Городская волна
Новосибирские
новости
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Однажды в Новосибирске: стахановцы, ширшовцы и десять норм за смену

19 марта на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал ведущий архивист государственного архива Новосибирской области Олег Серёгин. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин
Евгений Ларин
15:04, 23 марта 2021

Взгляд назад. Исторический календарь

17 марта 1926 года в Новосибирске заработал первый рентген-кабинет. Он располагался на улице Рабочей, 88 — ныне Чаплыгина, а сначала — Асинкритовской. И работал кабинет с 11 вечера до 3 часов ночи. Всё потому, что городскую электростанцию, будущую ТЭЦ-1, в целях экономии электроэнергии запускали только в тёмное время суток.

17 марта 1942 года в Новосибирскую область начали прибывать эвакуированные из блокадного Ленинграда. Значительную их часть разместили на станции Инской. Трудоспособные ленинградцы влились в коллективы нескольких оборонных предприятий. Всего весной 1942 года в наш регион приехали 255 000 эвакуированных, 128 000 из них были ленинградцами.

18 марта 1977 года Новосибирский электротехнический институт — НЭТИ-НГТУ — стал первым вузом страны, который применил для хозяйственных и учебных целей пневмопочту.

19 марта 1937 года прошло собрание городского и краевого партийного актива с участием всех секретарей горкомов и райкомов. Собрание единодушно одобрило решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б). В Новосибирске развернулась массовая кампания борьбы с «врагами народа». В результате тысячи жителей города были репрессированы.

20 марта 1981 года вступил в строй новый большой корпус новосибирской дорожной клинической больницы.

20 марта 1988 года началась творческая деятельность Новосибирского городского драматического театра под руководством Сергея Афанасьева. На сцене Дома актёра поставили спектакль «Вечер французской комедии» по пьесам Фортюно, Бернсье-Маринье и Арну.

21 марта 1926 года в помещении новосибирского клуба охотников на Кузнецкой, 11 — ныне это улица Ленина — начал свою работу первый съезд писателей Сибири. От имени оргбюро съезд открыл писатель Владимир Зазубрин.

 

Однажды в Новосибирске. Певец мгновений

17 и 18 марта 1916 года в Ново-Николаевске выступал поэт Константин Бальмонт. Наш город стал одной из его остановок по пути в Японию. Большая гастрольная поездка по России, Сибири и русскому Китаю была давней мечтой Бальмонта.

А со страной восходящего солнца у него были особые взаимоотношения. Уже несколько лет Бальмонт изучал книги о Японии и японской литературе, переписывался с японскими корреспондентами. В те же самые годы японские авторы читали, переводили и представляли публике Бальмонта как певца мгновений и поэта мимолётностей. Первый перевод на японский самого дзенского из русских авторов вышел в 1910 году. Сам Бальмонт писал, что в Иркутске или в Харбине он гораздо менее знаменит, чем в Токио.

В Ново-Николаевске встречи с Бальмонтом проходили в здании коммерческого клуба (это нынешний театр «Красный факел»). В первый день поэт выступил с лекцией «Любовь и смерть в мировой поэзии».

Вот что он писал на следующий день в письме своей второй, уже бывшей, жене Екатерине Андреевой-Бальмонт, с которой, впрочем, сохранял тёплые отношения и называл в первых строчках «милой Катей»:

«1916. 18 марта, 6-ой ч.в. Новониколаевск.

Вчера я испытывал редкое для меня чувство: я, как новичок, волновался в начале выступления. Надо сказать, что здешняя публика очень сдержанная, что кажется холодностью, и ни один лектор, и ни один концертант даже не мог собрать полную аудиторию. Так вот, ко мне собралось 700 человек, и встретили меня рукоплесканиями. Это всё новости для меня. Конечно, и 3/4 не поняли слушатели в моей „Любовь и Смерть“, но слушали внимательно, как сказку, как грёзу музыки. И то хорошо. Этих людей нужно понемногу приучить к Красоте. Смутно они всё же её чувствуют. Сегодня „Вечер Поэзии“. Это доступнее».

Во второй день гастролей Константин Бальмонт на своём творческом вечере прочёл отрывки из книги «Ясень. Видение древа».

Спустя несколько дней в губернском и университетском Томске Бальмонту устроили бурный триумф. Но и в провинциальном Ново-Николаевске послушать его пришёл каждый сотый горожанин. Бальмонт в те годы был первым поэтом России, самым модным и читаемым.

В глазах публики он был исключительной личностью и обладал тем, что сегодня принято называть харизмой. И это именно Бальмонт создал традицию поэтического концерта в том же духе, в каком уже существовала концертная практика виртуозов — пианистов или скрипачей.

 

Структура момента. Город, созданный титанами

«Памятник архитектуры Дом с часами. Построен в 1932-1934 годах по проекту мастеров эпохи конструктивизма Гордеева, Тургенева, Никитина. Охраняется государством». Такая памятная доска появилась на здании по Красному проспекту, 11. Её открыли 18 марта. Доска из серого гранита, текст набран авангардным шрифтом «Родченко», названным в честь автора — художника и фотографа начала ХХ века Александра Родченко. Авторами таблички стали архитекторы Татьяна Тайченачева и Андрей Кравченко.

Жилой дом Крайснабсбыта на Красном проспекте, известный как «Дом с часами» — это один из последних смелых архитектурных экспериментов 1930-х годов и один из лучших памятников конструктивизма в Новосибирске. Единственный в городе дом галерейного типа, ленточное остекление, угловые балконы, башенные часы.

Группа архитектора Бориса Гордеева была самой яркой в архитектурном сообществе Новосибирска тех лет. На их счету не только Дом с часами, но и Дом общества политкаторжан, жилой комбинат «Динамо» и одноимённый спортивный клуб «Динамо», железнодорожный вокзал Новосибирск-Главный и ещё больше десятка зданий, которые сформировали облик центра города.

IMG_9168.JPG
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Идею созданию памятной доски авторам Дома с часами подсказал краевед Вадим Капустин. Послушаем, что рассказал моим коллегам из телевизионной редакции «Новосибирских новостей» историк архитектуры, общественник и житель Дома с часами Олег Викторович:

«Традиционно есть один-единственный архитектор — Крячков. А остальных как-то никто не помнит. А та эпоха была богата очень громкими именами. И не в смысле мирской славы, а в смысле своих профессиональных качеств. Группа Бориса Александровича Гордеева, Сергея Петровича Тургенева и молодого тогда выпускника Николая Васильевича Никитина для Новосибирска очень показательна и важна. Они построили, в частности, здание крайисполкома, ныне областного правительства. Никитин потом строил Останкинскую телебашню, собирал знаменитую, сейчас отреставрированную конструкцию „Родина-мать“ в Волгограде.

Наш город создавали титаны, и имена этих создателей, конечно, надо помнить. И лишний раз увидеть на стене признание им в нашей любви — это очень важно.

В деле возвращения истории и памяти архитектора Гордеева, его группы и наследия конструктивистов в Новосибирске важный человек — Вадим Петрович Капустин. Он три года переписывался с родственниками Гордеева и убедил передать личный архив архитектора, который остался в семье, в Новосибирск. Часть его сейчас находится в новосибирском архиве, часть — в музее города. Капустин посчитал, что в Москве имя Гордеева может затеряться среди других громких имён, а для Новосибирска это один из создателей современного облика города.

Он буквально растворился в нашем городе, он остался в Сибири. Ему не было и 40 полных лет, когда он скончался здесь от туберкулёза. Его похоронили в 1943 году, и мы уже увековечили на Заельцовском кладбище место его предполагаемого захоронения. А Дом с часами называют венцом творения группы Гордеева».

 

Было — не было. Стахановцы Великой Отечественной

Гость в студии «Городской волны» — ведущий архивист государственного архива Новосибирской области Олег Серёгин.

Евгений Ларин: Доступный мне исторический календарь называет 15 марта 1942 года днём начала движения «тысячников», производственников, которые за смену выполняли 1000 и больше процентов от нормы. Основоположником этого движения в Новосибирске называют токаря инструментального производства комбината №179 Павла Ширшова.

А вы, Олег Валерьевич, в своей статье, опубликованной на сайте «Библиотека сибирского краеведения», зачинателем движения «тысячников» называете фрезеровщика «Уралвагонзавода» по фамилии Босый. Так всё-таки кому принадлежит пальма первенства — Уралу или Новосибирску?

Олег Серёгин: Документы государственного архива Новосибирской области однозначно об этом не говорят, у нас нет документов уральских организаций. Тем не менее факт остаётся фактом: публикация о Ширшове вышла незадолго до публикации о Босом. Первая появилась 19 марта 1942 года в газете «Советская Сибирь», вторая — 25 марта 1942 года в «Правде». Но однозначно мы сказать не можем.

NET_4588_tn.JPG
Олег Серёгин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Евгений Ларин: Но вполне возможно, что Новосибирск всё же был первым?

Олег Серёгин: Да, возможно. Но мы знаем, что газеты выходили немного позже событий. Возможно, что Ширшов немного опередил Босого.

Евгений Ларин: Я даже рискну предположить, что это волна поднялась единовременно, возможно, с чьей-то подачи.

Олег Серёгин: Могло быть и так, но мы этого не знаем.

Евгений Ларин: Давайте попробуем разобраться, что сделал у себя на производстве Босый и что сделал Ширшов. Календарь исторических событий довольно расплывчато говорит, что Павел Ширшов и его сменщик Иннокентий Савельев каким-то образом усовершенствовали свой станок и рабочий инструмент, после чего выполнили сменное задание на 1090% каждый. Известно, что именно они сделали?

Олег Серёгин: Нет, технические подробности в полной мере не описаны. Но из дальнейших публикаций известно, что это было какое-то приспособление для достаточно быстрой замены фрез — не рутинная работа.

Евгений Ларин: Если я правильно понимаю, то 1000% — это десять норм! Но что такое для рабочего десять норм? Как вообще человек может выработать за смену десять норм и после этого не упасть от переутомления?

Олег Серёгин: На передний план выдвигали, конечно, Ширшова. Известно, что он работал с бригадой. И нагрузка всё-таки была распределена более или менее равномерно.

Евгений Ларин: Норма ведь взялась не с потолка? И придумали её, наверное, не дураки?

Олег Серёгин: Конечно, за этим стоял план. Мы не можем сегодня представить, какая была дневная норма — 100%, чтобы оценить объём, который приходилось делать. В газетах везде подчёркивается, что это был нормированный рабочий день. То есть они там не с утра до ночи работали.

Таких высоких результатов можно было достичь только за счёт рационализаторского изобретения, которое на порядок увеличило производительность труда. Но что конкретно за этим стоит и почему такие инициативы появились именно в военное время — остаётся загадкой.

Евгений Ларин: То есть вот есть станок, у него есть определённые возможности, но об этих возможностях не знают и вот только начинают узнавать?

Олег Серёгин: Кто-то даже говорил примерно такие слова, что задел прочности у токарного станка настолько высок, что из него можно выжимать ещё много. Он даже не говорил про людей — что у них задел прочности иссякает, а говорил о большом заделе прочности токарного станка.

Евгений Ларин: А возможно, что норма каким-то образом была ниже, чем может сделать рабочий на самом деле?

Олег Серёгин: Теоретически, конечно, такое возможно. Но такие вещи никогда не отражались в печатных изданиях, хотя я думаю, что в документах партийных организаций они должны были бы так или иначе быть отражены. Такие случаи в документах встречались по сельскому хозяйству.

Что касается производственной деятельности на предприятиях в этот период, то мне такого не попадалось даже в партийных документах. Тот же вопрос — по качеству. Данных о том, чтобы качество продукции стало ниже благодаря увеличению производительности, мне тоже не встречалось.

Хотя на такой вопрос должны были обращать внимание партийные организации, потому что эта продукция в основном шла на фронт. Несоответствующее качество сразу отразилось бы на обороноспособности. Будем надеяться, что то, что писали, не расходится с действительностью.

Понятно, что у всего этого есть идеологическая оболочка. Безусловно, этим в то время занимался отдел агитации и пропаганды. Вручали переходящие красные знамёна. Думаю, нам есть чем гордиться. Здесь законы диалектики не должны были работать, количество не должно было превращаться в качество. По крайней мере, нам о таких случаях не известно. Во всяком случае, массово такого не было.

Мы знаем о некоторых недочётах в условиях, в организации труда — это встречается. Их решали, старались. Но о том, что страдало качество, мне как архивисту не попадались ни документы, ни газетные публикации.

Евгений Ларин: «Тысячники» с их ударным трудом напоминают другое движение, которое мы знаем все — стахановцев. «Тысячники» — это прямые продолжатели дела Стаханова или это другая «конфессия»? Почему мы «тысячников» не называем стахановцами?

NET_4541_tn.JPG
Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Олег Серёгин: Мы называем их стахановцами. Более того, стахановцами военного времени их называли современники. В газетных публикациях именно это и отражено. Другой вопрос, что они существовали в разных условиях, мотивация у «тысячников» была совершенно другая.

Стахановцы в середине 1930-х годов действовали в условиях индустриализации в мирное время. Стране нужно было давать уголь для промышленности. Начинали работать медеплавильные заводы, металлоперерабатывающие предприятия, которым требовалось огромное количество угля для печей. Трудовой порыв, думаю, был мотивирован желанием нового для себя.

Сам Стаханов был деревенским парнем, его привлекли в свои ряды рабочие, он заинтересовался и стал шахтёром. Свой деревенский опыт он применял в промышленном деле. Эта романтика несравнима с теми условиями, в которых работали «тысячники».

Ширшовцы руководствовались тем, что они в тылу, а там, на фронте, у них родные, близкие, друзья. И они старались здесь проявлять себя как бойцы, понимая, что от них зависят жизни многих людей. Ну а современники называли их стахановцами военного времени. Возможно, сами «тысячники» себя так и идентифицировали.

Евгений Ларин: Выходит, что движение стахановцев — это некая бравада, дескать, вот какие мы лихие рабочие, всё нам нипочëм, мы ещё больше можем. А в военные годы уже жизнь жёстко поставила вопрос.

Олег Серёгин: Да, здесь уже особо выбора не осталось. Надо же понимать, что большинство молодых сильных людей тогда ушли на фронт. Естественно, к станкам вставали и женщины, и дети. В отличие от стахановского периода была огромная нехватка рабочих рук. Тут впору говорить о людском резерве — какой у него запас прочности.

Евгений Ларин: Что нам известно о Ширшове? Откуда он такой взялся, кто его научил рационализаторству? Ведь даже работе на станке как таковой нужно было научиться, не говоря уже о том, чтобы его усовершенствовать. Рационализатор от бога?

Олег Серёгин: О Ширшове можно сказать, что он родился 27 июля 1914 года в селе Красная Речка Боготольского района Красноярского края. Окончил четыре класса сельской школы, в возрасте 14 лет начал трудовую деятельность в должности масленщика. Через два года он встал к токарному станку, работал токарем на предприятиях Хакасии и Кузбасса.

В 1941 году он прибыл на комбинат №179, это «Сибсельмаш». Вот всё, что о нём известно. Как в то время обучались? Приставляли мастера, он обучал. Никаких курсов он, скорее всего, даже не заканчивал, и технических в том числе. Встал к станку, как и многие в войну — кому было обучать? Всё в процессе!

Евгений Ларин: Я зачитаю отрывок из одной из газетных статей тех лет. Вот как газеты мотивировали рабочих:

«„Тысячник“ — виртуоз своего дела, новатор, рационализатор. Он самоотверженно и беззаветно работает, не давая ни одной секунде своего и станочного времени теряться зря. Каждая минута его рабочего дня должна нести смерть врагу. Потеряешь минуту — и какая-то фашистская гадина, которая могла бы быть уничтожена твоей сталью, твоей пулей, осколком твоего снаряда, уцелеет, будет лишний день или лишний час поганить священную землю нашей родины».

Довольно жёстко! Но ведь не все же были «ширшовыми»! И не каждому дано им быть. Как относились к Ширшову и его товарищам-«тысячникам» обычные рабочие, которые не могли быть и не были рационализаторами, делали свою норму — и всё?

Олег Серёгин: Многие так или иначе участвовали. Отрывок, который вы зачитали — яркий, эмоциональный, но за ним стоит правда. Действительно, от их работы зависели многие жизни. Что касается тех, кто по той или иной причине не попал в это движение, они всё-таки стремились к этому. Обещали приблизиться к высоким показателям, заявления были. То, чтобы они от отчаяния опускали руки — такого я не встречал. Свои 100% нормы они выполняли.

Евгений Ларин: А норма не менялась? Она не стала выше, когда стало известно, что можно делать и десять норм, и больше?

Олег Серёгин: Производства были разными, и я сомневаюсь, чтобы на каждом тогда были рационализаторы. Хотя в той или иной степени, наверное, были. Было лунинское движение, оно своим путём пошло. Лунин был машинистом паровоза. Его почин позволил усовершенствовать перевозки, увеличить их в значительное количество раз.

Может, конечно, Лунин и не был «тысячником». Паровоз и перевозка грузов — это другое. Но тем не менее зародилось лунинское движение, нашлись последователи на железной дороге. Там также устраивали соревнования по количеству грузов, по тоннажу. И это тоже — за счёт рационализации производственного процесса. Никакие дополнительные мощности не изыскивались — только рационализация.

Евгений Ларин: Движение ширшовцев с комбината №179, «Сибсельмаша», не могло не охватить и другие новосибирские предприятия. Какие были достижения на других производствах?

Олег Серёгин: Так или иначе они были на всех предприятиях. Из газет, например, известно, что слесарь точных приборов паровозного депо Новосибирска, комсомолка Вера Ивановна Котова в 1941 году заменила брата, ушедшего на фронт. Она овладела техникой, за короткий период освоила высокую слесарную квалификацию и в марте 1942 года первой открыла счёт девушек-«тысячниц» на железной дороге, выполнив норму на 1225%. Клятвы дать больше продукции звучали практически на каждом предприятии.

Евгений Ларин: Какие-то преференции за это от Москвы шли?

Олег Серёгин: Все были на равных правах, в равных условиях. Поощрением было только переходящее красное знамя, которое передавали победителям соревнования. Ни о каких дополнительных заработках речи не шло.

Евгений Ларин: А что после войны? Трудовые подвиги не должны были завершиться с окончанием войны, предстояло послевоенное восстановление во всех отраслях, новое строительство. Какие яркие примеры мы можем привести из послевоенного времени?

NET_4573_tn.JPG
Олег Серёгин и Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Олег Серёгин: Самый яркий пример — это освоение целинных и залежных земель, которое началось в 1954 году. Туда поехала в основном молодёжь, потому что занимался этим комсомол. Путёвки выдавала комсомольская организация.

Что же мотивировало молодых людей бросать рабочие места в городе и ехать на село, даже на неосвоенную землю? На этот вопрос сложно ответить. Это, наверное, тоже отголоски всё того же, может, даже стахановского движения. Не досталось молодым людям воевать, не проявили они себя должным образом и в тылу, хотя мы знаем, что во время войны и дети привлекались к труду.

И вот тут настал их час, когда потребовалось увеличение сельхозпроизводства. Появились зерносовхозы. Почин этому, как ни странно, дали москвичи на Московском автозаводе. Тогда родился лозунг «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!».

Мы видим новый этап развития, по сути, того же движения «тысячников» уже в мирное время, при помощи молодёжи, которая, может, не застала военных действий. Это тоже уникальный период истории. Уехало много молодых людей.

В документах обкома комсомола можно найти эпизоды, когда люди отпрашивались, но их не отпускали. Помню историю одного молодого рабочего с химзавода, ныне завод химконцентратов. Он долго просил, чтобы его направили на целину, писал об этом Хрущёву. Но, поскольку заменить его было некем (он работал на станке), его так и не отпустили. Было большое разочарование!

В позднее время появилась возможность получать материальные блага, такие как путёвки от профсоюза и другие. Тем не менее люди продолжали работать по инерции. По той ещё — от Стаханова. А может, ещё раньше. Стаханова мы знаем, а трудовые подвиги его предшественников, возможно, до нас не дошли.

Я уверен, что в соцобязательствах, которые брали на себя предприятия в 1980-е годы вплоть до конца существования Советского Союза, уже не было необходимости. Но ответственность за их невыполнение всё же лежала на каждом. И люди старались, из кожи вон лезли, чтобы выполнить и перевыполнить план.

Евгений Ларин: Вернёмся к «тысячникам». Честь и хвала тем, кто делал десятки норм за смену. А к тем, кто не делал, какие-то санкции применяли?

Олег Серёгин: Нам известны сатирические заметки о прогульщиках, о нарушителях дисциплины. Но такие случаи были единичными, и карались они достаточно жёстко — шла война.

Что касается невыполнения норм в военный период — я такого не встречал ни в газетных публикациях, ни в партийных документах. Возможно, это и имело место, но не афишировалось. Применялись ли к тем, кто не выполнял норму, какие-то дисциплинарные или более жёсткие меры — я сказать не готов.

Евгений Ларин: Насколько, как мы можем судить, газеты были правдивы и адекватны? Зная о каких-либо событиях из других источников и сопоставляя их с тем, что писали газеты, какой можно сделать вывод?

Олег Серёгин: Конечно, газета и документ, созданный в процессе делопроизводства — это разные вещи. В том, что связано с «тысячниками», серьёзных расхождений не было. Партия и приветствия направляла новым достижениям, коллективам. В каких-то других случаях, конечно, расхождения были.

Надо понимать, что газета — это не документ, это периодическое издание, она рассчитана на массового читателя. А документ относится к внутреннему партийному делопроизводству и не предназначен для широкого круга. Некоторые документы носили гриф секретности. Сейчас они доступны, большинство документов рассекречено.

Информация, которая касается движения «тысячников», в газетах и в документах достаточно уравновешена. В других случаях в документах можно увидеть несколько иную картину, чем та, которую пытаются оформить газеты. Хотя газеты — это серьёзный источник для проверки информации, в том числе партийных документов.

Евгений Ларин: Изучать некоторые периоды мы не имеем никакой возможности, кроме как по газетным публикациям.

Олег Серёгин: Сейчас такая возможность есть, в том числе в наших читальных залах. Можно по любой теме поработать с партийными документами. А партия во всех сферах жизни так или иначе принимала участие.

Евгений Ларин: Выполняла руководящую роль!

Олег Серёгин: Это был серьёзный институт. Если возникала какая-то проблема, неважно, по какому ведомству, касается ли это военных или милиции, всё равно это шло через партию. В архивах партии и комсомола мы видим уникальнейшие документы, которых в другом делопроизводстве не увидеть.

Евгений Ларин: Вообще «тысячники», или стахановцы военного времени — это выдающиеся единицы или сотни, десятки тысяч человек? Настолько это движение было массовым?

Олег Серёгин: У нас в архиве, к сожалению, нет возможности изучать другие регионы, доступ ограничен территорией современной Новосибирской области. Даже несмотря на то, что в 1942 году в составе Новосибирской области были нынешние Томская и Кемеровская области. Документы уже переданы, в том числе партийные.

На территории тогдашней Новосибирской области тоже были подвижники — передавали тёплые вещи, собирали деньги на постройку эскадрильи. Я уверен, что движение «тысячников», зародившись в Новосибирске или на Урале, не могло не распространиться на всю страну.

Ширшовское и лунинское движение должно было быть известно всей стране, хотя бы потому что Ширшов переписывался с Босым, они делились опытом и соревновались. Такие процессы, думаю, происходили по всей стране.

Но рационализаторство было и раньше. Например, в 1930-х годах, когда строили железную дорогу Эйхе, ныне Инская – Сокур. И рационализаторы там были. Один рабочий предложил сделать волнорезы на мосту. Рационализаторство широко шагало по стране, а в военный период оно, наверное, перешагнуло само себя. Мы дали фронту больше, чем могли дать.

Евгений Ларин: А Ширшову хоть какой-то орден дали? Лунин получил в 1942 году Сталинскую премию второй степени. А Ширшов?

Олег Серёгин: В 1943 году «за образцовое выполнение задания для фронта» президиум Верховного Совета СССР наградил первого «тысячника» Сибири Ширшова орденом Ленина, а в 1945 году, «за образцовое освоение новых видов боеприпасов», — орденом «Знак Почёта». То есть в Верховном Совете Ширшов был замечен, и его деятельность отметили на самом высоком уровне.

Евгений Ларин: А есть список «тысячников» Новосибирска?

Олег Серёгин: Нет, такая работа не проводилась. А работа это колоссальная. Наверное, сейчас как раз самое время исследователям заняться такой работой. В прошлом году Новосибирску присвоили звание «Город трудовой доблести». И я бы призвал исследователей приходить к нам архив и пользоваться открытой информацией. Возможно, мы узнаем ещё много интересного.

Главные новости из жизни нашего города — подписывайтесь на нашу группу в Одноклассниках.

Что происходит

«Зелёные» материалы предлагают применять на стройках учёные из НГУ

70-летний детсад с нарушенным перекрытием закончат ремонтировать в ноябре

9 ковшовых погрузчиков по лизинговой схеме купит новосибирский ГЦОДД

Ожоги получил новосибирский пенсионер во время пожара в Кировке

Школьникам в Новосибирске читают лекции про будущую пенсию

800 кубометров старых шин привезли новосибирцы на полигоны в субботник

Материнский капитал на первого ребёнка увеличат в 2025 году

На обустройство 11 остановок в Новосибирске заложили почти 10 млн рублей

Группа «ВИС» отремонтирует Бугринский мост в Новосибирске

Чудо дрифтвуда: как превратить морскую корягу в необычное украшение

Новый участок Восточного обхода прошёл проверку Ростехнадзора

Показать ещё