{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
25 августа на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал журналист и краевед Игорь Степанов. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.
Взгляд назад. Исторический календарь
21 августа 1943 года указом президиума Верховного Совета РСФСР Новосибирск выделили в самостоятельный административный центр и отнесли к категории городов республиканского подчинения.
21 августа 1944 года в Новосибирске прошёл общегородской митинг трудящихся по случаю награждения гвардии полковника Александра Покрышкина третьей медалью «Золотая звезда». Участники митинга обратились к земляку с письмом, в котором обещали: «Мы, новосибирцы, в фронтовую декаду, которую объявляем в Вашу честь, будем работать так, чтобы быть достойными Ваших боевых подвигов».
21 августа 1991 года на площади Ленина прошёл многолюдный митинг в поддержку конституционно избранных органов власти РСФСР. Организатором митинга стал городской совет народных депутатов, который заявил о полной поддержке президента Бориса Ельцина ещё 19 августа, когда в Москве объявили о создании государственного комитета по чрезвычайному положению — ГКЧП.
21 августа 2007 года состоялся выпуск в почтовое обращение и спецгашение почтовой марки, посвящённой 70-летию Новосибирской области. Марку с изображением достопримечательностей Новосибирска тогда выпустили в России в четвёртый раз. На марке были изображены фасады Оперного театра и железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный, памятник Покрышкину и вид Оби. Марка вышла в почтовое обращение в ежегодной серии «Россия. Регионы».
22 августа 2009 года, в День государственного флага России, на площади Ленина в Новосибирске впервые был создан триколор из людей.
24 августа 1924 года в Ново-Николаевске открылся первый Сибирский праздник физической культуры. На него съехались физкультурники из пяти губерний: Красноярской, Томской, Алтайской, Омской и Ново-Николаевской. Всего — 247 человек в возрасте от 16 до 28 лет, в том числе 42 женщины.
25 августа 1960 года в Новосибирске открылось театральное училище. В последующие годы труппы семи новосибирских театров были укомплектованы в основном его выпускниками.
Здание театрального училища. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
25 августа 1975 года в городской клинической больнице №34 начали осваивать новый кардиоцентр. Он предназначался для записи ЭКГ на магнитной и бумажной ленте по телефону на любом расстоянии. При необходимости можно было получать консультации специалистов из других городов. Подобный эксперимент проводился впервые в Сибири.
25 августа 1976 года в доме №13 по улице Сибиряков-Гвардейцев после капитального ремонта вновь открылся единственный в стране детский кинотеатр на общественных началах «Наш двор». Его создателем был старейший работник кино Портнов.
25 августа 1999 года Новосибирскому молодёжному театру «Глобус» присвоили звание академического.
26 августа 1953 года транспортники наладили регулярное автомобильное сообщение по маршруту Кривощеково — Верх-Ирмень — Ордынское. Ежедневно в рейс выходили две машины, которые специально оборудовали для перевозки пассажиров.
27 августа 1923 года в Ново-Николаевске открылась первая в Сибири трудовая сберегательная касса. На первых порах там работали всего пять человек.
27 августа 1956 года в Новосибирске открыли областную детскую библиотеку имени Горького.
Однажды в Новосибирске. Отчитались!
21 августа 1964 года государственная комиссия приняла в эксплуатацию Новосибирский научный центр. Акт приёмки Академгородка подписал в Институте гидродинамики президент Академии наук СССР академик Мстислав Келдыш.
К приёмке подготовили акт, в котором были перечислены как те объекты, которые уже сданы в эксплуатацию, так и те, которые сдадут до 1 января следующего, 1965 года. Главное — отмечалось, что было построено всё, что намечалось проектом, и были освоены все средства, предусмотренные для этого советским правительством.
Комиссии предъявили здания 15 институтов, университета и Опытного завода, жилые дома общей площадью чуть больше 280 000 квадратных метров. Кроме того, там было пять школ, 18 детских садов и яслей, 15 магазинов и семь столовых, а также ДК «Юность», широкоэкранный кинотеатр «Москва» и две больницы с двумя поликлиниками.
Избушка академика Лаврентьева. Фото: Музей Новосибирска
Академик Михаил Самуилович Качан в своих воспоминаниях пишет, что в 1964 году было построено много, но не всё из перечисленного принадлежало Сибирскому отделению Академии наук.
Это была одна больница из двух, половина детских садов и яслей, две школы из пяти, остальные, а также дом культуры «Юность» и минимум 30% жилья, находились в ведомственном подчинении «Сибакадемстроя», а ещё 10% жилья принадлежало райисполкому.
В институтах были построены, как правило, только главные корпуса. А один институт — Институт физики полупроводников — требовал существенного расширения. Построенное здание Института физики твёрдого тела ему мало подходило. Не был достроен и Опытный завод.
По словам Михаила Качана, не хватало жилья. И не только коттеджей для членов Академии, а хотя бы малометражных квартир-«хрущёвок». Мало было детских учреждений, магазинов и бытовых предприятий. Нужно было построить ещё одну школу, чтобы уйти от двух и даже трёх смен. Пионерлагерь на 600 мест ещё не был полностью сдан в эксплуатацию. Дом учёных только строился. А Дома культуры, отмечает Качан, строить никто и не собирался. Впрочем всё это не помешало Сибирскому отделению и «Сибакадемстрою» отчитаться в том, что первая очередь Академгородка построена, все отпущенные на это деньги освоены.
Было — не было. Мировое открытие Сибири
Гость в студии «Городской волны» — журналист и краевед Игорь Степанов.
Евгений Ларин: Несколько веков назад через наши места пролегали маршруты нескольких академических экспедиций. Позже эти земли изучали российские горные инженеры. Сибирь манила уже не только и не столько пушниной, сколько месторождениями полезных ископаемых.
Сегодня мы поговорим о том, какой Сибирь, в частности, Новосибирская область, предстала перед учёными из западной части страны, а многие из них были даже иностранцами — какой они увидели Сибирь в начале XVIII века, или даже раньше, когда впервые попали на наши бескрайние просторы. И что хорошего они здесь нашли.
Смотрите также
Начать хотелось бы вот с такого вопроса. Что было известно русским о Сибири до начала их массового и целенаправленного проникновения вглубь этих обширных земель? И были ли эти знания — а они, безусловно, были — хоть сколь-нибудь систематизированы и наукообразны? Например, известное «Сказание о человецех незнаемых в Восточной стране» можно считать скорее литературной фантастикой, нежели антропологическим или этнографическим описанием коренных сибирских народов. Вряд ли русские люди того времени всерьёз думали, что у людей может быть рот на темени или бывают люди без голов, у которых глаза, нос и рот находятся между плечами и всё в таком духе. Но якобы так представляли себе население Сибири, в частности, новгородцы. Между тем, сказание это датируют концом XV — началом XVI века. То есть русские уже, конечно, знали сибиряков не понаслышке, видели их близко и имели с ними разного рода взаимоотношения. И было совершенно понятно, что они нормальные люди — рот, глаза и прочие части тела у них на месте, они не живут в море и не линяют, как говорилось в этом сказании.
Игорь Степанов: По моему мнению, то, что мы знали о Сибири в те очень-очень далёкие от нас времена, было, в первую очередь, отражением желаний — того, что мы хотели увидеть в неизведанной стране, и того, чего не хватало в стране изведанной. Мы хотели думать, что там, за Камнем, за Уралом всё гораздо лучше, чем здесь, у нас. Там и зверь попушнее, и зверя этого побольше, и каменья там волшебные лежат...
Евгений Ларин: ...и живут там чудища!
Игорь Степанов: Совершенно верно! Кто-то же должен был все эти богатства сторожить. Поэтому все подобные сведения были, прежде всего, отражением желаний.
Игорь Степанов. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
А если говорить уже о научном подходе, то, на мой взгляд, научный подход как к картографии, так и к исследованию Сибири в целом начался с демидовских времён. Возможно, как раз демидовские горные заводы его и инициировали.
Когда появился интерес у производственников, когда им стало необходимо сырьё, необходима рабочая сила, тогда уже пришлось заниматься изучением всех этих моментов. То, что было прежде, можно считать в хорошем смысле любопытством. А теперь это стало необходимостью.
Евгений Ларин: И мы говорим о начале XVIII века?
Игорь Степанов: Да, это примерно 20-е годы XVIII века. В первую очередь я бы сказал о карте Петра Чичагова 1721 года. Эта карта уже вполне сопоставима с современными картами по положению рек, — не всех, правда. Сегодня мы можем заметить там ошибки. Тем не менее, это карта с реками, с высотами, с названиями деревень, поселений, сёл. Можно предположить, что на эту карту опирались Демидовы, когда началось создание Колывано-Воскресенских заводов на Алтае.
Стимулом к познанию Сибири не в последнюю очередь служила необходимость в большом количестве рабочей силы — а это приписные крестьяне из окрестных деревень, которые, впрочем, были расположены на огромных расстояниях от заводов.
Они должны были как-то добираться до заводов по дорогам, а значит, дороги эти надо было знать, рассчитывать, распределять, откуда кто должен прийти. Вот эти утилитарные вопросы, в том числе, и двигали науку — науку изучения Сибири.
Евгений Ларин: Это то, о чём мы с вами говорили в прошлый раз. И коль скоро мы заговорили о приписных крестьянах, то, насколько я понимаю, те же Демидовы выписывали себе крестьян из западной части страны, им их присылали в работники. Я полагаю, что это были государственные крестьяне, лично не закрепощённые.
Игорь Степанов: Да, здесь был большой поток тех, кого выписывали из России, с Урала. Был ещё немалый поток тех, кого Иоанн Фальк называл преступниками, то есть ссыльных. Тут был целый спектр людских потоков, которые формировали, — идея была, в первую очередь, в этом, — будущее трудоспособное население, которое могло работать на заводах.
Евгений Ларин: Кстати, Демидовы с удовольствием набирали к себе на заводы старообрядцев, поскольку они были очень хорошими работниками.
Игорь Степанов: Да. Более того, насколько я помню, они в какой-то степени даже защищали староверов от официальной церкви именно потому, что они действительно были хорошими работниками. А это было главной движущей силой.
Евгений Ларин: Вы уже сказали про первые карты Сибири, затронув тем самым чрезвычайно интересный вопрос. Я буду говорить за себя — может быть, не все так это воспринимают. Когда передо мной оказываются те самые первые карты Сибири (их можно легко найти в интернете), то я вижу перед собой очень странные рисунки, которые, на мой взгляд, больше похожи на какую-то наскальную живопись. Все эти жилочки рек, кляксы озёр не очень похожи на настоящие карты. Во всяком случае, там достаточно трудно что-либо разобрать и соотнести с реальным рельефом местности. Может быть, эти карты так выглядят для человека, который привык к «Яндекс.Картам» и Google Maps, или, по крайней мере, к тем картам, которые висели в школьном кабинете географии, а на самом деле всё с этими картами нормально? В чём тут дело, почему их так трудно воспринимать как карты?
Игорь Степанов: Выскажу тоже своё мнение. Во-первых, это связано с тем, что эти карты в нашем понимании — перевёрнуты. Там, где на современных картах север, на старых картах — юг. Это очень сильно влияет на восприятие.
А во-вторых, большая часть местностей, которые отображены на тех картах, отрисовывались не по результатом прохождения тех или иных людей, экспедиций по местам, а по рассказам тех, кто когда-то, может быть, там был. А может быть, и не был. Может быть, это были рассказы с рассказов и так далее. Поэтому те карты и не претендовали на изумительную точность, и рисовальщики карт это понимали. В общем, это было так: дескать, там, наверное, есть большое озеро, из которого, наверное, вытекают все эти реки. Факт только в том, что где-то там есть озеро и где-то там есть реки.
Евгений Ларин: Вот они так и нарисованы: какое-то озеро и какие-то реки!
Игорь Степанов: Но какая-то истина в них, конечно, была, потому что если посмотреть на карты в развитии, то потом эти же картинки, так или иначе, преобразовывались в более правдоподобные. То есть, скажем, реки уже текли не из одного этого озера, озеро перемещалось на то место, где оно действительно находится, реки начинали обретать свои истинные истоки и устья. Так или иначе, они видоизменялись от тех клякс и чёрточек к истинному положению.
Евгений Ларин: Но аэрофотосъёмки ещё не было!
Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Игорь Степанов: Да. Так что какая-то истина, весьма далёкая, но ориентировочная, на тех картах, безусловно, была. Вот примерно так, я думаю, это выглядело. Ну, а потом, как я уже говорил, когда появился стимул, когда любопытство уже стало подогреваться необходимостью, то тогда и начались уже более точные измерения, изучение и картографирование.
Евгений Ларин: Вы сказали, что первая карта было составлена Чичаговым. А чаще всего мы видим намного более ранние карты Ремезова.
Игорь Степанов: Я бы сказал, что карта Чичагова была больше основана на измерениях. Карта Ремезова была как раз переходной от тех кляксочек к реальности. По тем временам карта Ремезова была просто великолепна! Можно говорить о масштабах, о направлениях рек и так далее, но эта карта очень правильно задавала общее понимание.
Евгений Ларин: Но пользоваться ей всё равно сейчас нельзя! Или можно?
Игорь Степанов: Почему бы и нет! Например, если говорить про нашу местность, то притоки Оби — Иня, Бердь, Оёш, Томь — изображены если не в масштабе, то совершенно верно друг относительно друга. Если речь идёт о притоках второго порядка, то там есть вопросы. Но для тех времён это был великолепный труд — мы до сих пор то и дело обращаемся к карте Ремезова.
Но если от Ремезова переходить к Чичагову, то у последнего уже более высокое математическое и географическое качество.
И там уже гораздо больше поселений, там появляется больше реальных дорог.
Евгений Ларин: Насколько я понимаю, Ремезов и Чичагов всё-таки не сами это всё прошли своими ногами. А когда появились те люди, которые прошли всё это сами? Те самые первые учёные в Сибири когда появились? И кто это был?
Игорь Степанов: Чичагов представляет собой переходную стадию исследователя. Часть территорий он как раз прошёл своими ногами — он не был кабинетным исследователем, он реально ходил по земле. Но отчасти он работал по рассказам, поэтому в его карте есть некоторые нюансы.
Чем дальше, тем больше внимания уделялось экспедиционным разработкам. И, наверное, самой первой интересной экспедицией, которая в 1734 году проходила через наши места, была экспедиция Герхарда Фридриха Миллера и Иоганна Георга Гмелина. Генетически она в какой-то степени происходила ещё из времён Петра I, потому что, по сути, экспедиция Миллера — Гмелина — это один из отрядов второй экспедиции Беринга. А первая экспедиция Беринга была как раз при Петре I.
Отряд Миллера и Гмелина был одним девяти отрядов экспедиция Беринга. Она, в первую очередь, была нацелена на исследование севера Россия от Печоры до Камчатки, но в её составе было и два сухопутных отряда. Одним из этих отрядов и был отряд Миллера — Гмелина.
Евгений Ларин: И он проходил по нашим местам?
Игорь Степанов: Да. Интересно то, что это был единственный отряд, если мне не изменяет память, который возглавляли хоть и на русской службе, но немецкие учёные.
Евгений Ларин: Да, а почему иностранцы-то? И они же чей-то заказ выполняли — Беринг и все его отряды?
Игорь Степанов: Да, это была академическая экспедиция. Суть её была, во-первых, в открытии новых направлений на севере России, а во-вторых, уточнение имеющихся данных, касаемых Сибири. На мой взгляд, именно отряд Миллера — Гмелина был в чистом виде академическим.
Миллер и Гмелин были академиками Российской академии наук. Они шли по тем местам, которые были уже, в принципе известны, — демидовские заводы уже здесь стояли, приписные крестьяне вовсю работали. Цель Миллера и Гмелина была именно академическая: уточнить, посмотреть, выяснить, не только какие дороги куда ведут, но и что растёт вокруг, какие там горы, реки, леса, звери, рыбы. Именно в этом и проявлялась академичность отряда Миллера — Гмелина.
Евгений Ларин: Комплексное исследование?
Игорь Степанов: Совершенно верно! И надо признать, что Миллер подошёл к этому очень серьёзно. То есть он не просто проходил по этим местам, он организовал огромный объём анкетирования. Входя в какой-то более-менее крупный населённый пункт, он ставил там свою базу, рассылал нарочных по окрестностям...
Евгений Ларин: А он по-русски-то говорил?
Игорь Степанов: Да, он уже давно на русской службе состоял. Так вот, он рассылал нарочных по окрестностям, и они по определённым анкетам собирали для него информацию. Миллер получал ответы из этих анкет, суммировал их и обрабатывал.
Игорь Степанов и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Евгений Ларин: То есть на него работали ассистенты?
Игорь Степанов: Да, работу Миллера во многом делали, действительно, ассистенты. Сам он оставлял за собой роль руководителя и интегратора всей полученной информации.
Евгений Ларин: Давайте поймём, как шёл отряд Миллера — Гмелина. Нас, конечно, в первую очередь интересует наш участок прохождения экспедиции.
Игорь Степанов: Если говорить о самой экспедиции, то она была очень долгая — более 10 лет. А если говорить про наш участок, то можно начать от Иртыша. Дойдя до Иртыша, они спустились вдоль него до Семипалатинска и уже оттуда поднимались на Колывано-Воскресенские заводы. И здесь начинается самое интересное.
Колывано-Воскресенские заводы — это современный Алтайский край. Оттуда они пешим ходом — напомню, их экспедиция была сухопутной — начинают подниматься вверх, имея своей целью Кузнецк, современный Новокузнецк.
И вот здесь есть очень интересный момент. В статье «Академические и прикладный экспедиции XVIII — XIX веков на юго-востоке современной Новосибирской области», которую мы опубликовали с Алексеем Пащенко, мой соавтор обратил внимание на то, что описания Гмелина и карты Миллера расходятся. Если память мне не изменяет, карта Миллера показывает, что путь экспедиции проходил непосредственно с Колывано-Воскресенских заводов на Кузнецк. Если посмотреть на карту, то это будет некая правая полудуга. А Гмелин описывает буквально каждую деревню, через которую они проходили, и он пишет, что экспедиция фактически шла через Легостаево.
Евгений Ларин: Искитимский район?
Игорь Степанов: Да. Они прошли через Легостаево, потом Мосты, Чемское, а потом свернули направо и пошли примерно по современному Гусинобродскому шоссе. И вот такой левой полудугой они вышли к Кузнецку.
Евгений Ларин: Может, Миллер и Гмелин просто шли разными дорогами?
Игорь Степанов: Они разделились позже, из Кузнецка они действительно пошли разными дорогами. Здесь, скорее всего, причина в том, что Миллер действительно был интегратором. Он писал и изготавливал свой материал уже после окончания экспедиции и, возможно, для него это был не такой важный момент. Они были на Колывано-Воскресенских заводах, а потом оказались в Кузнецке. Это было два крупных по тем временам промышленных и населённых пункта. О том, что было посередине, писал Гмелин. Но, видимо, на карте Миллера это обошлось просто одной прямой линией. Но Гмелин очень подробно описывает путь, которым они шли, и он действительно — в этом не может быть никаких сомнений! — проходил через территорию Новосибирской области. Это одна из первых, наверное, даже первая великая экспедиция, которая прошла через наши территории.
На мой взгляд, эта экспедиция интересна ещё и тем, что Миллер и Гмелин ввели во всемирную историю и географию новосибирские топонимы.
То есть они прошли по будущей новосибирской земле, они говорили об определённых местах, называли определённые имена, в частности, деревню Легостаевскую, через которую в сентябре 1734 года прошла экспедиция. Это, думаю, было первое упоминание наших мест в мировой истории и географии.
Вторым в этом отношении, если говорить о мировой истории и географии, был Пётр Симон Паллас.
Евгений Ларин: Да, Палласа мы знаем, хотя бы благодаря тому, что его именем в Новосибирске названа улица.
Игорь Степанов: Обе экспедиции, Миллера — Гмелина и Палласа, считаются академическими. Но по сути экспедиция Палласа была физической. Задачей экспедиции 1771 года, которая проходила через территорию Новосибирской области, было ещё более углублённое скрупулёзное изучение территории с точки зрения и полезных ископаемых, и нравов населения, и подтверждения климата, растительности, лесов. Паллас, как он сам пишет, интересовался всем, вплоть до местных грызунов, мышей.
Игорь Степанов. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
У него есть очень интересное описание прохождения дорогой, которой сейчас нет. Может быть, кто-то её себе представит. Это была дорога напрямую от Медведского до Белово Искитимского района. Сейчас там дороги нет, сейчас там поля, дорога идёт вокруг. А Паллас, судя по всему, ехал именно по ней. Он восхищался прекрасными пшеничными полями и вспоминал про обилие грызунов, которые эти поля в немалой степени потравливают.
Евгений Ларин: А мне понравилось его описание такого животного, как колонок, это зверь вроде соболя. Удивительно написано: «Колонок находится в Сибири по гористым тёмным лесам. Питается всячиной, так что нередко заходит и в жилища». Что это за всячина такая?! Ладно, мы немного отвлеклись.
Мы знаем, что Миллер после путешествия по Сибири написал большую многотомную историю, которая считается, наверное, самым фундаментальным трудом о Сибири с тех пор и до настоящего времени. А что мы знаем именно благодаря тем первым экспедициям — Миллера и Гмелина, Палласа? Что в трудах этих исследователей впечатляет читателей и сегодня? Чтобы так: читаешь книгу и — «вау!»
Игорь Степанов: Я бы сказал, что это было очень глобальное «вау».
Когда в те годы появился труд, в котором были перечислены все населённые пункты с расстояниями, с краткой историей их возникновения — это целиком было «вау».
А из запоминающихся моментов можно назвать эпизод, в котором бедняга Паллас в районе Легостаева повредил руку — было такое печальное событие. Потом он провёл в Легостаеве целые сутки.
Так что, я думаю, что «вау» — это было некое глобальное понимание того, что Сибирь входит в перечень тех территорий, которые уже достаточно научно описаны. Описаны с точки зрения и российской, и мировой науки. Думаю, можно говорить, что и Миллер, и позже Паллас буквально ввели сибирские территории на уровень российской и мировой науки. Это действительно было очень серьёзно и очень существенно.
Раньше вопросы изучения Сибири были более прикладными, а с их экспедициями эти вопросы стали академическими, результаты их исследований стали доступны — что немаловажно — практически всему тогдашнему мировому научному сообществу.
Евгений Ларин: Интересно было бы посмотреть на Сибирь их глазами — Миллера, Палласа. Что они увидели здесь, в нашей Новосибирской области, чем она их впечатлила, как она перед ними предстала?
Игорь Степанов: Можно вспомнить несколько фактов, которые несколько контрастируют с сегодняшним положением вещей. Например, когда Паллас двигался из Сузуна (а тогда уже стоял Сузун-завод) — двигался, кстати, очень непонятным, на мой взгляд, крюком: из Сузуна он ушёл на Тальменку в Алтайский край и только там попал на существовавший в то время почтовый Томско-Барнаульский тракт, которые проходил через наши сёла Легостаево и Медведское. Сегодня этот тракт, к сожалению, позабыт.
Игорь Степанов и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Во время своей экспедиции Паллас отмечал в тех краях немалые лиственничные леса. Сегодня их там нет. Но, насколько я помню, не так давно сузунские исследователи попытались по описанию Палласа найти, где находились эти лиственничные леса. И они, действительно, нашли несколько деревьев, возможно, это те деревья или дети тех деревьев, которые там стояли во времена Палласа. Но их было уже не так много, как в описании путешественника.
Насколько я помню, лиственничные леса описывались и на территории севернее Легостаева. Сегодня лиственниц там тоже практически не найти. Время с тех пор в глобальном масштабе прошло совсем немного, всего 200-250 лет, но некоторые изменения налицо.
В частности, Гмелин пишет, что через Бердь они перебирались очень просто и легко, что Бердь в районе Легостаева была узкая. Сегодня там, может быть, и можно перебраться, но узкой Бердь там уже никак не назовёшь. Это достаточно широкая река, которая представляет определённое препятствие. Так что реки в те времена выглядели немножко по-другому.
Евгений Ларин: Обь — до появления ГЭС — точно!
Игорь Степанов: Да, тут без вариантов.
Интересно также было бы посмотреть на дорогу, которая раньше шла прямо по берегу Оби, на старых картах она хорошо отрисована. Сейчас эта дорога, конечно, под водой.
На Палласа, как я уже говорил, очень благостное впечатление произвели сибирские просторы, поля, на которых выращивали хлеба, — об этом он хорошо писал.
Он восхищался берегами Берди. Думаю, что впервые на берега Берди он вышел примерно в районе современной деревни Девкино. Там, действительно, крутые песчаные берега, которые совпадают по описанию с тем, что он видел.
Евгений Ларин: Кто из тех академических исследователей, учёных-первопроходцев оставил после себя наиболее заметный след, сыграл наиболее яркую роль? Возможно, новосибирец на этот вопрос ответил бы, что это Паллас — опять же, потому что у нас есть улица Палласа. Как вы считаете, чьи исследования оказались наиболее востребованными и полезными?
Игорь Степанов: Я думаю, что на первое место есть смысл поставить Миллера, его экспедицию. Во-первых, он был практически первопроходец, во-вторых, он выстроил и проделал громадную работу. То, что есть разногласия между маршрутами — это такой нюанс, про который можно, в принципе, забыть. Мы знаем, что они шли нашими территориями. Конечно, это Миллер!
Говоря о Паласе, я хотел бы ещё один момент подчеркнуть. Мы говорили о том, что первые экспедиции проводили немецкие учёные на русской службе. Но интересно то, что Паллас уже шёл и проводил исследование, как бы мы сейчас сказали, по методологии, созданной Михаилом Васильевичем Ломоносовым. Свои программы он разработал в 1759–1764 годах, а Паллас пошёл десятью годами позже. Таким образом, именно Ломоносов составил методическое руководство по проведению академических экспедиций. Им и было велено руководствоваться экспедиции Палласа. Об этом факте, безусловно, стоит помнить. Идеологом этой экспедиции был Ломоносов, а Паллас был великим путешественником, исследователем, который работал технологиям Ломоносова.
Игорь Степанов. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Евгений Ларин: У Ломоносова вообще были особые отношения с Сибирью, хотя, если я не ошибаюсь, он никогда здесь не был.
Игорь Степанов: Хотелось бы упомянуть ещё одно имя — это Иоанн Петер Фальк. Он был членом отряда Палласа, у него была очень непростая судьба. Его заслугой, если говорить о наших местах, можно назвать описание города Каинска, нынешнего Куйбышева, через который проходила экспедиция. Фальк с большим интересом подробно описал Барабу тех времён, описал те селения, которые там находились, очень подробно описал состав людей, проживавших там, жителей деревень Барабы.
Особое внимание он уделил тому, что те ссыльные, которые составляли немалую долю жителей тех мест, уже буквально во втором поколении становились благонадёжными крестьянами.
Он напрямую не пишет, что их облагородил сибирский труд, но отмечает, что бывшие преступники во втором поколении становятся уже хорошими тружениками. Это очень интересный момент!
Евгений Ларин: Ну, мы-то с вами с детства знаем, что труд облагораживает человека. Я хожу на работу только потому, что она меня облагораживает!
Игорь Степанов: Выходит, что труд не только облагораживает, но и воспитывает и даже перевоспитывает.
Евгений Ларин: Труды Миллера, Гмелина, Палласа рекомендуете к прочтению?
Игорь Степанов: Безусловно! Более того, сегодняшние технологии позволяют их читать практически в оригинале даже тем, кто не владеет немецким языком, при помощи автоматического переводчика. Конечно, возникают определённые нюансы, но, думаю, есть смысл попробовать. Это очень интересно. Их чтение, сопоставление их описания с сегодняшним нашим видением тех мест открывает, даже снимает некую пелену, которая перед нами, возможно, есть в отношении тех далёких дней. Они становятся гораздо ближе и понятней нам.
Евгений Ларин: Прекрасная мысль! Разделяю её. Что ж, будем читать труды историков и исследователей прошлого!
#Однажды в Новосибирске #Интервью #Городская история #Культурный город #Городская волна
