Однажды в Новосибирске: Чёмы, наступление на Обь и неожиданный город

Укрощение строптивой: как строили плотину новосибирской ГЭС

4 ноября на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В студии побывала экскурсовод музея Советского района «Чёмы» Екатерина Фоменко. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин

10:42, 11 ноября 2022

Взгляд назад. Исторический календарь

31 октября 1952 года на Расточке, то есть на улице Мира, открылся клуб на 750 человек при заводе «Тяжстанкогидропресс». Это первое сооружение такого назначения, построенное в Новосибирске после войны. В 1954 году заводской клуб стал домом культуры имени Ефремова. Сегодня это памятник архитектуры регионального значения.

31 октября 1966 года в Академгородке открылся Торговый центр, в котором разместились универмаг, продовольственный магазин, кафетерий и предприятия бытового обслуживания.

1 ноября 1929 года образована Новосибирская областная научная библиотека.

1 ноября 1932 года в Новосибирске открылся новый театр — «Красный факел». Коллектив был основан ещё в 1920 году в Одессе и прежде представлял собой передвижной театр со сборным репертуаром из драмы, оперы и оперетты. В Новосибирске «Красный факел» занял одно из достопримечательных зданий города — Коммерческое собрание, или Деловой клуб, спроектированный в 1911 году архитектором Андреем Крячковым. Первым спектаклем, который театр показал новосибирской публике, стала пьеса немецкого поэта и драматурга, революционера и антифашиста Эрнста Толлера под названием «Гоп-ля, мы живём!». Это была одна из лучших поставок коллектива, которую восстановили специально для дебюта в нашем городе.

Театр «Красный факел». Фото: nsknews.info

1 ноября 1964 года в Новосибирске открылась зональная художественная выставка «Сибирь социалистическая». В ней участвовало 230 художников-сибиряков. Помимо молодых новосибирцев, среди них были и мастера старшего поколения, такие как Григорий Ликман и Николай Грицюк.

2 ноября 1967 года в Академгородке завершилось строительство Дома учёных, а на улице Спартака в Новосибирске — Дома политпросвещения.

3 ноября 1943 года Новосибирск отнесли к числу режимных местностей первой категории. Город стал опорой армии и тыла.

4 ноября 1909 года прошло учредительное собрание благотворительного Общества попечения о народном образовании. В число учредителей вошли, в частности, врач Востоков, предприниматель и меценат Литвинов, общественник Лапшин. Уже через год после этого собрания в городе действовали три воскресные бесплатные школы для рабочей молодёжи, которые организовало Общество попечения о народном образовании.

4 ноября 1978 года в Новосибирске торжественно открыли второй автодорожный мост через Обь — Димитровский. Строить его начали в 1971 году. Длина цельнометаллической части моста составила 631 метр, а вместе с подходами переправа протянулась более чем на пять километров.

5 ноября 1970 года на главной площади Новосибирска состоялось торжественное открытие памятника Ленину. Фигуру вождя высотой 6,5 метров и весом десять тонн за авторством скульптора Исаака Бродского отливали под Москвой, в Мытищах. Памятник открыли в 53-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции и к 100-летию со дня рождения Ленина. На общегородском митинге по этому поводу выступали первые секретари горкома Филатов и обкома Горячев, знатные рабочие и колхозники, от науки речь держал академик Соболев.

6 ноября 1949 года торжественно открыли бюст-монумент трижды героя Советского Союза, гвардии полковника Покрышкина. Бюст и мемориальную доску отлили из бронзы в Ленинграде. Долгое время этот памятник стоял на площади Сталина, потом на том же месте, но уже на площади Ленина. Позже, когда в Новосибирске начали строить метро, бюст Покрышкина перенесли на площадь Свердлова.

6 ноября 1967 года в Ленинском районе к 50-летию Октябрьской революции торжественно открыли Монумент Славы и зажгли вечный огонь.

Мемориальный комплекс, созданный по проекту художника-монументалиста Александра Чернобровцева, состоит из прямоугольной площади Торжеств, которую замыкают пять десятиметровых пилонов с фамилиями павших на полях сражений солдат. У подножия пилонов — урны, где хранится земля с мест боёв под Ельней, с Бородинского поля, с Мамаева кургана, с мест сражений 19-го Гвардейского Сибирского добровольческого корпуса. За пилонами — площадь Скорби и Печали со скульптурой Скорбящей Матери и чашей с Вечным огнём. Его зажгли от мартеновской печи, которая не останавливалась всю войну — из цехов Чкаловского завода вышел каждый третий истребитель «Як», построенный в СССР в годы Великой Отечественной.

Монумент Славы. Фото: nsknews.info

Однажды в Новосибирске. Который идёт на север

6 ноября 1957 года в Новосибирске состоялся пробный запуск троллейбусов. А на следующий день, 7 ноября, движение нового вида транспорта было открыто уже официально, это событие приурочили, само собой, к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции.

Вообще планы по запуску троллейбуса в Новосибирске рассматривали ещё в 1936 году — именно тогда этот вид транспорта появился в Москве. Но сделать это сразу не получилось. Следующую попытку предприняли, как это ни удивительно, в 1943 году — тогда в Новосибирске даже начали строить троллейбусные линии. Речь шла о двух трассах общей протяжённостью десять километров. Первую очередь планировали ввести 1 июня 1944 года. Эта линия должна была пройти от вокзала по улице Ленина (тогдашнему проспекту Сталина), Красному проспекту и по бетонному мосту через Каменку выйти на проспект Кирова. Городу уже дали необходимые стройматериалы и часть выделенных денег, но не хватило свободных производственных мощностей, поэтому пуск троллейбуса отложили на неопределённое время.

И это время настало в 1957 году.

В октябре из города Энгельса Саратовской области Новосибирск получил десять новеньких троллейбусов, в ноябре ещё семь. Итого к концу 1957 года их было 17.

Первые троллейбусы пошли по маршруту от улицы Мостовой (это там, где ещё недавно был автовокзал) до Аэропорта — порядка 20 километров в оба конца. В одном из зданий на углу Мостовой и Красного проспекта размещалась диспетчерская первой троллейбусной линии. А первый троллейбусный парк находился как раз на том месте, где потом появится автовокзал, — и летом и зимой троллейбусы стояли на улице. Здесь же их и ремонтировали, для этого выкопали канаву, которую обложили шпалами.

Первыми троллейбусное движение открыли водители Годзловенко и Загвоздин. Тогда, 7 ноября, всех пассажиров перевозили бесплатно. Стоит ли говорить, что желающих прокатится на троллейбусе было просто невероятное количество!

Было — не было. Покорители Оби

Гость в студии «Городской волны» — экскурсовод музея Советского района «Чёмы» Екатерина Фоменко.

Евгений Ларин: 4 ноября 1956 года завершился один из важнейших этапов в строительстве Новосибирской ГЭС — перекрытие русла Оби. И это было действительно героическое действие — абсолютно без преувеличения, — действие, воспетое прежде всего новосибирской кинохроникой. Многие, вероятно, видели эти кадры журнала «Сибирь на экране». Сегодня мы подробно поговорим о том, кто и как это делал. И не только об этом, конечно.

Екатерина Фоменко и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Так получается, что мы и сегодня в некотором смысле продолжим тему, которую начали уже два выпуска назад. В последних программах мы сосредоточили своё внимание на взаимоотношениях правого и левого берегов Оби, точнее, на взаимоотношениях города и деревни. Города Новосибирска, который наступал на деревни, расположенные на обоих берегах Оби. Наступал в разных обличиях, будь то Железнодорожный мост, подминающий под себя старинное село Кривощёково, захватчик сельскохозяйственных угодий, как видели город жители Усть-Ини на правом берегу, или завод-гигант, как это было для Бугров и Верткова на левом берегу. Промышленный гигант, дающий работу, городскую прописку и многие другие преференции. Наступление города продолжалось в течение нескольких десятилетий, и ОбьГЭС — это, в общем, часть того наступления, в результате которого город появился там, где его не должно было быть, если я правильно понимаю. Я говорю о микрорайоне ОбьГЭС, где как раз и находится музей Советского района.

Начать наш разговор я предлагаю вот с чего. Почему музей Советского района называется «Чëмы»?

Екатерина Фоменко: В память о деревнях, которые были на левом берегу Оби, — Нижние Чёмы и Верхние Чёмы.

Нижние Чёмы находились ближе к тому месту, где сейчас стоит здание ГЭС. Старожилы даже вспоминают, что одна из улочек этой деревни проходила практически прямо за парапетом. Об этом нам рассказывал один местный житель, который во времена строительства ГЭС был ещё ребёнком. А Верхние Чёмы были чуть выше по течению Оби — там, где сейчас находится остаток Чемского бора, где выход в парк.

Территории обеих этих деревень во время строительства ГЭС оказались под водой. А наш район называется ОбьГЭС только в народе, а на самом деле он называется Левые Чёмы.

Екатерина Фоменко. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Всё-таки Левые, а не Нижние?

Екатерина Фоменко: Левый берег — Левые Чёмы. А Шлюз назвали Правые Чёмы, тоже в память о деревне. Территориально эти микрорайоны к деревням уже не имеют отношения. Таким образом решили увековечить их память.

Евгений Ларин: Мемориальные названия. А что мы знаем об этих деревнях, что о них можно сказать?

Екатерина Фоменко: Там занимались сельским хозяйством, животноводством. Почему переселенцы чаще выбирали левый берег? Потому что там были ровные заливные луга, на которых можно было пасти скот. Местные жители нам рассказывали о том, что скот водили на пастбище недалеко от железнодорожной станции. Часов на руках не было, ориентировались по поезду, который утром приходил — забирал людей в город, а вечером привозил их обратно.

Евгений Ларин: Вот! Это ещё одна из примет прихода города, а прежде него — Транссиба. Люди начали понимать время по расписанию поездов.

Екатерина Фоменко: На эту тему, которую вы подняли, — наступление города на деревню — могу сказать, что это необратимый процесс. Город развивается, ему нужно расти, город двигается вперёд. Прогресс невозможно остановить.

Евгений Ларин: Другое дело — и мы об этом говорили, — кто как это использует. Кто-то видит в городе ужасающий колосс, «чугунку», а кто-то прекрасно использует город для своих целей.

Екатерина Фоменко: Старожилы вспоминают, что в послевоенное время, когда только собирались строить ГЭС, в домах свечки со столов не убирали — электричества не хватало катастрофически.

Во время войны в Новосибирск было эвакуировано много заводов и фабрик, кроме того, город развивался, строил свои предприятия, и электричества не хватало настолько, что оно было строго лимитировано.

Евгений Ларин: В определённые часы запрещали пользоваться электричеством.

Екатерина Фоменко: Да. На работу выходили по определённому расписанию для того, чтобы экономить электричество. Три ТЭЦ, которые тогда работали в городе, не справлялись. Кроме того, ТЭЦ от ГЭС отличается тем, что для того, чтобы запустить после какой-то аварии ТЭЦ, необходимо около двух дней, а ГЭС запускается за 33 секунды. Разница очевидна. ГЭС является резервным источником энергии. Как только был запущен первый гидроагрегат, Новосибирск сразу же, моментально вышел из дефицита мощности.

Евгений Ларин: Почему местом строительства ГЭС выбрали Нижние Чёмы? Ведь было несколько вариантов, их обсуждали. Точно одним из них была Иня. А местность у Нижних Чём вроде болотистая.

Однажды в Новосибирске: мемуары генерала и конец белого движения

Екатерина Фоменко: Да, там по правому берегу были болота, и они мешали уже после строительства — торфяные островочки засоряли очистные сооружения ГЭС. Было 7-8 вариантов, где строить ГЭС. Один из известных вариантов — район современного Бугринского моста. Но когда всё рассчитали, то поняли, что будут затоплены часть Алтайской железнодорожной ветки и несколько важных городских районов. Поэтому начали искать другие места.

В послевоенное время были отправлены разведывательные экспедиции, выбрали несколько мест. Район Нижних Чём оказался наиболее подходящим. И сама Обь там была не сильно бурная, и русло было подходящим. Для строительства таких сооружений важно, чтобы дно реки подходило по своим параметрам.

Евгений Ларин: Я ещё забыл спросить: что означает слово «Чёмы»?

Екатерина Фоменко: У нас на этот счёт есть немного смешная легенда, мы её всегда рассказываем детям на экскурсии:

«Давным-давно, лет 300 тому назад, шли люди из Центральной России в Сибирь-матушку. Ехали, плыли — всё лучшей доли искали. А вокруг степи да леса, людей почти нет… Дикая природа да тишина звенящая вокруг.

С нехитрым скарбом двигался вдоль Оби небольшой обоз. Настал вечер. Решили мужики здесь заночевать. Сварили на костре уху, а потом размышляли у огня, думу думали. А река под луной блестит, тихо несёт свои воды к северу. Ночь. Всё спит кругом.

Заалело утро. Выкатилось над горизонтом солнце —и бросило первые лучи на левый берег реки.

Проснулись и люди: потянулись, умылись тёплой водой, улыбнулись друг другу. Да и сказали: “Чё мы куда-то ещё поедем. Здесь привольно, красиво и добро. Чё мы будем искать другие места, здесь построимся!..”.

И остались жить. А слово “чё мы” так и прилипло к деревне. И небольшую речушку Чомкой назвали. Так и появились деревни Нижние и Верхние Чёмы, на месте которых мы теперь и живём».

Есть версия, что слово «Чом» с какого-то местного наречия переводится как «река». И здесь была река Чомка.

Евгений Ларин: Да, её можно увидеть на старых картах — Чомка или Чёмка. Сейчас ведь её нет?

Екатерина Фоменко и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Екатерина Фоменко: Нет, сейчас её не существует, она ушла в море.

Евгений Ларин: Я сейчас выскажу совершенно невероятное предположение, но чем чёрт не шутит! Я прочитал, что слово «чём» учёные возводят к индоевропейскому корню «кем», что означает «река». А «мост через Кем» — это же Кембридж! А вдруг здесь общий корень? «Кем», «кам» — возможно, это один и тот же корень, есть несколько рек с названием «Кама». Если нас услышат филологи-исследователи, возможно, они задумаются над этим вопросом.

Но вернёмся к ГЭС. Вот гидростроители выбрали место, но перекрывать реку стали не сразу, сначала велись строительные работы. Но настал момент, когда нужно было перекрывать Обь. И вот 25 октября 1956 года началось перекрытие. «Наступление на Обь» — именно так это называют в кинохронике. «Мы покорим тебя, Обь» — эти слова звучали на стройке повсюду, по крайней мере, согласно всё той же кинохронике. Что было дальше?

Екатерина Фоменко: Слова «Мы покорим тебя, Обь» на самом деле верны, потому что это было первое перекрытие реки в таких условиях. Изначально его планировали провести в августе, когда река наименее полноводна, когда она спокойна, — тогда таких проблем и такого геройства не было бы. Но тогда на Оби было сильно развито судоходство, по реке возили зерно, и перекрытие запретили делать в августе, попросили перенести на более поздний срок.

И получились так, что впервые перекрытие реки делали в октябре-ноябре. Начали 25 октября. Старожилы вспоминают, что было девять вариантов перекрытия, а перекрывали всё равно по десятому.

Никто не мог предположить, что произойдёт, как поведёт себя река в таких погодных условиях. Не знали вообще, возможно это или невозможно, — вариантов было много.

27 октября неожиданно поднялся резкий шквалистый ветер, произошло понижение температуры, пошёл дождь со снегом. На старых фотографиях видно, что река в месте строительства ГЭС делает «коленку», уходит вбок, и на левый берег приходится наиболее сильный напор воды.

К 25 октября было готово всё необходимое для перекрытия: ряжевый мост с правого берега и понтонный мост с левого берега. Но, когда погода стала меняться, река начала бить в левый берег, и понтонный мост снесло. Это была одна авария.

Тут же происходит вторая: нашли пробоину в перемычке, которая отделяла строительство здания ГЭС, нужно было ликвидировать эту аварию. И плюс ко всему отключилось электричество — ветер повредил линию электропередачи. Три аварии, снег с дождём, ветер — думали, конечно, о том, что, возможно, нужно переносить перекрытие.

Евгений Ларин: И ещё думали о том, что со дня на день по реке пойдёт лёд.

Екатерина Фоменко: Да. Но надо понимать, что остановиться они не могли, потому что часть отсыпки уже была произведена, то есть судоходство по реке уже было невозможно. А им необходимо было к лету хотя бы до минимальных отметок наполнить водохранилище, чтобы через шлюз пустить суда. Кроме того, если бы они остановились, стихия бы просто разрушила многолетние труды, и поэтому был начат этот штурм, это было действительно героическое наступление на Обь.

Сколько раз я пересматривала кинохронику, перечитывала воспоминания старожилов — мы часто общаемся с теми, кто ещё остался в живых, — они работали в нечеловеческих условиях. Я даже представить себе этого не могу, каково это было, у меня просто мурашки по коже бегут. Это были другие люди — герои. Они не требовали для себя каких-то особых условий, они просто понимали, что им нужно это сделать, — и они это делали. Мне кажется, что в нынешнее время вряд ли возможна подобная масштабная стройка.

Екатерина Фоменко. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Мотивация не та.

Екатерина Фоменко: Да, мотивация не та, люди не те, всё не то. Хотя у них тогда не хватало техники, у них не хватало каких-то вещей. Но эта стройка была полна новаторами и рационализаторами, многие вещи изобретали прямо там, на месте. Вспоминают про камни, которыми перекрывали реку. Когда перекрытие началось, когда произошло сужение прорана, река потекла с большой скоростью. Перепад и течение увеличились, и вода начала уносить до 40% сбрасываемых камней.

Евгений Ларин: И тогда придумали новаторский способ. Мы сейчас о нём расскажем. Я хочу зачитать воспоминания человека, который непосредственно участвовал в перекрытии Оби, это водитель Николай Гаврилович Титченко. Его воспоминания есть в центре устной истории Музея Новосибирска.

Титченко говорит, что, когда пришло время перекрывать Обь, отобрали 40 лучших водителей, приготовили шеститонные самосвалы МАЗ-205, и далее:

«Мы привозим груз и разгружаем в реку, перекрываем. И вот остался проран метров шесть. И, представьте, вся река в эти шесть метров. Такая силища! Что привезём, любой вес, туда сваливаем, а это всё смывает. Мы бились целые сутки. А потом один из наших водителей предложил: груз привозим, на берегу сваливаем, связываем тросами, а потом бульдозеры всё сразу и скидывали. Груз цеплялся за берег, и его не сносило…

Однажды в Новосибирске: рабочие, крестьяне и город за Обью

Бутовый камень, большой камень, щебень и песок — всё сразу смывало. Интересно, что этот способ предложил водитель, а буквально через сутки там были журналисты, фотокорреспонденты, много народа. И начальник строительства как-то взял и пристроил это предложение главному инженеру Московченко. Нас это огорчило. Ведь неправда, всё должно быть по-честному. Мы забастовали. Нас стали уговаривать, а что уговаривать? Они обещали отрегулировать. Мы продолжали работать. Всё спустили на тормозах».

Вот такая история. И чиновникам тут досталось, но главное, что он описал, как это всё делали.

Екатерина Фоменко: Да, всё это было придумано тут же, на месте. И потом этим способом стали пользоваться уже дальше, при строительстве других ГЭС, потому что этот способ очень хорошо себя показал.

Евгений Ларин: По сути дела, туда сбрасывали всякий шлак — и камни, и какие-то железяки…

Екатерина Фоменко: Пытались хоть чем-то закрепиться! Особенно ближе к концу.

Евгений Ларин: А куда всё это потом делось?

Екатерина Фоменко: Оно всё осталось внутри, в плотине. Там же дальше делали насыпь, там внизу всё это так и осталось.

Евгений Ларин: А где брали все эти камни, откуда везли?

Екатерина Фоменко: Камни возили из буготакского карьера, хотя первоначально в планах этого не было. Камень собирались брать где-то поблизости, но тот, что поблизости, не подходил по своим свойствам, он не был настолько крепким. Поэтому решили возить из буготакского карьера, а здесь дробили и использовали в строительстве. Была камнедробилка на левой стороне.

Евгений Ларин: 4 ноября река была перекрыта — это был большой праздник. Титченко в своих воспоминаниях говорит, что им даже бочку спирта выкатили.

Екатерина Фоменко: Да, старожилы вспоминают, что потом три дня гуляли, их собрать не могли. Но это вполне понятно, потому что 11 дней шло перекрытие. Самый сложный момент был как раз 4 ноября. По архивным хроникам мы видим, что самым главным и самым трудным было перекрытие прорана.

Но дальше-то ещё перекрытие продолжилось, и день рождения нашего Обского моря мы отмечаем 5 ноября, то есть на следующий день.

Потому что ночью ещё с ряжевого моста засыпали воду для того, чтобы весь расход воды пошёл уже через водосливную плотину. И это как раз произошло 5 ноября.

До следующего лета водохранилище заполнилось на минимальные отметки, что позволило судоходство пустить через шлюз. Шлюз был ещё не совсем достроен, его запустили в рабочем режиме, но суда проходить могли. Через два с половиной года водохранилище заполнилось уже полностью, до проектных отметок.

Евгений Ларин: Сейчас приближается ещё одна дата: 10 ноября, в этот день в 1957 году состоялся запуск первого гидроагрегата. А между тем до окончания строительства ГЭС ещё было далеко, верно?

Екатерина Фоменко: Да, верхняя часть здания ещё не была построена, ещё монтировали гидроагрегаты. Мы часто перечитываем газету «На стройке» 1957 года — тогда было очень развито социалистическое соревнование, люди брали на себя определённые обязательства и потом эти обязательства выполняли. Так вот, коллектив монтажников стройки взял на себя обязательство к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции запустить первый гидроагрегат.

Новосибирская ГЭС. Фото: nsknews.info

Евгений Ларин: Все важные события, все открытия тогда происходили в ноябре!

Екатерина Фоменко: Да, к этому празднику было очень много обязательств. И рабочие выполняли план на 200% по всем показателям, поэтому гидроагрегаты у нас были поставлены очень быстро. Первый поставили 10 ноября 1957 года и потом практически через каждые два месяца ставили следующий. Всего гидроагрегатов у нас семь.

Чтобы запустить гидроагрегат, необходима была вода. К 10 ноября 1957 года водохранилище уже было в минимальных отметках, что и позволило в том числе запустить гидроагрегат. И когда его запустили, город сразу вышел из дефицита мощности. Моментально были сняты все лимиты, люди смогли спокойно пользоваться электричеством.

Евгений Ларин: Вся территория под водохранилище была уже расселена?

Однажды в Новосибирске: говорящий шкаф, ночь в музее и механизм памяти

Екатерина Фоменко: Конечно, когда водохранилище наполнялось, там уже ничего не было. Очень много легенд ходит о том, что там, на дне водохранилища, находятся леса и дома. Но все старожилы, которые к нам приходят, говорят о том, что сносили всё. Оставались только фундаменты, их присыпали. Все деревья выкорчёвывали. Один человек говорил, дескать, я хочу встретить того прораба, который заставлял меня выкорчёвывать пень. Сейчас там ил на полтора метра поднялся, зачем я, мол, выкорчёвывал этот пень.

Евгений Ларин: Гробы плавали, говорят.

Екатерина Фоменко: Подтверждения тому, что переносили кладбища, я не нашла, но, когда мы общаемся со старожилами, они рассказывают о том, как это происходило, как переносили. Куда переносили, они не говорят, но рассказывают, что ночью кладбища выкапывали.

Но на территории Обского моря, на территории Приобья вообще было очень много староверов, у них не положено вообще кладбища переносить.

Евгений Ларин: Большой грех!

Екатерина Фоменко: Да. Поэтому они, скорее всего, могли прятать захоронения. И, возможно, потом их размывало.

Также много разговоров ходит о том, что обточенные водой деревья, которые выносит на берег, — это те деревья, которые остались там, на дне.

Евгений Ларин: Они, кстати, когда высохнут, очень хорошо горят. Жечь ими костры на берегу — это одно удовольствие.

Екатерина Фоменко: И поделки из них делают.

Но на самом деле это не те деревья, которые приносит со дна. Это деревья с берегов, которые размывает.

Зачем было топить большое количество древесины, которая необходима для строительства? Это какая-то неправильная, нелогичная легенда!

Евгений Ларин: Скажите, а стоило ли оно того: колоссальные усилия, героическая работа, потери в виде нескольких десятков затопленных деревень...

Екатерина Фоменко: Их было около 50!

Евгений Ларин: …и целого города Бердска — всё это ради ГЭС, мощности которой хватает, наверное, только на уличное освещение современного Новосибирска? Сопоставимы ли эти усилия и результат?

Однажды в Новосибирске: самолёты вместо сеялок, суп из крапивы и Авиаград

Екатерина Фоменко: Я не скажу, на что конкретно хватает мощности ГЭС, потому что там же целая энергосистема. И ГЭС является частью этой энергосистемы. Сейчас она даёт уже 490 мегаватт, с момента строительства её мощность увеличилась. Но на тот момент по-другому было невозможно. Если бы этого не произошло, если бы ГЭС не построили, то город, наверное, остановился бы в своём развитии. Мы бы уже так не росли дальше. У нас бы не появились троллейбусы, не появилось бы метро. Такие возможности городу уже были бы недоступны, если бы у нас не хватало электричества в том количестве, которое нам дала ГЭС. Поэтому мне кажется, что это были оправданные вещи. Всё идёт, всё изменяется, прогресс не остановить.

Бердск был деревянным городком, в котором не было центрального водоснабжения и так далее, а сейчас это практически современный город, в котором есть всё. Многие вспоминают про хлебокомбинат. Хлебокомбинат в старом городе был маленьким деревянным зданием, а Бердский хлебокомбинат, который мы знаем сейчас, — это предприятие, которое гремело как одно из главных в Новосибирской области. Плюсов, мне кажется, гораздо больше.

Конечно, ГЭС и водохранилище привели к изменению климата. Я живу в районе ОбьГЭС с 1990 года, и я чувствую, как изменился климат. Если строители вспоминают о том, что во время стройки мороз минус 40 — это была норма (машины останавливались в то время, когда люди продолжали работать), то сейчас такой температуры практически никогда не бывает. Водохранилище смягчило климат, хотя появились сильные ветры, особенно в последние 5-10 лет.

Евгений Ларин: И исчезли породы рыб, которые были раньше: муксун, стерлядь. Я ещё в своём детстве помню, что стерлядь в Оби была, а потом её не стало.

Екатерина Фоменко: Это было неизбежно. Хотя сейчас, насколько мне известно, та же ГЭС хорошо занимается экологической проблемой. И про рыбу говорят, что появились какие-то интересные виды.

Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Почему городок гидростроителей, который вырос в современный микрорайон ОбьГЭС, или Левые Чёмы, как мы выяснили, называют незапланированным районом города?

Екатерина Фоменко: А потому что его никто и не планировал. По первоначальным планам это должен был быть рабочий посёлок в сельской местности. Как и в районе шлюза. Это должны были быть рабочие посёлки. Никто не предполагал, что в 1957 году на стройку приедет Лаврентьев — в тот момент он выбирал место для Академгородка, и одним из вариантов был Новосибирск.

Как рассказывают старожилы, Лаврентьев приехал, увидел всё это строительство, временные предприятия, которые там были открыты для стройки, и он увидел перспективу для развития. Обское водохранилище давало возможности для исследований.

Евгений Ларин: Все так говорят, мол, Лаврентьев же гидродинамикой занимался, ему нужны были водные пространства. Но мне кажется, что в этом люди немного лукавят. Я думаю, что на самом деле он увидел будущее море, а на нём яхты…

Екатерина Фоменко: А может быть, всё так совпало! И вот он выбрал правый берег для Академгородка и, благодаря этому в том числе, эти два района объединились. Во-первых, потому что Лаврентьев хотел использовать предприятия, которые уже были на левом берегу для проведения каких-то своих исследований.

Евгений Ларин: И строители, которые завершали строительство ГЭС, переходили бы на стройку Академгородка.

Екатерина Фоменко: Да. То есть он предполагал, что и строители перейдут, и, может быть, какие-то материалы останутся, всё планомерно перейдёт в Академгородок. Но получилось так, что стройка ГЭС и Академгородка происходили одновременно. Так, как хотел Лаврентьев, не получилось, но в 1958 году вдруг появился большой Советский район на двух берегах

Евгений Ларин: У меня остался последний на сегодня вопрос. Есть на набережной Обского водохранилища известное панно «Покорители Оби», и там изображены люди. Это какие-то конкретные люди? Создатель этого панно использовал портреты конкретных людей?

Панно «Покорители Оби». Фото: nsknews.info

Екатерина Фоменко: Это очень спорная история. Я, когда подбираю материал для своих экскурсий, я стараюсь опираться на документы. Так вот, документального подтверждения того, что это конкретные люди, я пока нигде на нашла. Есть воспоминания старожилов о том, что водолаз, изображённый на панно, — это именно Мартынов, потому что фотографию Мартынова дали художнику Владимиру Соколу, и он изобразил его очень похожим, его все узнавали. То есть про Мартынова мы точно знаем, что это он. А про всех остальных мы не знаем.

Есть предположение, что рядом с Мартыновым стоит Сердюков, но я не нашла ни одной фотографии Сердюкова, и подтверждение от старожилов я не получила. Они говорят о том, что изображённые на панно — это собирательный образ людей рабочих профессий, которые трудились на стройплощадке.

Отдельные черты этих собирательных образов узнаются другими людьми. Кто-то даже узнаёт себя.

У нас ходит легенда, что в автобусе ездит одна бабушка, и, проезжая мимо, она каждый раз говорит, что, мол, это я там, на панно. Я предполагаю, что, скорее всего, художнику были выданы фотографии, и он выбирал там то, что было интересно для этой картинки. Нос — Петрова, глаза — Васечкина.

Евгений Ларин: Как Александр Сергеевич Чернобровцев создавал своё панно «Реквием» в сквере Героев революции? А он просто находил образы на улицах! Вот идёт дядька, а как он похож на некоего борца за дело революции!

Екатерина Фоменко: Есть даже легенда, что бородатый человек на заднем плане на панно — это автопортрет самого художника Владимира Сокола.

Интересна история создания панно. Изначально это была стена камнедробилки. Когда сносили все временные сооружения, камнедробилку тоже начали сносить, но оказалось, что стену убрать никак невозможно — насколько крепко она вросла в землю. Долгое время на эту стену вешали различные советские лозунги и плакаты. А потом Владимир Сокол предложил сделать там мозаичное панно в честь героического подвига строителей ГЭС.