{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
6 декабря на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал сотрудник отдела Музея Новосибирска «Музей на набережной», историк Сергей Чумаченко. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.
Евгений Ларин: Тему сегодняшней беседы нам вновь подсказал календарь памятных исторических событий. И это событие мы, конечно, уже не раз упоминали в разных контекстах, просто потому что для послереволюционного Ново-Николаевска оно стало одним из ключевых моментов, который определил всю последующую историю не только нашего города, но и всей Сибири вообще. Это был Первый Сибирский краевой съезд Советов, который проходил в нашем городе с 3 по 9 декабря 1925 года.
Мы сейчас поговорим о масштабе и истинном значении этого мероприятия. Только вслушайтесь: Первый Сибирский краевой съезд Советов. Каждое слово — громада! Но для начала давайте немного погрузимся в контекст события. Это нужно как раз для того, чтобы лучше понять, что же происходило тогда, в декабре 1925 года.
Всего четыре года назад город стал губернским центром, в 1921 году была образована Ново-Николаевская губерния. Ещё четырьмя годами ранее город стал уездным — Ново-Николаевсий уезд появился только в 1917 году. То есть буквально только что всё это произошло, но вот Ново-Николаевск уже столица Сибирского края — с 1925 года. А это уже совсем другие масштабы! Это огромная территория. Но город-то ещё не стал огромным. На современный мегаполис он ещё не похож вообще ни в какой степени. Не распирает ли Ново-Николаевск от собственного внезапного величия? На него всё это так неожиданно свалилось!
Сергей Чумаченко: Наверное, сами ново-николаевцы были этому даже рады. Хотя рады этому были не все — мы должны помнить, что в 1921 году, когда Сибревком переезжал в наш город, у нас была кампания по расселению, которую проводили, чтобы освободить место для аппарата Сибревкома. Ново-Николаевск к этому времени — уже не только столица собственной губернии, но и место размещения Сибревкома — если не официальная, то фактическая столица всей Сибири. И этот столичный лоск обильно присутствует в городских газетах. Мы в большом количестве видим здесь следы присутствия всесибирских органов управление и идею некоего приоритета нашего города: то, что появляется в Сибири, впервые появляется в Ново-Николаевске.
Сергей Чумаченко. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Евгений Ларин: То есть жители города к тому времени уже привыкли к этому статусу, не было уже той лихорадки, как в момент переезда Сибревкома. Кстати, чья это была идея — превратить, в общем, всё ещё провинциальный Ново-Николаевск в столицу Сибири? Председателя Сибревкома Ивана Никитича Смирнова, которого называли сибирским Лениным? Или кого-то ещё? Или это вообще стихийно сложилось и не было волей какого-то конкретного человека?
Сергей Чумаченко: Несомненно, это было решение, которое принимал состав Сибревкома в то время, когда им руководил тот самый Смирнов, будущий троцкист, к сожалению, опальный. Но само это решение было принято стихийно.
1920 год и начало 1921 года — это время крестьянских восстаний, которые охватили Западную Сибирь.
И Омск, где размещался Сибревком, достаточно близко к очагам этих восстаний. Кроме того, тогда же, в начале 1921 года разворачивается так называемая дискуссия о «сибах». Сибревком — это чрезвычайный орган власти, который, в отличие от многих советских органов власти, формировался напрямую решениями центрального правительства.
Евгений Ларин: И изначально предполагалось, что это временный орган власти?
Сергей Чумаченко: Да, конечно. И, находясь в Сибири, он не был подконтролен собственно сибирским организациям. Поэтому к концу Гражданской войны стали возникать вопросы: война закончилась, всё нормализовалось, никакой особой опасности нет, так зачем нам орган, который назначается откуда-то сверху? У нас есть свои собственные большевики и свои собственные управленцы! Молодость Ново-Николаевска сыграла ему на руку, потому что он был городом, где практически не было той самой застарелой революционной прослойки, как, например, в Красноярске, где были самые большевистские большевики всей Сибири эпохи революции и Гражданской войны. В молодом городе Ново-Николаевске у Сибревкома не было конкурентов. Кроме того, Ново-Николаевск находился на пересечении всех путей: отсюда ближе всего было до алтайского зерна и до кузнецкого угля, имеющего огромное значение для Транссибирской магистрали.
Евгений Ларин: И для будущей индустриализации.
Сергей Чумаченко: Конечно.
Евгений Ларин: Переходим собственно к съезду. Сначала о том, где он проходил, потому что это тоже очень важно и даже символично.
Сергей Чумаченко: Съезд проходил в Народном доме собраний имени товарища Ленина — это было его полное название. Сейчас он известен нам просто как Дом Ленина, или как камерный зал филармонии.
Это здание начали строить в 1924 году — это год смерти Владимира Ильича Ленина. В июле был заложен первый камень в его фундамент. По планам стройку должны были закончить к ноябрю 1925 года.
Евгений Ларин: Это очень быстро!
Сергей Чумаченко: Год с небольшим планировали потратить на строительство. Но, во-первых, стройка затянулась, а во-вторых, уже в августе 1925 года было принято решение о перестройке здания.
Евгений Ларин: То есть здание ещё не достроили, но уже начали его перестраивать?
Дом Ленина. Фото: Музей Новосибирска
Сергей Чумаченко: Да. Всё это растянулось на длительное время, строительство завершили только в 1926 году. Таким образом, к моменту прибытия туда съезда в начале декабря 1925 года в здании продолжались работы по монтажу системы отопления, штукатурке и отделке внутренних помещений.
Евгений Ларин: То есть идут себе рабочие, несут какие-то трубы, вёдра с краской...
Сергей Чумаченко: Да, и тут же работает съезд. Но стоит сказать, что это было не в новинку. Дом имени Ленина открыли уже в январе 1925 года: в фактически недостроенном главном зале проходил траурный митинг по поводу годовщины смерти Владимира Ильича.
И вот то, что в строящемся здании Дома Ленина проходил съезд, который должен был определить, как будет строиться Сибирь, мне кажется очень символичным.
Евгений Ларин: Очень красиво! Кстати, на каком этапе отмели идею включения территории нынешнего сквера Героев революции в объём Дома Ленина? Ведь по одному из первоначальных замыслов братская могила с рукой с факелом должна была находиться внутри здания.
Сергей Чумаченко: Видимо, это было на этапе плана, который был принят в августе 1925 года, когда стало понятно, что сама стройка идёт, мягко говоря, ни шатко ни валко, есть проблемы. Стоит сказать, что даже когда Дом Ленина откроют в 1926 году, работы будут выполнены настолько плохо, что ремонт там будут делать ежегодно.
Евгений Ларин: Теперь давайте поговорим о людях — делегатах. Кто они были? Я полагаю, что там их должно было быть если не тысячи человек, то точно несколько сотен.
Сергей Чумаченко: 574 человека.
Евгений Ларин: Кого они представляли и как попадали на съезд, ведь их должны были туда отправить какие-то первичные организации?
Сергей Чумаченко: Начать здесь нужно ещё до съезда, потому что с 1923 года в стране начался новый этап районирования территории Советского Союза, по которому старые губернии, которых было большое количество, упраздняли и укрупняли, соединяя их в края. К концу 1925 года образовался тот самый Сибирский край, который включал в себя Иркутскую, Омскую, Енисейскую, Томскую, Алтайскую и Ново-Николаевскую губернии. К тому моменту не успели ещё преобразовать только Иркутскую губернию, а все остальные уже стали округами.
Евгений Ларин: Округ — это масштаб области?
Сергей Чумаченко: Округа были чуть меньше областей, но административный уровень тот же. Округа делились уже не на волости, а на районы, а районы — на сельсоветы и населённые пункты.
К началу декабря 1925 года эта структура административно-территориального деления была практически выстроена, а верховным органом власти в Сибири всё ещё оставался Сибревком — чрезвычайный революционный орган. И изюминкой Первого краевого съезда Советов стало завершение этой революционной эпопеи. Делегаты, избранные от сельсоветов, районов, округов собрались в столице края, чтобы поставить жирную точку в истории Сибревкома — Сибирского революционного комитета.
Евгений Ларин: И открыть новую страницу жизни Сибири!
Что касается состава делегатов, то в основном, наверное, это были крестьяне?
Сергей Чумаченко и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Сергей Чумаченко: В основном да. Крестьян на съезде было 60% — 285 человек. Стоит вынести большую благодарность мандатным комиссиям, которые существовали в советское время: о делегатах съездов они записывали всё, что только можно было записать.
Евгений Ларин: То есть мы сегодня можем узнать сведения абсолютно обо всех делегатах съезда?
Сергей Чумаченко: Да. Второй по численности группой делегатов были рабочие, — их было 29,5%. И замыкают список 10% интеллигенции. Классический советский состав населения: рабочие, крестьяне и красная интеллигенция.
Стоит сказать, что с высшим и средним образованием на съезде было только 15% делегатов — 75 из 574 человек. Большая часть делегатов были с низшим образованием — порядка 70%. Остальные 15% — это были малограмотные и неграмотные. И такие тоже были.
Евгений Ларин: Какова была повестка дня? Или дней, поскольку съезд продолжатся с 3 по 9 декабря.
Сергей Чумаченко: Всего в повестке было девять вопросов. Они были связаны, во-первых, с передачей власти от Сибревкома новому органу — Сибкрайисполкому, то есть Сибирскому краевому исполнительному комитету.
Евгений Ларин: Сибревком не был против?
Сергей Чумаченко: Нет, он не был против, потому что часть руководителей Сибревкома потом вошла в состав Сибкрайисполкома. Передача власти проходила вполне спокойно.
Также в число вопросов повестки съезда входили перспективы развития сельского хозяйства и промышленности, вопросы народного образования, кооперации в Сибири и вопросы, связанные с Красной армией и обороноспособностью страны.
Евгений Ларин: Достаточно большой спектр вопросов!
Сергей Чумаченко: Да, полноценный съезд.
Евгений Ларин: Если главным вопросом была передача власти, то как это было в лицах, от кого — кому?
Сергей Чумаченко: Открывал съезд Михаил Лашевич, который к тому моменту уже долгое время был председателем Сибирского революционного комитета.
В передовице «Советской Сибири» от 4 декабря 1925 года писали: «В 5 часов 10 минут вся власть в Сибири перешла в руки первого краевого съезда советов».
Евгений Ларин: Звучит как государственный переворот!
Сергей Чумаченко: Да, и власть перешла в руки съезда, начиная с речи Лашевича и его последующего отчёта о деятельности Сибревкома. Её съезд охарактеризовал как правильную, во всём отвечающую требованиям и задачам момента. Сибревком похвалили и отправили его на покой. Закончился съезд избранием сибирского краевого исполнительного комитета всё с тем же Лашевичем в составе. Уже на следующий день после съезда Сибкрайисполком организовал первый пленум, на котором своим председателем выбрал Роберта Индриковича Эйхе. До этого момента он был заместителем председателя Сибревкома. Учитывая то, что сам Лашевич достаточно много времени проводил в Москве, Эйхе уже в течение полугода был практически руководителем Сибревкома.
Евгений Ларин: Мы вернёмся к Эйхе чуть позже. Что в практическом смысле означало для Сибири эта смена власти?
Сергей Чумаченко: Это было давно назревшее упразднение революционного органа — чрезвычайного временного управления, — и встраивания Сибири в общесоветскую систему административно-территориального деления. И, конечно, нужно подчеркнуть демократичность нового органа. Сибревком назначался напрямую из центра, никто в Сибири не мог повлиять на его состав. Разве что только съездив в Москву и договорившись. Новый исполнительный комитет избирался делегатами съезда. Это была демократическая республиканская система.
До этого законодательной властью на территории Сибири обладал не законодательный орган, что привычно для нас сейчас, а вот этот чрезвычайный Сибревком. Он имел право приказывать.
Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Евгений Ларин: А что означало избрание Эйхе для нашего города, для Сибирского края, а потом и для Новосибирской области? За какие заслуги его выбрали и какое наследие он оставил нам после себя?
Сергей Чумаченко: Роберт Индрикович, как я уже отметил, не был для Сибири новым человеком. Перед тем как перейти на работу в Сибревком, он работал в Москве представителям Сибирского продовольственного комитета, то есть так или иначе он уже был связан с Сибирью. Потом с апреля 1924 года он был заместителем председателя Сибревкома Лашевича. И, будучи уже фактическим руководителем Сибири, на первом пленуме Сибирского краевого исполнительного комитета он официально получил эту должность. В этот момент мы получили фигуру, которая будет с нами в течение последующих 12 лет — на посту руководителя сначала Сибирского края, потом Западно-Сибирского края, а потом совсем немного — Новосибирской области.
В 1937 году он пошёл на повышение в Москву — его назначили наркомом земледелия. А в 1938 году его карьера закончилась.
Роберт Эйхе — это человек, который сейчас во многом, как мне кажется, забыт, как и многие деятели межвоенной эпохи. Но он всё же достоин ряда похвал, ведь именно он сделал Сибирский край и Западно-Сибирский край одним из центров индустриализации. Кузнецкий металлургический комбинат на Кузбассе, конечно, строился не под его прямым управлением, но эти вопросы решались через управление крайисполкомом. Многое, связанное с индустриализацией Западной Сибири — это достижение Эйхе и его команды.
Смотрите также
Евгений Ларин: Обычно Эйхе вспоминают в контексте так называемой расстрельной тройки НКВД, в состав которой он входил, далее следует число приговорённых к расстрелу без суда и следствия.
Сергей Чумаченко: Конечно, были в его биографии и тёмные страницы. И очень тёмные. Но и отрицать его вклад в развитие Сибирского края документы и источники тоже не позволяют.
Евгений Ларин: Любопытно, что именем Эйхе была названа площадь, которая после того, как его сбросили с парохода современности, долгое время была просто безымянной площадью либо площадью Облисполкома, а потом она стала площадью Свердлова. Хотя некоторые утверждают, что это никакая не площадь. Так вот, площадь Эйхе мы отменили, Эйховский район переименовали в Первомайский. А вот улица Эйхе в Первомайском районе до сих пор существует. Мне кажется, что это тоже символично: за тёмные дела Эйхе, мы его имя с карты города убрали, а за его заслуги мы оставили ему улицу.
Нам осталось сказать ещё об одном вопросе, который стоял на повестке съезда. Я так понимаю, что он был последним и, возможно, не особо важным, но нам с вершины нашего исторического опыта он может показаться самым важным. Это то, что на съезде было выбрано новое имя для нашего города.
Сергей Чумаченко и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info
Сергей Чумаченко: Да, но оно было скорее уже не выбрано, а утверждено. Переименование города из Ново-Николаевска в Новосибирск к тому моменту обсуждали уже давно, и уже были решения окружного съезда Советов — Советов Ново-Николаевского округа, где всё это было обговорено, утверждено и передано на решение Первого краевого съезда.
Но стоит сказать, что пока шёл съезд, в газете «Советская Сибирь» продолжали печатать различные статьи и письма, в которых продолжали предлагать иные названия. Между тем, уже 2 декабря 1925 года в «Советской Сибири» было опубликовано письмо, в адресе которого значился именно Новосибирск. Всё уже было понятно, но споры почему-то продолжались и дальше.
Первый Сибирский краевой съезд советов утвердил уже утверждённое решение о переименовании города в Ново-Сибирск, причём именно так, с дефисом.
И любопытно то, что в резолюциях съезда, которые издали в 1925 году, слово «Новониколаевск» писали без дефиса, а «Ново-Сибирск» — с дефисом. А сейчас всё наоборот.
Далее съезд ходатайствовал перед Сибкрайиспокомом о том, чтобы вопрос о переименовании города на окончательное утверждение передали в ЦИК СССР. А мы помним, что предыдущие попытки переименовать город им утверждены не были.
Евгений Ларин: Новосибирск было со всех позиций удачным названием, но вот куда подевался дефис, так и до сих пор не понятно.
Сергей Чумаченко: Резюмировать нашу беседу я позволю себе выдержкой из «Советской Сибири». На следующий день после окончания съезда, 10 декабря, вышел номер газеты с объявлением об этом и небольшой статейкой, которая заканчивались такими словами:
«В буре общего подъёма тонет завершающее:
— Покойничку Сибревкому — ура!
Съезд закрыт.
Интернационал!»
#Интервью #Городская история #Культурный город #Город знаний #Городская волна
