{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
10 декабря на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». На связь со студией по телефону вышел член Новониколаевского военно-исторического клуба Игорь Ладыгин. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.
Взгляд назад. Исторический календарь
6 декабря 1905 года в типографии Николая Литвинова вышла брошюра «Годовщина города Ново-Николаевска». Автор — городской староста Захарий Крюков — приводит материалы однодневной переписи, которая прошла в городе 23 октября 1905 года. Это были данные о количестве жителей, их расселении по районам, сведения о школах, больницах, промышленных и торговых заведениях города. Эту брошюру называют первым книжным изданием будущего Новосибирска.
6 декабря 1985 года от станции метро «Октябрьская» до станции «Красный проспект» прошёл первый рабочий поезд.
7 декабря 1958 года в постоянную эксплуатацию сдали троллейбусную линию Вокзал — Кировский район. На новый маршрут вышли 13 машин. Его длина в два конца составила 22 километра.
7 декабря 1967 года новосибирский городской совет впервые принял решение о присвоении звания «Почётный гражданин Новосибирска». Первыми почётными гражданами в советской истории города стали большевик и участник гражданской войны Игнатий Громов, строитель, герой соцтруда Яков Еличев и трижды герой Советского Союза лётчик Александр Покрышкин.
9 декабря 1970 года в Новосибирске создали Ленинский район — за счёт разделения Кировского. Население Ленинки составляло 240 000 человек, в районе было 34 промышленных предприятия.
10 декабря 1913 года ново-николаевская дума решила принять участие во всемирной выставке городов во французском Лионе в апреле–мае 1914 года и ассигновала деньги на эти цели. За высказалось 20 гласных, против — трое, один воздержался.
Гласные, то есть депутаты, решили, что для города это шанс заявить о себе на высоком международном уровне. О том, насколько активно руководство города стремилось укрепить роль Ново-Николаевска в Европе, говорит хотя бы тот факт, что об участии других крупных городов Томской губернии в Лионской выставке газеты даже не упоминали. Российский павильон на выставке, которая открылась 18 апреля 1914 года, стал одним из самых популярных и посещаемых. Для молодого Ново-Николаевска это был первый официальный выход в свет.
10 декабря 1943 года в доме науки и техники Новосибирска состоялось совещание по вопросам организации Западно-Сибирского филиала Академии наук СССР.
А 12 декабря 1949 года обком ВКП(б) направил секретарю ЦК ВКП(б) Маленкову письмо о необходимости укрепления Западно-Сибирского филиала Академии наук СССР. Предлагалось, в частности, в 1950 году увеличить штаты филиала на 180 человек, выделить для приобретения научного оборудования по госбюджетным ассигнованиям 5 млн рублей и закончить строительство 16- и 21-квартирных жилых домов.
Однажды в Новосибирске. Как на царские именины...
6 декабря 1911 года, «в день тезоименитства Его Императорского Величества Государя Императора Николая Второго», в Ново-Николаевске произошло торжественное освящение городского торгового корпуса. Тезоименитство — это те же именины, но по отношению к членам царской семьи. Говорили именно так.
Вопрос о возведении собственного административного здания для городской думы обсуждали с 1908 года. Права на постройку «каменного торгового корпуса на Ново-Базарной площади Ново-Николаевска» добивались частные инвесторы. Но дума от их предложений отказалась и решила строить на городские деньги корпус торгового и административного назначения.
Договор на составление проекта, смет и ведение технического надзора за работами заключили с томским архитектором Андреем Крячковым. Место под строительство отвели по красной линии Николаевского проспекта напротив здания городских весов. Сейчас это Красный проспект и мэрия Новосибирска соответственно.
Договор, проект и основные строительные работы — всё это сделали очень быстро, в 1910 году. На 1911 год осталась лишь отделка. И вот посреди Ново-Базарной площади выросло огромное по тем временам здание. Да и сама Ново-Базарная была значительно больше современной площади Ленина: границы проходили по улицам Кабинетской (Советской), Семипалатинской (Орджоникидзе), Тобизеновской (Максима Горького) и Александровской (Серебренниковской).
Помещения на первом этаже корпуса сдавали в аренду под магазины, а на втором этаже располагался большой зал на тысячу человек для заседаний городской думы, деловых собраний, а также вечеров, выставок и спектаклей. В обе стороны от зала отходили анфилады комнат, которые занимали городская дума и управа, казначейство и отделение госбанка.
Фото: nsknews.info
В подвалах размещались склады продуктовых и промышленных товаров, котельная, склад угля и локальная электростанция для обслуживания торгового корпуса. На первом этаже по центру здания находился сквозной проезд, который позднее закрыли большим витринным окном. Над проездом была пожарная башня с будкой наблюдателя под куполом, на куполе — шпиль громоотвода.
После Октябрьской революции торговый корпус национализировали, но на первом этаже и в подвалах по-прежнему находились магазины и склады, на втором — органы власти, теперь уже советской. Кстати, эту самую власть 14 декабря 1917 года провозгласили не в торговом корпусе, как об этом говорит мемориальная табличка. Это произошло поблизости — в здании по адресу Красный проспект, 21, что находилось в квартале между улицами Чаплыгина и Горького. Когда в конце 1960-х годов этот дом снесли, табличка перекочевала на соседний торговый корпус.
Смотрите также
В 1979 году решением облисполкома городской торговый корпус передали областному краеведческому музею. Сегодня это здание — объект культурного наследия федерального значения.
Было — не было. Красно-белый заговор
На связи по телефону со студией «Городской волны» — член Новониколаевского военно-исторического клуба Игорь Ладыгин.
Евгений Ларин: Сегодня мы продолжим разговор, который начали ровно год назад — в декабре 2020-го. Но это не потому что мы не успели или забыли что-то рассказать. Всё дело в том, что тема восстания 2-го Барабинского полка и судьбы его командира, полковника Ивакина, — это один из ярких примеров, который говорит о том, что прошлое нашего города мы изучили ещё далеко не в полной мере и его история ещё далеко не написана. И пишется она вот прямо сейчас, буквально на наших глазах.
Мой собеседник — один из авторов живого исследования, которое продолжается сегодня и продвигается, насколько я понимаю, довольно успешно. Сегодня Игорь Валерьевич поделится с нами новыми сведениями, которые были получены уже после того, как мы с ним встречались и разговаривали в последний раз.
Но для начала, чтобы не нарушать целостность нашей сегодняшней беседы, давайте схематично напомним о событиях, которые происходили в Ново-Николаевске в ночь на 7 декабря 1919 года.
Игорь Ладыгин: В ночь с 6 на 7 декабря 1919 года в нашем городе происходило судьбоносное для всего восточного фронта гражданской войны событие, известное современникам как ивакинский мятеж, или мятеж Барабинского полка. После сдачи Омска белое командование планировало организовать оборону в Ново-Николаевске, чтобы удержать войска красной армии от дальнейшего продвижения на восток. Здесь планировали дать решающее сражение.
Однако части ново-николаевского гарнизона, куда были отведены подразделения 1-й армии, вместо того, чтобы готовиться к обороне, приняли участие в антиколчаковском заговоре, организованном эсерами. Следствием этого заговора и было вооружённое выступление частей ново-николаевского гарнизона с попыткой захватить власть в городе, арестовать генерала Войцеховского и других военачальников восточного фронта.
Игорь Ладыгин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Евгений Ларин: Давайте поясним. Ивакин и другие участники заговора считали, что, арестовав Войцеховского, они тем самым как-то переломят ход событий? Колчак побывал в нашем городе за несколько дней до этого и уехал дальше. То есть основные силы продолжили движение на восток. На что надеялись заговорщики?
Игорь Ладыгин: Долгое время считалось, что восстание в Ново-Николаевске — это инициатива полковника Ивакина, его офицеров и местных эсеров. На самом деле это была часть всесибирского мятежа против режима адмирала Колчака. И, как мы выяснили с моим коллегой Юрием Ивановичем Гончаровым, историком-любителем из Барнаула, фактически во главе заговора стоял комиссар Евгений Николаевич Пославский, член партии эсеров. Ивакин выполнял лишь военную часть мятежа.
Кроме того, Ивакин был не самый старший из офицеров, которые участвовали в мятеже в Ново-Николаевске. Поэтому, безусловно, решить проблему только восстанием в Ново-Николаевске эсеры не планировали. Мятежи планировались в Красноярске, в Томске, в Барнауле, в Иркутске. В других городах, в частности, в Красноярске, восстания удались. А в Ново-Николаевске мятеж не удался.
Цель была свергнуть режим адмирала Колчака, а затем договориться с большевиками о демократическом правительстве Сибирской республики в рамках коалиции, что потом и было сделано в Иркутске, в известном политцентре. В Ново-Николаевске планировалось то же самое.
И пусть нас не смущает то, что генерал Пепеляев, участник заговора, говорил, что после того, как режим адмирала изменится в сторону демократизации, будет продолжена борьба с красной армией. На самом деле эсеры обвели Пепеляева вокруг пальца. Целью было прекращение вооружённой борьбы с большевиками и организация вместе с ними всесибирской республики.
Евгений Ларин: И вот в ночь на 7 декабря полковник Ивакин вывел свои части на улицу. Они захватили, как мы знаем, несколько ключевых пунктов. Или не захватили, но, по крайней мере, такая версия была. И в прошлой нашей беседе мы остановились на том, что вы обмолвились, дескать, Войцеховский не звонил в польскую часть, не звонил командующему польской дивизией Румше, призывая на помощь поляков, которые, как нам известно из учебников истории, подавили восстание. Что произошло в действительности? Чем закончился мятеж?
Игорь Ладыгин: Во-первых, скажу, почему важно, звонил Войцеховский полякам или нет. Со слов генерала Сахарова и других его современников в учебники, в статьи учёных, исследователей перекочевала фраза о том, что мятежники забыли перерезать провода на станции и Войцеховский по телефону связался с полковником Румшей, который прислал польские войска, и они подавили мятеж.
Действительно, решающую роль в подавлении мятежа сыграли поляки, хотя в этом деле не только они участвовали, но также и российские части. Так вот, в ходе исследования нам удалось выяснить, что телефоны на станции всё-таки были перерезаны. И мы даже установили фамилию и звание офицера, который это сделал. Он был завербован мятежниками из числа офицеров 2-й армии Войцеховского.
Мы долго пытались выяснить, где же были поляки, что они так быстро прибыли на станцию, где мятежники пытались арестовать Войцеховского. Они отцепили его вагон и пытались его укатить. Всё оказалось просто. Польские эшелоны, которые ещё не успели отбыть из Ново-Николаевска, стояли там же, на станции, на соседних путях. Там же был эшелон Румши.
И генерал Войцеховский ему не звонил, а прошёл пешком под вагонами, вместе с генералом Щепихиным дошёл до вагона польского военачальника лично, рассказал ему о том, что происходит, и обратился к нему за помощью. Да, связь с Румшей была, но не с помощью телефона, а посредством прямого контакта.
Евгений Ларин: То есть получается, что Войцеховского не арестовали? Много где можно встретить информацию о том, что штабной вагон и вообще состав окружили и Войцеховский таким образом попал под арест. Выходит, это было не так?
Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Игорь Ладыгин: Контрразведка и командование 2-й армии переиграли Ивакина и мятежников. Войцеховского не было в штабном вагоне, там находился его адъютант. А Войцеховский был в вагоне для отдыха. И они вместе со Щепихиным совершенно спокойно оттуда вышли и прошли до эшелона Румши, который стоял через один путь.
Евгений Ларин: Осенью 1919 года в Ново-Николаевске, судя по всему, активно работала польская жандармерия. В частности, в сентябре были арестованы Дуся Ковальчук и много других членов подпольной организации. Очевидно, польская жандармерия действовала достаточно эффективно.
В воспоминаниях добровольца службы связи 5-й Сибирской польской дивизии, которые вы опубликовали в своей группе во «ВКонтакте», унтер-офицер Станислав Богданович говорит, что часть мятежников была арестована накануне их выступления.
А Барабинский полк, который польский связист называет колчаковским, поляки уже ждали на станции, где его сразу и разоружили. То есть польской жандармерии удалось раскрыть и этот заговор? Откуда полякам могло стать известно о том, что готовится мятеж?
Игорь Ладыгин: Действительно, польская контрразведка и жандармерия много чего знали. Пока их дивизия стояла в Ново-Николаевске, практически в каждом польском полку были обнаружены ячейки большевиков. Активно работала ещё и русская контрразведка. Мы об этом говорили год назад и публиковали материалы о том, что в ставку верховного главнокомандующего о планах заговорщиков было доложено.
Теперь что касается того, ждали ли поляки восставших на станции или нет. Подавление мятежа на станции польской комендантской ротой произошло только после обращения Войцеховского. Как мы и говорили год назад на основании воспоминаний Пославского и офицера Балыченцева, с польской дивизией у мятежников были договорённости о том, что поляки не будут вмешиваться в подавление восстания. Поляки о мятеже знали, но подавлять его они не планировали.
Накануне восстания, 6 декабря, поляки стали арестовывать большевиков-заговорщиков в своей дивизии. Что именно пошло не так, почему польская жандармерия начала аресты, мы пока, к сожалению, не установили — что явилось причиной разрыва договорённостей. Но и Войцевховский, и Румша узнали о заговоре от русской контрразведки. А именно — от полковника Макри. Но вмешиваться поляки сначала не планировали. И лишь после просьбы Войцеховского и Щепихина Румша вмешался.
Во многом эта ситуация была связана с тем, что в польской дивизии было троевластие. Там фактически было три начальника: Валериан Чума, Казимир Румша и будущий командир дивизии полковник Ян Скоробогатый-Якубовский. Уже было понятно, что он будет назначен.
В воспоминаниях Станислава Богдановича приводится тот факт, что сначала Румша распорядился, что женщины и раненые уедут до эвакуации дивизии. Делегация женщин пошла к Чуме. Тот отменил приказание Румши, и дивизия стала эвакуироваться вместе с женщинами. Возможно, что вмешательство в подавление мятежа связано как раз с этим троевластием. Договорились с кем-то из поляков, но Румша, скорее всего, не дал однозначного ответа. Скорее всего, договорённости были с Чумой.
Мы ещё нашли подтверждения тому, что эти договорённости были. Но что пошло не так, мы пока не выяснили.
Евгений Ларин: То есть это ещё предмет дальнейшей работы?
Игорь Ладыгин: Да, мы постоянно получаем документы, материалы. Возможно, что процесс исследования не закончится никогда!
Евгений Ларин: С каждым разом открываются всё новые подробности?
Игорь Ладыгин: Да, появляются новые вопросы, на которые нужно найти ответы. Пока версия такая, что и эсеры по своим каналам, и командование красной армии достигли договорённостей с 5-й польской дивизией. Мы считаем, это также было связано с тем, что при посредничестве Антанты велись переговоры об установлении границ между РСФСР и Польшей. Переговоры эти ничем не закончились, и, возможно, из-за этого достигнутые договорённости и были разорваны.
Евгений Ларин: Мы уже сказали, что вооружённый мятеж был подготовлен совместными силами эсеров и большевиков. Вы упомянули, что со стороны эсеров мятежом руководил Пославский. А кто руководил со стороны большевиков?
Игорь Ладыгин: Действительно, большевистское подполье было сильно разгромлено действиями белой и польской контрразведок. Но Ново-Николаевск был очень важным городом для красной армии. Поэтому Сиббюро центрального комитета большевиков направило в Ново-Николаевск из Семипалатинска известного большевика Калашникова.
Он возглавил большевистское подполье и объединил вокруг себя всех, кто не был арестован. Переговоры с Пославским вёл именно Калашников. Это был очень авторитетный член партии с большими организаторскими способностями.
Игорь Ладыгин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Евгений Ларин: Поговорим о судьбе номинального руководителя восстания — полковника Аркадия Васильевича Ивакина. Вам удалось найти уникальную запись голоса одного из участников суда над Ивакиным. Расскажите о ней: когда, где и как была найдена запись голоса капитана Раевского?
Игорь Ладыгин: В конце прошлого года Колумбийский университет в Нью-Йорке на своём сайте выложил уникальные аудиозаписи, сделанные на радио «Свобода» в 1960-х годах — в 1967 году, если я не ошибаюсь, когда записывались интервью с оставшимися в живых белоэмигрантами. Мы с Юрием Ивановичем начали их отслушивать.
И среди прочих была запись голоса одного офицера. Мы послушали первую часть и ничего интересного не нашли. Этот офицер воевал на юге России, а нам юг не интересен. Мы эти воспоминания дослушивать не стали. А один мой коллега, с которым мы работали по истории канадских и сербских частей в Сибири, — Леонид Геннадьевич Капустин — прислал мне вторую часть воспоминаний этого офицера и попросил обратить на неё внимание, потому что во второй части этот человек рассказывает о мятеже в Ново-Николаевске.
Мы проделали очень большую работу, Юрий Иванович провёл масштабное расследование, и выяснилось, что фамилия офицера была названа ошибочно. На самом деле это было интервью с офицером Львом Раевским, который служил вместе с Ивакиным. Раевский командовал третьей ротой, а Ивакин — второй. Просто, когда записи выкладывали на сайт, фамилию написали неправильно. Раевский был эмигрантом, он уехал после второй мировой войны.
Евгений Ларин: Теперь давайте послушаем фрагмент этой записи, которая касается непосредственно суда над полковником Ивакиным. Это очень интересный фрагмент:
«...И вот вечером в салон-вагоне — стол, покрытый сукном. Вошли члены военного суда. Генерал — председатель, два полковника, кажется, были членами суда. Уселись, и председатель, генерал Семёнов, отдал приказ: „Введите арестованного“. И вот вводят как раз моего полковника, моего знакомого. Я был потрясён и поражён. Такой конец интересной карьеры.
Суд происходил так. Ему предложили сесть, он уселся около стола. Вестовые внесли чай, лимон, какие-то ещё закуски. Всё это было распределено. Председатель, кажется, сам подал ему чашку чаю. „Ну, поговорим-с, господин полковник“. И вот началась беседа. Это не был допрос, это была беседа. Задавали вопросы, перебивали друг друга. Он отвечал. Но беседа происходила в строго корректных тонах. Он называл „ваше превосходительство“ или „господин полковник“. Ему тоже говорили „господин полковник“. Словом, ничто не предвещало, казалось бы, драматического конца.
У меня выпали из памяти подробности, но что-то он говорил о том, что он не хотел красных, но он видит, что дело идёт к трагедии, белая армия разваливается и что единственная попытка — это на какой-то компромисс пойти и сохранить армии в каких-то границах свободную территорию Сибири. Это была его идея.
И вот: „Благодарим за сообщение, а теперь мы выйдем на совещание“. И весь этот состав суда вышел... — Кулебякин его фамилия! Вспомнил, наконец! — а Кулебякин остался сидеть на своём месте, потому что около него часовые.
Обсуждение этого дела длилось недолго. Они снова вошли. „Встать, выслушайте приговор. Приговаривается за измену родине к расстрелу“. Он выслушал совершенно спокойно. Сделал военный офицерский поклон суду. „Уведите арестованного“. Его увели».
А через некоторое время, согласно этим воспоминаниям, ворвался офицер, начальник караула, и взволнованно доложил, что арестованный покончил с собой в камере. У него был пистолет, возможно, его собственный — Раевский предполагает, что арестованного не обыскали.
Теперь давайте разбираться! Во-первых, можно ли считать рассказ Раевского достоверным? Ведь он называет Ивакина Кулебякиным, а в той части записи, которую мы сейчас не слушали, упоминает Каппеля, хотя говорит, судя по всему, о Войцеховском. Это ведь поезд Войцеховского, а не Каппеля прибыл в Ново-Николаевск, и это Войцеховский находился в своём вагоне на станции.
А Раевский, предваряя свой рассказ о суде, говорит: «В салон-вагоне Каппеля был организован военный суд над полковником». Возможно, в памяти уже немолодого человека, раз запись была сделана в 1960-х годах, могли смешаться воспоминания о разных событиях и о разных людях. Как вы считаете?
Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Игорь Ладыгин: Дело в том, что, когда мы слушали воспоминания Раевского, у нас уже было много информации из других источников — воспоминаний, документов. В целом и в некоторых деталях воспоминания Раевского соответствуют той информации, которая у нас была. Они её подтверждают.
Когда было записано это интервью, ему уже было под 80 лет. Но мы знаем, что следом за Войцеховским в Ново-Николаевск приехал Каппель, здесь было совещание. Просто со временем в памяти Раевского могли смешаться имена.
То, что он не помнит фамилию Ивакина, — тоже ничего страшного. Нам бывает очень сложно вспомнить фамилии своих одноклассников. Зато всё остальное Раевский назвал абсолютно точно: что они с Ивакиным командовали соседними ротами, что учились вместе в училище.
Теперь что касается обстоятельств гибели Ивакина. Абсолютно точно, что пистолет ему принёс генерал Семёнов, председатель суда.
Первое косвенное доказательство: офицеры, члены суда, прекрасно знали, что Ивакин будет ими приговорён к смертной казни. Как поведёт себя вооружённый человек, приговорённый к смертной казни, предугадать очень сложно. Поэтому его должны были разоружить — это логично. Второе: генерал Щепихин, который курировал суд, в своих воспоминаниях также написал, что Ивакин лично ему сдал револьвер.
Слух о том, что Ивакин покончил с собой, распространили с подачи генерала Семёнова — как мы говорили год назад, — чтобы избежать конфликта с генералом Пепеляевым.
Ивакин был человеком военным, каждый день готовым к смерти. Но он до последнего момента верил в то, что ему сохранят жизнь. Рассчитывал на генерала Пепеляева. И генерал Пепеляев действительно предъявил Щепихину и Войцеховскому ультиматум о том, чтобы Ивакину была сохранена жизнь, чтобы его отпустили.
И Ивакин рассчитывал, что переворот в других городах будет удачным и он окажется в числе победителей. Но как человек военный он понимал, что может что-то не получиться. Я считаю, что внутренне он был готов к такому исходу.
Евгений Ларин: Если наш Раевский говорит о событиях давнего времени, когда их могла исказить память, то в книге воспоминаний «Белая Сибирь» генерал Сахаров всего спустя несколько лет пишет, что полковник Ивакин попытался бежать и был убит часовым. Это тоже был элемент дезинформации?
Игорь Ладыгин: Конечно. Сахарова здесь уже не было, он был арестован на станции Тайга. Он всё это знал с чужих слов. Ведь и про телефонные провода тоже говорил Сахаров, тоже с чужих слов. Это всё была дезинформация.
Евгений Ларин: А что это за традиция — давать арестованному пистолет после приговора суда? Это была обычная практика?
Игорь Ладыгин: Нет, это была необычная практика. Но тут мы оставим интригу, потому что к печати готовится книга, где мы до конца всё это раскроем.
Евгений Ларин: Хорошо. Вот что ещё хочется выяснить. В той части записи воспоминаний Раевского, которую мы не слушали, он говорит немного невнятно: «этот полковник» — он ещё не мог вспомнить его фамилию — «снова произвёл восстание». О чём речь? Это была уже не первая попытка мятежа?
Игорь Ладыгин: На этот счёт есть две версии. Либо Раевский оговорился, либо, возможно, в 1917 году, когда в дивизии был сформирован военно-революционный комитет, там тоже не обошлось без каких-то столкновений с офицерами, которые были против нововведений, связанных с революцией. Может быть, он имел в виду это. Однозначного ответа у нас нет.
Восстание в Ново-Николаевске было первым мятежом Ивакина. А до него был мятеж во Владивостоке. Следом после Ново-Николаевска пошли мятежи в Томске, в Красноярске и в Иркутске.
Евгений Ларин: И ещё один момент. Раевский говорит, что дальнейшие планы Ивакина были плохо понятны. И далее, что он не хотел большевиков — хотя с ними был сговор, мы это выяснили, — а он хотел «свободную Сибирь».
И в свете того, что был сговор эсеров с большевиками, удалось ли вам выяснить, какие всё-таки планы у заговорщиков были на ближайшие дни? Красная армия была уже на подходе, и нужно было что-то делать: либо давать бой, либо договариваться о совместных действиях.
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Игорь Ладыгин: Во время допроса Ивакин заявил Щепихину, что задачей была организация демократической Сибири совместно с большевиками на основе всеобщих прямых выборов. Это было в планах эсеровской организации.
Планы на дальнейшую войну с красными после освобождения от режима Колчака озвучивал только Пепеляев. Сам же Ивакин получал указания от офицера штаба генерала Пепеляева полковника Кононова, который также просил его не распространяться на эту тему с Пепеляевым. Разговоры были о том, чтобы сдать город без боя и потом договариваться с большевиками. Эсеры были уверены, что у них это получится. Но получилось только в Иркутске и ненадолго.
Евгений Ларин: У меня возникла такая мысль, что если бы не какая-то мелочь, которая не позволила Ивакину и его «подельникам» совершить задуманное заговорщиками, то мы бы сейчас жили в совершенно другом государстве!
Игорь Ладыгин: Это маловероятно. Большевики не собирались строить совместную республику с эсерами. И договаривавшиеся с эсерами ново-николаевские большевики это прекрасно понимали. Их задачей было сделать так, чтобы город Ново-Николаевск был взят красной армией без сопротивления.
История существования иркутского политцентра, а также то, что произошло дальше с эсерами в Ново-Николаевске после захвата города красной армией, убедительно показывают, что большевики не собирались строить совместную с другими партиями республику.
Евгений Ларин: Прежде чем мы сделаем выводы, хочу выяснить ещё одну деталь. Мы говорим: «против Колчака», «против режима Колчака». А чем всё-таки не устраивал Колчак, его режим или его личность? Какие претензии были к верховному правителю?
Игорь Ладыгин: Режим адмирала Колчака не был легитимным, он не был признан международным сообществом. Колчак пришёл к власти в результате вооружённого переворота, это была всё-таки диктатура. Эсеры были фактически отодвинуты. А ведь это именно они захватили у большевиков власть в Сибири в 1918 году. Но оказались не у дел.
Колчак не устраивал союзников — в мятеже принимали участие и союзники, — и Колчак не устраивал эсеров. Он даже не устраивал значительную часть офицерства, которое было также распропагандировано эсерами. Кроме того, 1919 год после пермской победы ознаменовался рядом военных катастроф. Все пытались найти выход и видели его в том, чтобы отстранить Колчака от власти, изменить режим, договариваться с союзниками и с большевиками.
Уже практически все слои понимали, что военным путём борьбу с большевиками не выиграть. Стартом для заговора стал, в частности, отказ Колчака участвовать в предложенных союзниками переговорах с большевиками на Принцевых островах.
Евгений Ларин: А что сам Колчак говорил по поводу всей этой ситуации? Он понимал, что ему как-то надо из этого выруливать? Какие у него были планы? А они должны были созреть в декабре 1919 года.
Игорь Ладыгин: Когда Колчак был в Ново-Николаевске, было созвано особое совещание, где верховный правитель понял, что ему необходимо идти на уступки. Кроме того, Колчак вызывал к себе полковника Ивакина и беседовал с ним целый час. Глава государства с исполняющим обязанности начальника дивизии!
При разговоре, как нам стало известно, присутствовал генерал Менде, который у Колчака отвечал за политику. В частности, с Ивакиным обсуждались планы по будущему устройству государства и демократизации режима. Об этом же Колчак говорил с братьями Пепеляевыми — с генералом и с премьер-министром. Верховный правитель осознал, что необходимо идти на уступки, на ослабление режима, но было уже поздно.
Евгений Ларин: Как вы оцениваете значение этой декабрьской ночи в ходе гражданской войны, в её переломе и завершении? Что произошло тогда в Ново-Николаевске?
Игорь Ладыгин: Мы с Юрием Ивановичем и моими коллегами по военно-историческому клубу — и мы в этой оценке не одиноки — считаем, что мятеж Барабинского полка в Ново-Николаевске наряду с падением белой столицы, Омска, стал одним из основных катализаторов крушения восточного фронта белых и в итоге привёл к поражению политического и военного режима Колчака. Именно это явилось стартовой позицией для того, чтобы красная армия захватила власть в Сибири и на Дальнем Востоке.
Евгений Ларин: Игорь Валерьевич, вы хотели бы что-то добавить к нашей беседе?
Игорь Ладыгин: За прошедший год, после того, как вышло интервью на радио «Городская волна», мы получили много документов, много информации. Тогда мы обращались к потомкам участников событий для того, чтобы они вышли на связь и мы бы вместе с ними попытались более полно осветить мятеж Барабинского полка.
За этот год к нам обратилось несколько человек. Они прислали очень важную и интересную информацию, которая помогает нам в дальнейших исследованиях. Поэтому мы хотели бы ещё раз обратиться к радиослушателям, ко всем потомкам участников событий — как белых, так и красных, заключённых тюрьмы и других, ко всем, кто обладает какой-либо информацией о своих предках: мы просим выйти с нами на связь через редакцию радио «Городская волна» (телефоны — 30-40-600, 8-913-787-60-05) или журнала «Сибирские огни». Надеюсь, нам будет что друг другу рассказать.
#Однажды в Новосибирске #Городская волна #Городская история #История #Армия #Общество
