Однажды в Новосибирске: бог войны, Чингисхан и сумасшедший барон

Смотрите также

Однажды в Новосибирске: великий реформатор, заноза и масло вместо золота

15 сентября на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал доктор исторических наук Владислав Кокоулин. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин

10:00, 20 сентября 2023

Взгляд назад. Исторический календарь

11 сентября 1913 года по инициативе известного деятеля оркестрового исполнительства Григория Авксентьева при Обществе приказчиков был создан первый в Ново-Николаевске оркестр. В нëм было 25 балалаечников, скрипачей, свирельщиков и других музыкантов. Позже оркестр передали в ведение Общества попечения о народном образовании.

12 сентября 1942 года на общегородском собрании работники промышленности и железнодорожного транспорта Новосибирска приняли обязательство работать под девизом «Сегодня больше, чем вчера, а завтра больше, чем сегодня».

Первый секретарь обкома Михаил Кулагин направил Сталину телеграмму, в которой сообщал, что для ускорения темпов уборки урожая в село из городов, райцентров и посëлков области отправились более 100 тысяч человек. В их числе более 700 руководящих работников.

12 сентября 1987 года новосибирская группа «Калинов мост» выступила на Подольском фестивале, после чего коллектив получил всесоюзную известность, до этого группу знали только в Новосибирске.

Группа «Калинов мост». Фото: Владимир Игошин

13 сентября 1897 года в посёлке Ново-Николаевском открылась одноклассная церковная школа для девочек на 30 мест.

14 сентября 1916 года в торговом корпусе Богородско-Глуховской мануфактуры отслужили молебен по поводу открытия при Ново-Николаевском биржевом комитете профессиональной торговой школы с образовательным курсом четырёхклассного реального училища. В начале открылись только первые три класса. В них принимались ученики от 10 до 14 лет. Школу содержали на пожертвования и деньги, которые поступали в виде платы за обучение школьников, это было 60-75 рублей в год.

14 сентября 1917 года состоялось общее собрание Ново-Николаевской объединённой социал-демократической организации. Большинством голосов собравшиеся приняли резолюцию о признании ЦК РСДРП (б) руководящим партийным центром. В составе городского комитета РСДРП место меньшевиков заняли большевики.

15 сентября 1930 года в Новосибирске обсуждали вопрос о планировке левобережья города. Эскизный проект направили на рассмотрение общественных организаций. Проект предусматривал строительство города на 200 тысяч жителей. Город предполагалось строить на основе завода Сибкомбайн и большого количества текстильных фабрик.

16 сентября 1925 года на специальном заседании Сибревкома рассмотрели ориентировочный план коммунального строительства в Новосибирске. До 1930 года намечалось закончить постройку новой электростанции, провести электричество в часть промышленных предприятий, построить водопровод, провести канализацию, построить три гостиницы, а также выполнить первую очередь плана мощения улиц. На всё это городу требовалось более 10 млн. рублей

17 сентября 1947 года в Новосибирске организовали первый в Сибири зоопарк. Его создали на основе старого городского зоосада и военной зообазы в центре Новосибирска, на улице Гоголя. Тогда в зоопарке было всего лишь 20 видов птиц и 34 вида зверей.

Однажды в Новосибирске. Шары местного самоуправления

12 сентября 1904 года впервые истории Ново-Николаевска жители города собрались, чтобы выбрать городских уполномоченных.

Выборы эти стали возможны благодаря тому, что 21 января 1904 года томский губернатор получил уведомление министерства внутренних дел от 7 января о том, что «...Государь Император в 28 день декабря минувшего года [...] высочайше повелеть соизволил: поселение Ново-Николаевск [...] Томских уезда и губернии возвести на степень безуездного города того же наименования [...]».

Смотрите также

Однажды в Новосибирске: элитный лицей, знак четырёх и «сплошные болоты»

Министерство внутренних дел распорядилось «ввести в населённом пункте Общественное управление по городовому положению 1892 года в упрощённом виде». Создание этого управления проходило в несколько этапов.

Сначала нужно было из числа владельцев недвижимости выбрать оценочную комиссию, которая определит количество человек, имеющих право участвовать в выборах по установленному имущественному цензу. Председателя этой комиссии назначал томский губернатор. Затем на сходе домохозяев должны были пройти выборы в Совет городских уполномоченных. А концом избирательной кампании считалось избрание из числа уполномоченных должностных лиц — городского старосты и его двух помощников.

В оценочную комиссию жители города на общем сходе выбрали 20 человек. Председателем комиссии губернатор назначил пензенского мещанина Николая Павловича Литвинова, известного владельца типографии и канцелярских магазинов в Ново-Николаевске. Но после того как Литвинова призвали на фронт фельдшером, его место занял колыванский мещанин Лев Иванович Лапшин.

Оценочная комиссия определила имущественный ценз в 100 рублей. До предстоящих первых городских выборов допустили 25% домохозяев города. Выборы состоялись в воскресенье, 12 сентября 1904 года.

Сход начался в 2 часа дня, закончился в 8 часов вечера. В голосовании приняли участие около 160 человек. Голосование было закрытым и проводилось «баллотировочными шарами» по составленному «Выборному листу», в котором числились 46 кандидатов в состав Совета уполномоченных. По соотношению количества набранных кандидатами шаров «за» и «против» определились 15 уполномоченных, как и требовалось в указании губернатора, а также семь кандидатов в собрание для его пополнения в случае выхода кого-либо. В Совет уполномоченных вошли известные представители городской элиты, купцы и предприниматели, такие как Суриков, Луканин, Литвинов, Горохов, Маштаков. Был среди них и бывший первый поселковый староста Илья Григорьевич Титлянов. Лучший результат по выборам был у Льва Ивановича Лапшина. Его-то и избрали единогласно председателем Совета на сходе уполномоченных 8 ноября. 18 ноября губернатор утвердил Лапшина в должности.

А 21 ноября 1904 года Лапшин собрал городских уполномоченных на выборы городского старосты. Единогласно на эту должность был избран барнаульский купец Иван Тимофеевич Суриков. Он был самым богатым человеком в городе, владел несколькими доходными домами, мыловаренным заводом, складами и магазинами, развивал собственную непродовольственную торговую сеть.

В помощники Сурикову собрание определило известных предпринимателей — колыванского мещанина Ивана Андреевича Карелина и личного Почётного гражданина Александра Михайловича Луканина. 24 ноября всех троих губернатор утвердил в должностях.

Было — не было. Чингисхан Гражданской войны

Гость в студии «Городской волны» — доктор исторических наук Владислав Кокоулин.

Евгений Ларин: Сегодня мы в некотором смысле продолжим разговор, который начали в мае этого года, а тогда мы говорили о публичном судебном процессе по делу сфабрикованного контрреволюционного заговора неких Базарова и Незнамова.

А сегодня мы поговорим о другом, пожалуй, ещё более громком судебном процессе, который тоже сделали публичным, — 15 сентября 1921 года в Новосибирске, который тогда всё ещё был Ново-Николаевском. Это суд и последующая казнь барона фон Унгерна-Штернберга, одиозного деятеля белого движения на востоке страны, нужно даже сказать так: в Азии.

Хочу начать с одной любопытной детали. Этим летом были в Минусинске, взяли обзорную экскурсию по городу. А надо сказать, что в Минусинске очень гордятся Щетинкиным, командиром красных партизан, почитают его как освободителя города от колчаковщины.

Так вот, говоря о Щетинкине, — о нём мы сегодня тоже скажем, — экскурсовод не могла не упомянуть Унгерна, назвав его при этом чёрным бароном. Я ещё тогда обратил внимание, что чёрным бароном вообще-то называли генерала Врангеля.

«Белая армия, чёрный барон снова готовят нам царский трон», — это песня о Врангеле.

Владислав Кокоулин и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

А вот тут буквально на днях решил посмотреть, что есть про Унгерна на YouTube. И в одном из роликов, — а их, кстати, достаточно много, это очень популярная фигура, — я услышал, что автор специально акцентирует внимание на том, что, дескать, чёрный барон-то это не Врангель, а именно Унгерн. Странное дело. Кого же на самом деле называли чёрным бароном?

Владислав Кокоулин: Черным бароном называли, конечно, Врангеля, и пели про него, несмотря на то, что царский трон он не готовил. Он наоборот планировал провести широкие реформы буржуазно-демократического толка, понимая, что иначе белому движению не выжить. Стало понятно, что если оттолкнуть крестьянство, то белому движению крышка. И барон Врангель попытался привлечь крестьян, объявив широкую земельную реформу, он сказал, что земли и урожай закрепляются за крестьянством. Так что монархистом его можно называть с большой натяжкой, хотя по своей природе, он, конечно, был монархистом.

Евгений Ларин: Хорошо, с чёрным бароном мы определились.

А эпиграфом к нашей сегодняшней беседе пусть будут такие слова поэта Арсения Несмелова из стихотворения «Баллада о даурском бароне»:

Стенали степные поджарые волки,

Шептались пески,

Умирал небосклон...

Как идол, сидел на косматой монголке,

Монголом одет,

Сумасшедший барон.

Он был православным христианином и в то же время буддистом.

Он был тибетским мистиком с садистскими наклонностями.

Он был умным, храбрым воином, но фанатичным, вспыльчивым, и расточительным пьяницей.

Он был освободителем целого народа и жестоким массовым убийцей ни в чём неповинных людей.

И, наконец, его хотели повесить даже белогвардейцы, — есть сведения, что расправиться с ним намеревался белый генерал Каппель и соратник Унгерна атаман Семёнов

Ещё его называли самодержцем пустыни, Чингисханом Гражданской войны, богом войны. Продолжать этот список можно долго, поэтому я остановлюсь. Это всё это об одном человеке. Это барон Роберт Николаус Максимилиан фон Унгерн-Штернберг. Для краткости Унгерн, — Роман Фёдорович, как он именовался по-русски.

Более противоречивой фигуры в истории России начала 20 века, наверное, найти невозможно. Мы немного попытаемся сегодня в ней разобраться. И давайте начнём по возможности с начала. Что нам важно знать о происхождении Унгерна и о начале его военной карьеры. Нам здесь важно понять, как он оказался в Монголии и что его вообще связывало с Азией?

Владислав Кокоулин: Начнём с того, что он был немцем. Но немцы у нас со времён Екатерины и даже со времён Петра, когда мы стали присоединять западные территории, стали народом России. Поэтому считать, что Унгерн приехал откуда-то из Германии, нет оснований. То есть он был российским немцем, происходил из немецкого рода.

Он участвовал в Первой мировой войне, был награждён несколькими орденами. Надо сказать, что на войне он проявлял храбрость, сообразительность, он был человеком, созданным для военного дела. Этого у него не отнять. И если бы Российская империя сохранилась, то его, наверное, ждала бы прекрасная карьера в царской армии.

Но произошла Февральская революция, всё смешалось: солдаты бегут с фронта, офицеров перетасовывают. И барон Унгерн оказывается в составе отряда, который просто отправляют на Дальний Восток. Приехав в Забайкалье, он отправляется в Маньчжурию, где они встречаются с атаманом Семёновым. Семёнова тоже можно отнести к своеобразным колоритным фигурам. Он тоже был буддистом, прекрасно знал монгольский язык.

Владислав Кокоулин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Наверное, тогда это было ещё и модно, — увлечение буддизмом. Время было такое, — очень скоро заговорят о Рерихе.

Владислав Кокоулин: Интерес к буддизму начал проявляться уже со времён Екатерины, когда русские пошли на восток, в Азию, когда стали торговать с Китаем. И если мы поедем в музеи Санкт-Петербурга, в царские дворцы, мы там увидим огромное количество буддийских вещей, — вещей, связанных с буддийским культом. То есть мода на буддизм была.

Что касается Унгерна, то трудно сказать, был ли он приверженцем этой моды, или у него были какие-то глубинные внутренние побуждения. Но мы, наверное, должны разделить исторические персонажи и его внутренние устремления. Иногда, бывает, плохой персонаж делает очень хорошие дела, — для кого-то. Ведь в Монголии Унгерна до сих пор чтят.

Евгений Ларин: Да, это очень важный момент, мы обязательно к нему вернёмся. Но вот если представить путь Унгерна очень схематично и упрощённо, то он был в Монголии до Первой мировой и Гражданской войны. Потом, узнав о начале Первой мировой, он выехал в Россию, а после революции снова вернулся Монголию и там уже и остался, верно?

Владислав Кокоулин: Если он кратно, то да.

Евгений Ларин: Чего в конечном счёте хотел добиться Унгерн? То, что пишут о его глобальных планах, кажется совершеннейшей фантастикой. Ведь это даже страшно сказать: возродить империю Чингисхана от Тихого океана до Каспия. Как вообще у русского офицера могла возникнуть такая, мягко говоря, странная идея?

Владислав Кокоулин: Эта идея появилась у атамана Семёнова, правда, в меньшем масштабе. Он хотел создать в Азии большое монгольское государство из бурят Забайкалья, из Монголии и Внутренней Монголии на территории Китая. Ну, а потом уже Унгерн эту идею доработал до империи Чингисхана.

Смотрите также

Однажды в Новосибирске: кляксы, чёрточки и академики в сибирских полях

Евгений Ларин: И поднял её на свой жёлтый флаг! Какие действия для этого Унгерн предпринимал в Монголии? Что он делал для воплощения этой своей сумасбродной идеи? Ну, какая ещё империя Чингисхана в начале 20 века?! Если, конечно, это не было пиар-ходом для монголов?

Владислав Кокоулин: Что он делал? Он занимался пропагандой этой идеи в Монголии. Ведь не надо забывать, что тогда Монголия была под властью Китая, и никакого самостоятельного монгольского государства не было. И монголы очень сильно страдали от китайского владычества. В частности, в Урге, — это столица монголов, нынешний Улан-Батор, — стоял китайский гарнизон. Китайцы угнетали монголов, у которых существовало национально-освободительное движение против Китая. И Унгерн здесь пришёлся как раз ко двору. Он оказался в нужном месте в нужный момент. У него был хороший вооружённый отряд, у него была некая идея и у него были смелость и безрассудность.

Удивительно то, что Унгерн, одевшись монголом, пробрался в Ургу мимо китайского конвоя, разведал там обстановку, а выходя, по воспоминаниям, он увидел одного китайского солдата, который заснул на посту. Унгерн его поднял и сделал ему основательное внушение, — китайский язык он тоже знал. Солдат этот очень удивился и растерялся. А потом, когда стало известно, что это к ним приходил Унгерн, китайский гарнизон был деморализован. Как же это так?! Мол, вон Унгерн стоит где-то там, вон горят его костры. А он тоже был хитрым, — он разжёг огромное количество костров, расставил пореже лошадей, которых заставлял ржать, а людей — кричать, создавая иллюзию огромной армии. Это был тактический ход. И всё. Китайский гарнизон был деморализован, когда узнал, что Унгерн прошёл, посмотрел и ушёл. И никто его не видел.

После этого взятие Урги было делом техники. Ну, а дальше события развивались. Унгерн освободил монголов от китайцев, и монгольский правитель Богдо-гэгэн провозгласил его по сути своим заместителем, помощником, советником.

Евгений Ларин: Унгерну же дали титул хана?

Владислав Кокоулин: Да, но это был просто титул, как титул князя или барона. Он не был правящим ханом, обладающим реальной властью. Этот титул в те времена уже не означал, что его обладатель — единоличный правитель Монголии, каким был Чингисхан. Реальным правителем был Богдо-гэгэн, но Унгерн был у него военным советником, по сути он отвечал за поддержание порядка. Но потом случилось та история, когда он вместе со своим отрядом решил всё-таки идти освобождать Россию от большевиков.

Евгений Ларин: Всегда хочется понять, для чего на самом деле человек предпринимает какие-то действия, чем он руководствуется? Что нужно было Унгерну? Я почему-то слабо верю в то, что он так проникся сочувствием к угнетаемым монголам, что решил принести им свободу. Наверное, он всё-таки хотел использовать их в качестве своей военной силы, чтобы пойти дальше, на большевиков, что он и собирался сделать.

Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Владислав Кокоулин: Ситуация скорее заключалась в том, что он увидел возможность и решил ею воспользоваться.

Евгений Ларин: Он хотел стать диктатором?

Евгений Ларин: Казнить всех поголовно?

Владислав Кокоулин: Да, массовые казни. Кроме того, есть свидетельства, что он закапывал человека в землю по голову и оставлял в степи. Особенно китайцев.

Евгений Ларин: Как Саида в «Белом солнце пустыни»?

Владислав Кокоулин: Да. И волки за ночь их объедали эти головы. Также он бил бамбуковыми палками по телу человека. Мясо отставало от костей, а дальше человек просто гнил живьём. Там была масса всяких ужасов и садистских историй, которые рассказывали и сподвижники Унгерна, и его противники, большевики. И, кстати, сам Унгерн этого не отрицал. Отрицал он лишь то, что служил Японии.

Евгений Ларин: И вот он взял Ургу, освободил монголов от китайского гнёта. И вот что происходит дальше.

21 мая 1921 года Унгерн издаёт приказ №15 «русским отрядам на территории Советской Сибири». И этим приказом он объявляет о начале похода на советскую территорию. Единственным законным хозяином Земли Русской Унгерн в этом указе объявляет Императора Всероссийского Михаила Александровича.

А Михаила Александровича меж тем уже три года как нет в живых. Великого князя убили в Перми в ночь с 12 на 13 июня 1918 года. Как это прикажете понимать? Роман Фёдорович Унгерн совсем съехал с катушек? Объявлять царём мёртвого Великого князя?

Смотрите также

Однажды в Новосибирске: ЧВК Строгановых, кадровый воевода и последний хан

Владислав Кокоулин: Это у нас сейчас информация быстро распространяется, — есть каналы. А тогда, во время Гражданской войны, крестьяне во многих деревнях ещё не слышали даже о казни Колчака, думали, что Колчак жив. Вот, дескать, вернётся Александр Васильевич, он наведёт порядок!

Большевики основательно потрудились, чтобы рассказать о казни Николая Второго. Но Сибирь находилась на территории белых, и до крестьян много информации просто не доходило. Ну, мол, наверное, где-то живёт Михаил Александрович. И лозунги с его именем выдвигал не только Унгерн, но и сибирские крестьяне. Наряду с лозунгами в духе «За советы без коммунистов» и «Да здравствует Учредительное собрание», — «Да здравствует Всероссийский император Михаил Александрович». И Унгерн считал, что есть возможность на фоне этих крестьянских восстаний в Сибири войти туда победителем. Но он немного опоздал.

Евгений Ларин: Но он же не мог не знать о гибели Михаила Александровича?

Владислав Кокоулин: Он мог знать. И, наверное, знал об этом. Но он ведь не мог сказать людям, что, дескать, он мёртв, зачем вы его приглашаете?

Евгений Ларин: То есть он просто спекулировал именем Великого князя?

Владислав Кокоулин: Да, он воспользовался ситуацией, — тем, что народ ничего не знает.

Евгений Ларин: Теперь давайте поговорим о том, как Унгерн оказался в руках красного партизанского командира Петра Щетинкина.

Владислав Кокоулин: Это очень интересная история!

Евгений Ларин: Там же было несколько версий?

Владислав Кокоулин: Да, и ни одна из них до сих пор не доказана. Несмотря на то, что в архиве издали прекрасный сборник документов по Щетинкину, там есть масса белых пятен.

Известно, что Щетинкин участвовал во взятии Перекопа. Но мало кому известно, что он, скорее всего, воевал на стороне Махно. Это надо, конечно, поднимать московские военные архивы, — в каких именно частях он служил, — но косвенные свидетельства есть. Но пока те документы из новосибирского архива, которые имеются в распоряжении исследователей, позволяют об этом говорить. То, что Щетинкин служил у махновцев, он потом тщательно скрывал. Тем не менее, ряд документов позволяет говорить о том, что Щетинкин сражался в отрядах Махно. Но тогда Махно ещё был героем Перекопа, наряду с Фрунзе и другими. А потом, когда Махно стал анархистом, противником советской власти, Щетинкин поспешил от него отмежеваться.

Владислав Кокоулин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Щетинкин, конечно, — легендарный командир, очень своеобразный. Он соперничал с другим командиром, — Александром Кравченко. Ведь отряд-то был Щетинкина и Кравченко. И главным был именно Кравченко, а не Щетинкин. Потом Кравченко стали потихоньку стирать из исторической памяти как эсера, анархиста или ещё кого-то. А Щетинкин остался один, без Кравченко.

Тем не менее, заслуга Щетинкина очень большая. Он был одним из организаторов пограничной службы на Дальнем Востоке и в Монголии. И вот советская власть получает информацию о том, что происходит в Монголии, тщательно её анализирует и поручает Щетинкину принять меры и что-то сделать с Унгерном. Желательно было его арестовать и привести. И тут судьба благоволила Щетинкину.

Отряды, которые были с Унгерном, не очень хотели или вообще не хотели идти на Советскую Россию. За много лет они устали воевать. Людям хотелось осесть где-то там, в Монголии, спрятаться, жениться, забыть всё и пожить мирной жизнью. И поэтому, когда Унгерн стал их уж очень активно гнать на войну, они его просто связали и оставили где-то чуть ли не под кустами. И на него совершенно случайно наткнулся разъезд Щетинкина. Это одна из версий этой истории. 

Лежит какой-то связанный человек и говорит, что он Унгерн. Но мало ли безумцев! Тем не менее, Щетинкин отвозит его в Иркутск, где устанавливают личность Унгерна. А дальше его перевозят в Ново-Николаевск, где над ним организуют суд.

Евгений Ларин: Кстати, Щетинкина монголы тоже превозносили. Они его называли «Железный богатырь — командир», Тумур-Батор Жанжин.

Владислав Кокоулин: Да, он был организатором пограничной службы в Монголии.

Евгений Ларин: То есть им что Унгерн, что Щетинкин, — все герои?

Владислав Кокоулин: Просто у них другая шкала ценностей. Это мы думаем, что Чингисхан — плохой. Для монголов он герой, они поставили ему памятник. И Сухэ-Батору тоже стоит памятник. На монгольских деньгах в 1990-х годах было два героя — Чингисхан и Сухэ-Батор. Для них и Щетинкин — герой как организатор пограничной службы и военный советник, и Унгерн — герой как освободитель монголов от китайцев. А какая-то внутренняя вражда большевиков и белых в России для монголов — это просто частный эпизод.

Евгений Ларин: Мы уже сказали, что на суд Унгерна привезли в Новосибирск. А почему именно в Новосибирск, а не в Иркутск? Ведь в Иркутске уже был опыт расправы с белогвардейскими лидерами!

Владислав Кокоулин: В Новосибирске была столица Сибири. Она сюда переехала из Омска как раз летом 1921 года. Нужно было закрепить этот статус. Кроме того, здесь были соответствующие кадры, здесь можно было найти общественных обвинителей и так далее. Хотели устроить широкий показательный процесс. А по поводу Колчака в Иркутске решение принимал ревком. Три человека проголосовали, и его...

Евгений Ларин: ...не выходя в коридор.

Владислав Кокоулин: По сути так. Судебного процесса над Колчаком не было. А здесь решили сделать открытый судебный процесс. Видимо, по настоянию Ленина. Он этим делом активно интересовался. Более того, он написал в политбюро записку о том, что если вина Унгерна будет доказана, а если это, скорее всего, так, то его необходимо расстрелять.

Смотрите также

Однажды в Новосибирске: пьяный бюджет, учредилка и игры в демократию

Евгений Ларин: Я процитирую в том варианте, который даёт Википедия. По этому варианту Ленин передал это по телефону, вероятно, Емельяну Ярославскому.

Владислав Кокоулин: Скорее всего, Смирнову Ивану Никитичу, председателю Сибревкома.

Евгений Ларин: Это тот самый Смирнов, которого называли «сибирским Лениным»?

Владислав Кокоулин: Да, именно так.

Евгений Ларин: Вот, как звучала эта телефонограмма Ленина: «Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения, и в случае, если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять».

То есть вряд ли исход дела мог бы быть другим. Ленин сказал, всё уже фактически решено!

Владислав Кокоулин: Ну, здесь мы, конечно, немного проецируем более поздние времена. Надо иметь в виду, что тогда и ленинские решения иногда саботировались. Ленин ещё не был каким-то диктатором, в 1921 году допускались какие-то разногласия, были другие деятели, другие точки зрения. Но это мнение просто разделяло большинство политбюро. Решение спустили в сиббюро, а сиббюро приняло аналогичное решение. Суд был предрешён, — что бы там Унгерн ни сказал, как бы ни выступали его защитники, что бы они ни отвергали. Суд был показательный, это был пиар-ход. Вот мы, мол, устанавливаем советское правосудие.

Евгений Ларин: Вот тут мы подходим к самому главному. Смотрите, что получилось. Русский офицер, генерал-лейтенант, — правда, этот чин ему дал атаман Семёнов, — кавалерист, орденоносец, награждённый всеми престижными орденами Российской империи — Святого Георгия, Святого Владимира, Святой Анны, Святого Станислава, — «бог войны», как его называли монголы. И вот суд над этим человеком превратили в позорище!

Владислав Кокоулин: Показательный спектакль.

Евгений Ларин: Штаны с него, конечно, не снимали, — но, тем не менее, его унизили, выставив суд на всеобщее обозрение. Смотрите, дескать, мы вам говорящего белого барона привезли! А сейчас мы ему отрежем голову и посмотрим, как он тогда заговорит! Зачем он нужен был, этот спектакль? Пропаганда всемогущей советской власти?

Владислав Кокоулин: Это был один из ряда судебных процессов над белыми. В 1920 году был суд над колчаковскими министрами, например. Для советской власти важно было показать революционное правосудие. Здесь мы исходим не из каких-то буржуазных законов, — мало ли что есть адвокат? Есть преступник — его надо казнить!

Владислав Кокоулин и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Я думаю, что если и были угрозы советской власти на востоке страны, то Унгерн из них как раз представлял наименьшую. Он не командовал крупной армией, у него по сути не было больших боестолкновений с регулярной Красной армией. Он достаточно условно пошёл против советской власти с оружием в руках. На чём строилось обвинение?

Владислав Кокоулин: Его обвиняли в трёх вещах: в том, что он шпион или агент Японии, в расправах, которые он устраивал и в том, что он планировал восстановить империю Чингисхана.

Евгений Ларин: В это верили?

Владислав Кокоулин: В это не верили. Просто он сражался на стороне белых.

Евгений Ларин: И этого хватило?

Владислав Кокоулин: Хватило бы и одного пункта, потому что результат суда был известен заранее.

Евгений Ларин: Да, Ленин завещал!

Владислав Кокоулин: Тогда расправы происходили по такому принципу, что раз белогвардеец, значит — плохой.

Евгений Ларин: Мы знаем, где и как проходил суд, верно?

Владислав Кокоулин: Да, суд проходил в саду «Сосновка», которого давно уже нет. Это самое начало современной улицы Фабричной.

Евгений Ларин: Я читал, что это дело шло более пяти часов.

Владислав Кокоулин: Да, на слушание специально пригласили трудящихся.

Евгений Ларин: И как это всё происходило? Они сидели где-то в летнем саду с пивом и орешками, с мороженым, кричали, мол, давайте его казним, а другие, дескать, нет, давайте его на работы отправим, пусть пользу приносит!

Владислав Кокоулин: Ну, конечно, не с пивом и орешками, но, к сожалению свидетельств таких не осталось. Там подбирали специальных людей, а не просто зевак с улицы. Там были представители от рабочих коллективов, от коммунистической партии, от профсоюзов. Они сидели, слушали и требовали казнить барона. Это была массовая поддержка обвинения. Вот и всё. Процесс, действительно, шёл около пяти часов.

К сожалению, до сих пор неизвестно, где все материалы этого судебного процесса. Есть газетные репортажи, есть ряд косвенных материалов. Но где находится дело Унгерна и собственно протокол судебного процесса, пока неизвестно.

Евгений Ларин: Он же там что-то говорил, ему же слово должны были дать?

Владислав Кокоулин: Да, это журналисты записали, мы это можем частично реконструировать. Приговор тоже напечатали в газетах, с этим проблем не было. Но вот какие документы были приложены к делу Унгерна? Какова была доказательная база?

Владислав Кокоулин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Да, кто видел его зверства?

Владислав Кокоулин: Да, это был просто жестокий барон и всё. Поэтому для историков это большая проблема, — какие фактические материалы были приложены к делу Унгерна. Всё-таки газетный отчёт не даёт полной картины. Если в случае Базарова и Незнамова мы всё-таки какие-то материалы видели, то здесь только газетные отчёты и воспоминания об этом судебном процессе.

Евгений Ларин: Казнь состоялась в тот же день — 15 сентября 1921 года?

Владислав Кокоулин: Да, в тот же день. Расстрелян он, скорее всего, был в подвале дома Маштакова. После суда его приговорили без обжалования, отвели в подвал и расстреляли.

Евгений Ларин: Дом Маштакова — это на углу Красного проспекта и улица Свердлова, там сейчас художественное училище. А раньше там было Ново-Николаевское ГПУ. Здание примыкает к нашему знаменитому Дому с часами и якобы на том месте под домом в подвале были стены с выщербинами от пуль, дескать, именно там расстреливали.

Владислав Кокоулин: Да, там расстреливали. Об этом и Зазубрин писал. Собственно в 1920-е годы это и не скрывали. Это уже потом стали об этом молчать. А в 1920-х годах об этом даже в газетах писали, есть масса документов.

Евгений Ларин: Таким образом, то, что Унгерна расстреляли в подвале дома Маштакова — это не версия, это факт?

Владислав Кокоулин: Это достаточно правдоподобная версия. Там расстреливали основную массу тех, кого ГПУ своими решениями приговаривало к смерти. Их там расстреливали, а потом ночью вывозили.

Евгений Ларин: Суд был публичным, а казнь была уже закрытым мероприятием. То есть это было не площадным развлечением. Его же могли вывести и публично...

Владислав Кокоулин: ...повесить. Нет, это были уже другие времена. Хотя в Забайкалье, по воспоминаниям, устраивали публичные казни, и публика собиралась поглазеть, как происходит повешение или сожжение заживо.

Евгений Ларин: Всё же не так далеко ещё от Средних веков ушли!

Евгений Ларин: Задам вопрос, на который, я подозреваю, ответа нет. Известно ли нам что-то о месте захоронения Унгерна? Хотя монголы, конечно, считали, что он остался жив, бежал и скрылся где-то в тибетском монастыре. Мы знаем, где его похоронили?

Владислав Кокоулин: Нет, его, скорее всего, сожгли, а пепел просто развеяли. Но документов нет. Если бы нам дали документы, которые хранятся в архивах ФСБ, быть может, они бы пролили свет на этот вопрос. Но неизвестно, где они хранятся, — в новосибирском архиве или их отвезли в Москву. Поэтому пока это наиболее вероятная версия, потому что тогда очень многих именно сжигали, а не хоронили. Это же было начало 1920-х годов, тиф. Крематорий приспособили под сожжение тел, умерших от тифа. А уж сжечь какого-то расстрелянного барона было гораздо удобнее и проще, чем его хоронить.

Евгений Ларин: Я уже было подумал, что его опасались хоронить, чтобы его монгольские почитатели не устроили на могиле Унгерна святилище бога войны.

Владислав Кокоулин: Всякое было возможно! Ведь есть определённый культ Унгерна и миф о нём. Есть мнение, что он не умер в 1921 году, поскольку нет прямо указывающих на это документов, есть косвенные свидетельства, что его якобы видели где-то в Тибете. Таким образом, есть миф о том, что бог войны остался жив.

Евгений Ларин: Его, дескать, пуля не брала, — монголы так считали.

Владислав Кокоулин: Да, и что его большевики припрятали для каких-то целей. Для каких — непонятно, но спрятали, и где-то он живёт, а потом что-то может и произойти.

Евгений Ларин: Часть золотого запаса Российской империи?

Владислав Кокоулин: Да, он у Семёнова часть позаимствовал.

Евгений Ларин: А тот, в свою очередь, у Колчака?

Владислав Кокоулин: Да. Колчак отправлял золото в Японию, а Семёнов эти вагоны грабил. Соответственно, часть золота оказалось в руках Унгерна. И, не имея возможности постоянно его с собой таскать, — он же вынужден был один раз отступить от Урги, — Унгерн это золото где-то там закопал. Там его периодически ищут, периодически находят. Это на уровне могилы Чингисхана: нашли могилу Чингисхана, нашли золото Унгерна. Красивая легенда.

Евгений Ларин: А ведь каким живучим оказался миф об Унгерне, его мистическая составляющая! Десятки книг, фильмов, названия каких-то культурных проектов, песни, — у «Калинова моста» есть пара песен, посвящённых Унгерну.

Владислав Кокоулин: Самое интересное, что даже в советских фильмах Унгерна показывали!

Евгений Ларин: И можно вспомнить случай, который произошёл в Новосибирске несколько лет назад, когда на стене дома недалеко от бывшего сада «Сосновка» нарисовали очень красивый портрет Унгерна, который на следующий день залили чёрной краской. Почитание и ненависть.

Портрет Унгерна. Фото: nsknews.info

Владислав Кокоулин: В конце 1990-х Унгерна пытались реабилитировать, подали заявление, но прокуратура не нашла оснований для его реабилитации. Всё-таки он и сам не отрицал массовые жестокие расправы, в том числе, над своими солдатами, не говоря уже о мирном населении. Прокуратура не нашла основания для пересмотра дела Унгерна, как и дела атамана Семёнова. А культ атамана Семёнова в Забайкалье всё-таки есть, — там казаки периодически хотят создать отряды его имени, памятник ему поставить. А Унгерн больше связан с нашим городом, с Ново-Николаевском — Новосибирском. У нас ведь не только к 100-летию его казни нарисовали портрет, но и на подоконник дома Маштакова поставили его портрет и положили цветы. Некоторое время он там находился, журналисты это отметили, но потом он исчез. Всё-таки память о войне есть, Гражданская война не уходит в прошлое.

Евгений Ларин: Как вы думаете, это какая-то поза современных анархистов? Или люди искренне считают, что Унгерн сделал что-то хорошее не только для монголов?

Владислав Кокоулин: Трудно сказать, что он сделал что-то хорошее для России. Конечно, он был храбрым героем, этого у него не отнимешь. Но мы с вами не должны смешивать разные вещи. Жестокий палач и храбрый воин, — это вполне может сочетаться в одном человеке. К сожалению, в Унгерне это сочеталось. Кто знает, если Унгерн не оказался бы в Забайкалье, а оказался бы где-то на службе советской власти, может быть, судьба его была бы совсем другой. И памятники бы ему стояли.

Евгений Ларин: Хочется упомянуть ещё одну деталь. Как-то так получилось, что по жизни и после неё Унгерн был связан со Щетинкиным. Независимо от того, сам ли Щетинкин поймал Унгерна или не сам, а с чьей-то помощью. Но Унгерна привезли в Новосибирск, здесь его судили и казнили. А Щетинкина привезли в Новосибирск уже в гробу в траурном поезде и здесь похоронили, — фактически на улице Щетинкина.

Владислав Кокоулин: Здесь сошлась их судьба. Гражданская война — это ведь не только героическое противоборство красных и белых. Там была масса трагических страниц. Кто-то случайно оказался на стороне белых. Если бы не началась Гражданская война, они бы мирно пахали себе и никогда бы не сражались ни за какие идеи. Царское офицерство оказалось выбито революцией из колеи. Не все смогли пойти на службу к большевикам. Им просто надо было кормить свою семью, куда-то устраиваться на службу. А тут белые предлагают какую-то возможность, альтернативу. Особенно в Сибири, которая была занята белыми. Многие шли к белым не сознательно, а только для того, чтобы выжить. И в этом трагическая сторона Гражданской войны.

Главные новости из жизни нашего города — подписывайтесь на нашу группу в Одноклассниках.

P. S. Пока готовился материал, в сквере Героев Революции обнаружили крохотный бюст генерал-лейтенанту белой армии барону фон Унгерну. В этом году бюст выставили прямо под бюстом Петра Щетинкина, который принимал участие в поимке барона в Монголии, и ему приписывают его арест.

#Однажды в Новосибирске #Городская история #Культурный город #Городская волна