ларин и Александр Мироненко. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: И вот тут, надо полагать, начинаются те самые канонизированные мучения?

Александр Мироненко: После этой очной ставки их с побоями вытолкали в коридор, прогнали шомполами до камеры, и они оказались в одной камере. Как и когда Дусю Ковальчук увели из камеры, Елизавета Сурнова не помнит: побои продолжались в камере, и она потеряла сознание. Очнувшись, Евдокию Борисовну она уже не обнаружила. Елизавету и Евдокию избивали и дальше, требовали выдать остальные явочные квартиры, имена.

Евгений Ларин: То есть к тому моменту взяли ещё не всех.

Александр Мироненко: Конечно, не всех. Белые понимали, что сеть гораздо крупнее, что они взяли верхушку, но нужно было достать и до низших звеньев этой цепи. Требовали адреса товарищей, их настоящие имена, позывные, места, где они часто появляются — всю возможную информацию обо всех членах большевистского подполья.

Сурнова молчала, по крайней мере, так она утверждает в своих воспоминаниях. Вот цитата: «Я знала, что рядом со мной находятся мои товарищи, что они страдают, но не сдаются. Это придавало мне силы вынести все избиения, истязания и изнасилования».

Евгений Ларин: А что же Евдокия Борисовна?

Александр Мироненко: С тех пор, как её увели из камеры, Елизавета Сурнова её больше не видела. Ночью 19 сентября в общую камеру дошла страшная весть: после очередных пыток Евдокия Борисовна покончила с собой в своей камере.

Евгений Ларин: А этому есть какие-то доказательства?

Александр Мироненко: Пока этот факт опирается на воспоминания Сурновой, которая одним из ближайших соратников Дуси Ковальчук, и одной из тех, кто последним видел Евдокию Борисовну в живых. И ещё есть биографическая книга о Сурновых, составленная по воспоминаниям всего этого семейства.

Евгений Ларин: Насколько мы можем этим воспоминаниям доверять?

Александр Мироненко: Я думаю, что эти документы вычёркивают версию о расстреле, по крайней мере, с большой долей вероятности. Остаются две ключевых версии. Возможно, это действительно самоубийство. Не думаю, что Сурновой, учитывая политическую окраску, о которой мы часто говорим, имело смысл лгать о гибели Дуси Ковальчук.

Вторая версия: она погибла непосредственно во время пыток. Те же белополяки могли заявить, что она, дескать, сама свела счёты с жизнью, а не погибла при допросе. Тем более, что, как сказано в воспоминаниях и в книге, на которую я всё время ссылаюсь, другие заключённые — Шамшины, которые были арестованы в то же время, что и Дуся Ковальчук — были расстреляны в другой день.

Евдокия Борисовна погибла отдельно от других заключённых, а не во время общего расстрела. То есть, действительно, остаются две версии: либо гибель во время пыток, либо самоубийство, к которой я больше склоняюсь в силу близости Сурновой к Ковальчук.

Евгений Ларин: Евдокия Борисовна в разговоре с Сурновой упоминала что-нибудь о таких намерениях?

Александр Мироненко: А им не дали поговорить вместе. Их довели до камеры, Сурнову избили до потери сознания, а потом Ковальчук увели.

Евгений Ларин: Вообще поляки каким-то образом фиксировали документально, что они делали, кого и когда расстреливали? Какая у них была практика?

Александр Мироненко: С наибольшей долей вероятности фиксировали. В начале августа я побывал в Москве в архиве. Существуют фонды контрразведок, документы, но они очень отрывочны, потому что, во-первых, далеко не все данные были доставлены в Москву, а во-вторых, за ненадобностью этих документов они часто уничтожались.

Например, в военно-историческом архиве я столкнулся с тем, что тысячи личных дел выпускников Владимирского военного училища были ликвидированы. По мнению советской власти, архивы были переполнены, поэтому не самые нужные документы можно было ликвидировать.

Здесь, думаю, стоит сделать ставку на польский военный архив, с которым я сейчас стараюсь активно работать. Пока безуспешно, но будем надеяться, что в дальнейшем этот момент будет исправлен.

Евгений Ларин: Когда в декабре 1919 года расстреливали мятежников из Барабинского полка и арестованных большевиков, их тела бросили, где попало — в тюрьме, во дворе, в оврагах. Но это понятно — делалось в спешке, белые уходили из города. В сентябре о спешке речи, вроде, ещё не шло. Почему мы не знаем, где и как хоронили расстрелянных? Это не было принято где-то отмечать?

Александр Мироненко: Многие, как и муж Евдокии Фёдор Ковальчук в своё время, склоняются к той версии, что, вероятнее всего, захоронение убитых в польской жандармерии находится в районе речки Второй Ельцовки. Об этом говорит целый ряд источников.

Многие говорят о том, что там находились многочисленные захоронения репрессированных колчаковской властью — расстрелянных в подполье, убитых в застенках,умерших от пыток. Другой вопрос заключается в том, что в дальнейшем эти могилы либо были ликвидированы — перенесены, зачищены, перезахоронены — либо они до сих пор находятся неизвестными.

И в силу того, что Евдокия Борисовна погибла немного раньше, чем были расстреляны остальные, то с огромной долей вероятности она была похоронена не с теми, с кем была арестована.

Евгений Ларин: Найденный документ, как я понимаю, не был засекречен?

Александр Мироненко: Конечно, он не был засекречен, потому что он изначально составлялся как памятный документ, рассказывающий о героических подвигах подпольщиков Сибири. Просто он не был издан в широкий тираж. Авторы составили воспоминания и отложили их в архив. Поэтому мы и не знаем многих фактов из этих документов.

Евгений Ларин: Возможно такое, что советская власть намеренно замалчивала самоубийство Дуси Ковальчук, ибо это не достойно героя революции?

Александр Мироненко: Да, тут можно попробовать выдвинуть такую теорию, что о самоубийстве не говорилось целенаправленно. Думаю, все согласятся, что расстрел — это более героическая участь.

Евгений Ларин: А тут, дескать, стойкости духа не хватило.

Александр Мироненко: Да. Кстати, Елизавете Сурновой потом просто повезло. Её вместе с сестрой выпустили, потому что, во-первых, она в одном из коридоров увидела польского солдата по фамилии Горский, который учился в ишимской гимназии вместе с её старшим братом. Он сыграл не последнюю роль в её освобождении.

Во-вторых, отец Елизаветы работал в «Закупсбыте». И человек, имеющий влияние на польскую жандармерию, оказался непосредственным начальником её отца в «Закупсбыте». Он явился в жандармерию и сказал, дескать, их отец сейчас трудится на благо нашей власти, а вы, мол, держите его дочерей в застенках. Их выпустили.

Но Елена Кирилловна, их мать, как я уже сказал, младшую дочь сначала просто не узнала. Старшая вернулась тоже вся в побоях. В этих застенках они пережили, наверное, наиболее страшные моменты своей жизни.

IMG_9520_tn.JPG
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: А как искали предположительное место захоронения Евдокии Борисовны? Раскапывали, пытались опознать?

Александр Мироненко: Тут опять парадокс. Как я уже говорил, почему-то одна из самых известных подпольщиц осталась без исследования своей биографии и достоверно задокументированных советской властью поисков захоронения Евдокии Борисовны и других подпольщиков. Их не было.

Не проводилась целенаправленная работа с прочёсыванием леса в поисках могилы. Тем более что известно, где находилось большинство таких братских захоронений. Почему такая работа не была проведена — мне не понятно. Известно, что в 1920-21 годах Фёдор Ковальчук прочесал в меру своих возможностей предположительное место захоронения, но жену не нашел.

Евгений Ларин: Замучили — и ладно.

Александр Мироненко: Дальше всё кануло в лету.

Евгений Ларин: Недавно в интернет-СМИ появилось сообщение, что с дома на ул. Ленина, 92Б исчезла мемориальная табличка.

Александр Мироненко: Да. Этот дом достаточно давно имеет статус культурного наследия, но почему-то находится в запустении, там ничего нет. Была одинокая мемориальная табличка. Насколько я помню, там было две таблички. Одна посвящена Евдокии Борисовне Ковальчук, вторая, которая была украдена либо снята целенаправленно, говорила о том, что в этом доме с 1905 года находилась явочная квартира.

Таблички были повешены ещё в советские годы, и они немного расходились с биографией Евдокии Борисовны. Даже предположить было бы странно, учитывая что муж Евдокии Борисовны — монархист, что ещё с 1905 года, ещё до того, как она влилась в большевистское подполье, там находилась явочная квартира. Возникает вопрос: кому понадобилась эта табличка? Может быть, городские власти решили-таки исправить ошибку. Я допускаю, что её кто-то просто снял и сдал на металлолом.

Евгений Ларин: А где на самом деле она должна была бы висеть?

Александр Мироненко: Явочных квартир в 1905 году было много. Только эта табличка должна была бы содержать немного другую информацию.

Евгений Ларин: Просто у нас в городе есть такая табличка, которая висит не на том здания, где ей полагалось бы висеть.

Александр Мироненко: Да, на нынешнем здании Краеведческого музея висит табличка, которая гласит, что в этом здании в 1917 году была установлена советская власть. В действительности и в 1917 году, и в 1918 году советская власть устанавливалось не в Городском торговом корпусе, то есть не в здании Городской думы. События становления советской власти происходили в здании, которое находилось совсем недалеко, между кинотеатром Маяковского и Городским торговым корпусом.

Это здание было снесено, место застроено. И, видимо, табличку за отсутствием здания просто перенесли на Городской торговый корпус как на историческое здание. Но это ошибка, это вводит в заблуждение жителей города.

Евгений Ларин: Саша, какие у вас ближайшие планы? Что предстоит сделать в скором времени?

Александр Мироненко: Сейчас я планирую, для начала, найти-таки записи о браке Александра Иосифовича Петухова, что вероятнее всего, с сестрой или с дочерью Евдокии Борисовны Ковальчук. Это прояснит историю того, в каких они находились родственных связях.

Потом было бы интересно найти документы о Фёдоре Ковальчуке. Ну и, конечно, сейчас придётся перебирать огромное количество дел в фонде П-5, посвящённых Ковальчук и её судьбе. Быть может, мы сможем найти ещё какие-либо воспоминания. Тем более что мне писали в нашей группе в Facebook, я сам натыкался на упоминания о том, что существуют ещё источники о самоубийстве Ковальчук. Найти эти документы — вопрос времени.

Евгений Ларин: Что ж, впереди много работы, будет ещё повод встретиться, поговорить и отчитаться о ней.

Главные новости из жизни нашего города — подписывайтесь на нашу группу в Одноклассниках.

Что происходит

Котики, маги и драконы: какие книги скупают новосибирцы на «ЛитРес»

Снег с дождём зарядит в Новосибирске до середины следующей недели

Учёные показали оборонщикам механическое сердце и климатическую трубу

Зелёное голосование: сделать утреннюю зарядку в сквере Калинина

Названы самые популярные у новосибирцев направления для отдыха

Больше 300 нарушений выявили при уборке снега во дворах Новосибирска

«Поверь в себя»: как особенных детей лечат творчеством в центре «Надежда»

В голосовании за зелёные зоны Новосибирска сменился лидер

В Новосибирске появились аллея Шукшина и территория «Старая башня»

Всем ребятам пример: «Героев с нашего двора!» наградили в Новосибирске

Строительный городок вырастет у Димитровского моста в Новосибирске

Показать ещё