Городская волна
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Новосибирские
новости
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Однажды в Новосибирске: самолёты вместо сеялок, суп из крапивы и Авиаград

8 июля на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывала руководитель Музея Дзержинского района «На Каменском тракте» Наталья Пащенко. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин
Евгений Ларин
15:07, 14 июля 2022

Взгляд назад. Исторический календарь

4 июля 1948 года был подписан договор о начале соревнования между двумя сибирскими городами — Новосибирском и Омском.

6 июля 1906 года контрагент Сибирской железной дороги Генц установил в Ново-Николаевске первые 17 керосино-калильных фонарей для ночного освещения улиц.

6 июля 1946 года Совет Министров СССР принял постановление об организации на базе филиала Центрального аэрогидродинамического института самостоятельного Сибирского научно-исследовательского института авиации в Новосибирске — СибНИА.

7 июля 1993 года создан Научно-мемориальный центр имени Юрия Кондратюка. Позже на его основе сделали Музей Новосибирска.

8 июля 1941 года горисполком Новосибирска принял решение о мобилизации жилого фонда для эвакуированных, о дополнительном строительстве бараков и землянок.

8 июля 1969 года в Новосибирске побывали американский астронавт Фрэнк Борман и советские космонавты Герман Титов и Константин Феоктистов. Гости познакомились с Академгородком и встретились с учёными.

10 июля 1930 года решением горсовета Бугринская роща объявлена заповедником для организации в ней парка культуры и отдыха. В связи с этим в районе рощи прекращена разработка камня.

10 июля 1930 года открылся новосибирский ТЮЗ. В 1993 году он стал молодёжным театром «Глобус», а в 1999-м получил звание академического.

NET_6620.JPG
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Однажды в Новосибирске. Симфония веры в победу

9 июля 1942 года симфонический оркестр Ленинградской филармонии исполнил Седьмую «Ленинградскую» симфонию Дмитрия Шостаковича. Дело было в концертном зале филармонии, которым служил тогда клуб имени Сталина, ныне это ДК Октябрьской революции. За дирижёрским пультом стоял главный дирижёр симфонического оркестра Ленинградской филармонии, заслуженный артист РСФСР Евгений Мравинский. А зале сидел и слушал Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича сам Дмитрий Шостакович.

«Нашей борьбе с фашизмом, нашей грядущей победе над врагом, моему родному городу Ленинграду я посвящаю свою Седьмую симфонию», — так писал Шостакович о своём произведении, которое потом назовут одним из величайших музыкальных сочинений XX века.

Над симфонией Шостакович начал работать 19 июля 1941 года в Ленинграде, а завершил сочинение в уже блокадном городе.

Симфонический оркестр Ленинградской государственной филармонии под управлением Евгения Мравинского эвакуировали в Новосибирск. Жизнь коллектива в эвакуации разворачивалась на сцене 600-местного зала клуба имени Сталина.

Сохранились воспоминания ученика гобоиста оркестра Мравинского Георгия Ивановича Амосова, который вспоминает о встрече с Шостаковичем: «В последние дни июня 1942 года Е. А. Мравинский начал репетировать Седьмую симфонию Д. Д. Шостаковича, позже получившую название „Ленинградская“. Это была кропотливая работа, и музыканты очень уставали.

На одной из репетиций дирижёр был как-то по-особому взволнован и частенько посматривал на часы. Кто-то из музыкантов сказал, что Мравинский ждёт приезда Дмитрия Шостаковича.

Репетиция уже приближалась к концу, когда неожиданно дверь в зал дома культуры робко приоткрылась — и музыканты увидели смущённо улыбающегося Шостаковича. Композитор не хотел мешать работе оркестра, старался остаться незамеченным и сел в последнем ряду. Мравинский тотчас же остановил репетицию и легко помчался по проходу между кресел навстречу своему другу. Оркестранты встали и зааплодировали».

Премьера произведения прошла триумфально. А через месяц — 9 августа 1942 года — Седьмая симфония прозвучала уже в блокадном Ленинграде. Её слышали все — концерт транслировали по радио, через громкоговорители. Так что слышали её и фашисты — и понимали: осаждённый город не сломлен. В нём живёт непреклонная вера в Победу.


Было — не было. Столица истребительной авиации

Гость в студии «Городской волны» — руководитель Музея Дзержинского района «На Каменском тракте» Наталья Пащенко.

Евгений Ларин: 4 июля 1931 года в Новосибирске состоялась торжественная закладка завода горного оборудования. И сегодня мы поговорим об истории новосибирского авиационного завода имени Чкалова. Я не оговорился, с логикой здесь всё в полном порядке. И скоро всё встанет на свои места.

Наталья Васильевна, о том, когда был заложен завод горного оборудования, мы сказали, теперь давайте разбираться, где именно это случилось. Где и при каких обстоятельствах происходила торжественная закладка завода?

Наталья Пащенко: Начнём чуть раньше. На 16-м съезде партии было принято решение о строительстве завода горного оборудования. На этот завод претендовали несколько городов — в их числе Кемерово и Кузнецк, нынешний Новокузнецк, у которых было больше шансов заполучить это предприятие. В Кузнецке уже работал металлургический завод, там была прекрасная инфраструктура, и строительных площадок там было больше, как и самих строителей. Но тем не менее было принято решение строить завод в Новосибирске. 

После долгих размышлений решили разместить предприятие в Дзержинском районе — на отдалённой окраине. Тогда там была только тайга — Каменский тракт, а по его краям — сосны. Строительную площадку решили разворачивать вдоль железной дороги у станции Иня-Восточная. В течение 1930 года шли изыскательские работы, рассматривали эту площадку и всё-таки решили строить там.

А строить начали не с самого завода, а с соцгородка. Всё началось именно с него. Когда в июле 1931 года закладывали первый камень завода, жильё уже строилось — с апреля того же года.

NET_2536.JPG
Наталья Пащенко. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Но почему соцгородок — нынешние улицы Авиастроителей и Республиканскую — строили не ближе к Каменскому тракту, а с другой стороны железной дороги? А потому что на территории нынешнего Сада Дзержинского был скотомогильник, то есть там был захоронен заражённый скот и нельзя было строить жильё. Поэтому такое решение было принято. 

Начали строить жильё, переходной мост через железную дорогу, закладка завода произошла не с левой стороны железной дороги, а с правой. Заводские корпуса начали строить ближе к современному проспекту Дзержинского.

Евгений Ларин: Что касается закладки завода 4 июля 1931 года, я нашёл фрагмент воспоминаний очевидца и участника тех событий Ивана Дениченко. Вот что он вспоминает о том, как это происходило:

«...Утром 4 июля 1931 года от крыльца Западно-Сибирской юридической школы двинулась колонна из 350 человек — будущих правоведов и присоединившихся к ним студентов учительского института и школы кооперации — по направлению к месту на окраине Новосибирска, где заканчивалось Каменское шоссе. Впереди несли транспарант “Построим сибирский гигант чёрной металлургии — Новосибирский завод горного оборудования!”».

Наталья Пащенко: И вот представьте себе, сколько эти люди прошли! 

Берёзовая роща — это было новое городское кладбище, это был край города. От Берёзовой рощи дальше уже ничего не было, только Каменский тракт, болото и лес. И вот они топали по тракту с транспарантом.

Евгений Ларин: Какую продукцию планировали производить на этом заводе?

Наталья Пащенко: По тем временам на строительство этого завода были выделены невероятные деньги, миллионы рублей. Завод должен был выпускать горное оборудование, оборудование для шахт. Вот почему Кузнецк и претендовал на этот завод.

Когда решение было принято в пользу Новосибирска и началось строительство, то оно сильно забуксовало. Те средства, о которых было сказано, выделялись плохо, в малых количествах, их было недостаточно. Не хватало и рабочих. На первых порах на заводе работало около 300 человек. Ветераны рассказывали, что рабочих вербовали даже на железнодорожном вокзале, заманивали зарплатами, жильём, потому что жильё строить всё-таки начали. Первые дома в соцгородке были построены уже в 1932 году. Хотя очень много первых бараков для рабочих было возведено на территории самого завода. Рабочие жили прямо на заводе. Первые заводские цеха тоже были заселены рабочими. А продукцию начали выпускать уже к концу 1931 года.

IMG_3080.JPG
Территория авиазавода имени Чкалова. Фото: nsknews.info

Евгений Ларин: Это же была первая пятилетка. А это было время комсомольских ударных строек. Но наш завод не был объявлен такой стройкой?

Наталья Пащенко: Нет, его тоже объявили ударной стройкой, но тем не менее... Мы обладаем достоверной информацией только о четвёртом директоре заводе, о Данишевском. А что касается первых трёх, то фамилии их известны, но информации об этих людях нет никакой, они просто исчезли. Первого из директоров расстреляли. Строительство двигалось настолько плохо, что постоянно меняли директоров. Речь шла не о том, что плохо работали люди, а о том, что почему-то не выделялись средства.

Несмотря на то, что это была ударная стройка и выпустили уже первые горнопроходческие машины, в 1933 году приехал Серго Орджоникидзе, посмотрел на всё это дело и решил профиль завода сменить. Мы, когда начинаем разбираться, не понимаем, почему завод горного оборудования не зашёл, почему он не стал строиться. Необходимость пропала!

Евгений Ларин: Эта ситуация буквально повторяет то, что происходило с заводом «Сибсельмаш», который начинался как «Сибкомбайн», потом он стал «Сибтекстильмашстрой», потом «Сибметалстрой». Это всё не просто смена названий, это смена профиля. Потом завод приписали к наркомату боеприпасов и сделали Комбинатом №179. 

Профиль завода меняет своим решением Серго Орджоникидзе. Почему? Это был его стиль?

Наталья Пащенко: Нет, я не думаю, что это был стиль Орджоникидзе. Я думаю, что это был стиль общего руководства. Менялись направления, приоритеты развития промышленности только определялись.

Евгений Ларин: Ещё не понимали толком, что именно нужно?

Наталья Пащенко: Да. Съезд принял решение, его нужно выполнять. Решение выполняется, а на самом деле сейчас нужны не горнопроходческие машины, а совсем другие. Например, сельскохозяйственные. И вот в 1933 году заводу сменили профиль, он начал делать сеялки, какую-то мелочь, запчасти для сельского хозяйства.

А в 1936 году, когда стало понятно, что война неизбежна, на самом высшем уровне принимается решение сделать предприятие авиационным заводом, ему присваивается номер, «почтовый ящик». Теперь это завод №153. К этому моменту на завод приходит Данишевский, человек, который уже занимался авиацией, который умел что-то делать. И он был совершенно потрясён состоянием дел. Авиационный завод, закрытое предприятие, но прямо на заводе в цехах живут люди.

NET_2607.JPG
Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Евгений Ларин: Всё ещё не хватает жилья? А как же соцгород? Или эту идею уже забросили?

Наталья Пащенко: Нет, соцгород строился. Но на заводе уже работало не 300, а более 500 человек, и их тоже надо было где-то расселять. Как раз в это время на улице Авиастроителей были построены первые большие каменные дома, директорский дом, а также двухэтажки на Республиканской. Кроме бараков, стали появляться эти дома, соцгород стал активно застраиваться.

Евгений Ларин: Вообще я слышал, что соцгород Чкаловского завода называют эталоном соцгорода, в котором эта идея воплотилась идеально. Новосибирск же, по задумке, должен был состоять из нескольких соцгородов, но лучше из них получился именно соцгород Чкаловского завода.

Наталья Пащенко: Да, потому что там была вся инфраструктура. 

Там всё было: свой стадион, клуб имени Калинина — настоящий центр культуры, куда оперный театр привозил свои постановки, а артисты оперного там вели кружки. Клуб построили уже в конце войны. Это было самое тяжёлое время, но тем не менее всё строилось.

Наши ветераны рассказывали, что они в клуб бегали после работы. Голодные, холодные, они бежали туда погреться. Там был свет, и там было тепло. В домах не всегда были свет и тепло, а в клубе они были. И рабочие с удовольствием проводили в нём вечера.

Евгений Ларин: А поесть?

Наталья Пащенко: Столовая тоже была построена сразу, это было одно из первых зданий, заложенных на территории завода. Не цех, а столовая. Но как кормили? Многие вспоминают, что это был суп из крапивы, а на ужин — пшённая каша. И больше ничего. Это я рассказываю про войну, до было ещё было более-менее. Было, конечно, своё хозяйство, где выращивали картошку, капусту. Земель вокруг было много, за аэродромом были распаханные поля, где была посажена заводская картошка. Рабочие сами сажали, сами собирали.

Евгений Ларин: Вообще в годы войны, по многим воспоминаниям, картошкой было засеяно всё, что только можно, включая центр города.

Наталья Пащенко: Тем не менее даже картошки не хватало. Труженица тыла Анна Вавиловна Лутковская работала на заводе во время войны 14-15-летней девочкой. Она рассказывала, что этого супа из крапивы, конечно, не хватало, есть хотелось всегда. И как-то после дневной смены — работали в две смены, дневная и ночная, по 12 часов, — они с девчонками решили пойти за пределы аэродрома поискать мёрзлую картошку. И Анна Вавиловна не смогла дойти, она упала в обморок от голода. Вот такая история.

Евгений Ларин: Завод №153 с началом войны принимает на свои площади пять авиационных заводов: один из Киева, два из Ленинграда и два из Москвы. Производственные мощности увеличиваются в пять раз.

Наталья Пащенко: И количество людей! Было 500 человек, стало две с половиной тысячи. Их надо было расселять, кормить. Первое время людей расселяли везде, где могли: и в подвалах, и на чердаках. Ветераны рассказывают о каких-то ужасных бараках, которые были построены на скорую руку. 

Эвакуация происходила осенью. Щели между досками, между бревнами были такие, что задувал ветер, и утром волосы примерзали к подушке. Было холодно, но главное, что была крыша над головой. Не на всех заводах такое было. Например, у прожекторного завода стояли палатки, там даже бараков в первое время не было. А здесь всё-таки были сколоченные бараки, в которых и жили рабочие.

Почему в первое время выпуск самолётов буксовал? Привезли всё оборудование, начали невероятными темпами строить новые цеха. Завод надо было достроить, цехов ещё не хватало. Не хватало производственных площадей, на которых можно разместить всё это оборудование. Оборудование приехало, но люди, делатели самолётов, специалисты, остались в Москве. Они не сразу прилетели.

Евгений Ларин: Почему?

Наталья Пащенко: Не знаю! Почему-то было такое решение, что, пока есть возможность, эти люди должны были продолжать делать самолёты в Москве и Ленинграде. Частично производство оставалось там и продолжало некоторое время работать. 

Поэтому в первое время было задание выпустить 300 самолётов И-16. Выпустили сначала шесть самолётов, потом 101 из 300 машин. Представляете, какое было сумасшедшее невыполнение плана! Вот почему репрессировали директоров.

Даже на Данишевского написали донос, хотя он был великолепным профессионалом. Он это предприятие с разрозненными цехами, где, помимо всего прочего, также жили люди, всё-таки превратил в настоящий завод. Первое, что в 1941 году сделал Данишевский, это были проходные зоны. Затем он выселил с территории людей и наладил работу. Тем не менее на него написали донос. В 1942 году Данишевского репрессировали. Его должны были расстрелять, но не расстреляли. Он остался жив, но долго сидел в лагерях.

Евгений Ларин: Всё-таки почему Новосибирск решили сделать центром авиационной промышленности страны и сосредоточили здесь ведущие авиационные заводы? Почему было принято такое решение?

NET_2639.JPG
Наталья Пащенко и Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

Наталья Пащенко: Это вообще невероятная история! Это был первый подобный эксперимент, когда промышленность эвакуировали глубоко в тыл, и фактически благодаря этому мы выиграли войну. Это было уникальное решение — переместить промышленность подальше от военных действий. Вот поэтому Сибирь, поэтому Новосибирск. А наш город развивался очень бурно, невероятными темпами, это была сплошная строительная площадка. У нас было много строительных мощностей: много людей, строителей, материалов. А столицей истребительной авиации мы стали не потому что, а так получилось. Пять авиационных заводов...

Евгений Ларин: ...а, кроме того, ещё конструкторские бюро.

Наталья Пащенко: Да, и всё это — подальше от центра, от стрельбы, от немцев.

Евгений Ларин: Всё это насколько хорошо получилось, что немецкая разведка в секретных документах Новосибирск называла Авиаградом. 

По поводу эвакуированных заводов. Я вспомнил один очень любопытный факт, приведу его в качестве небольшого отступления.

С одним из эвакуированных заводов в Новосибирск приехал Яков Серов, который ранее был известен под псевдонимом Седов. Он прибыл в наш город спустя 30 лет после того, как в 1911 году, будучи молодым авиатором, произвёл здесь фурор, поднимаясь в воздух на своём аэроплане и демонстрируя полёты на невиданной до того машине. Люди приходили смотреть, платили за это деньги. Наверное, многие наши слушатели видели ту самую открытку, где над панорамой города «прифотошоплен» аэроплан Седова. И вот он уже немолодым человеком в 1941 году оказался в цехе №9 Чкаловского завода, где поступил на работу мотористом-электриком. И в один прекрасный день Яков Серов и Александр Покрышкин пожали друг другу руки, встретившись на Чкаловском заводе. Есть такая красивая легенда.

Наталья Пащенко: История эта, действительно, очень красивая. 

Да, Покрышкин во время войны был на заводе, но был там всего один раз. Александр Иванович занимался сопровождением самолётов, которые уходили на фронт, а не работал на заводе. Всё, что там происходило, Покрышкина не очень интересовало. Его интересовали самолёты. Он их получал и отправлял на фронт.

Но, когда Александр Иванович оказался на заводе, он был совершенно потрясён тем, что там увидел. У станков стояли женщины и девочки, дети. Война. И есть замечательная история про одну девочку по фамилии Ромашкина. К тому времени, к 1942 году, на заводе уже развернулось движение тысячников — тех, кто выполнял несколько тысяч процентов от нормы. И Ромашкина была уже передовиком производства — 14-летняя девочка. А когда к ней подошёл Покрышкин, он вдруг увидел, что она плачет. Он её пожалел, спросил, что случилось. И она со слезами рассказала ему, что у неё не получается никак одна деталь. И тогда Покрышкин, по воспоминаниям Анны Лутковской, сказал: «Девочки вы мои, девочки, ещё немножко, и война кончится. Я знаю, скоро война кончится, держитесь». 

Эти слова здорово поддержали юных работниц. Было видно, как он им сочувствует и жалеет их. А работали эти девочки по 12 часов. Жили прямо на территории завода, спали под лавками, на которых стояли станки.

Свою первую тёплую одежду Анна Вавиловна Лутковская купила на премию в целых 500 рублей — огромные деньги, — которую она получила за рационализаторские предложения. Она купила себе фуфайку и валенки, а до этого страшно мёрзла.

Евгений Ларин: Я читал про резиновую обувь, которая зимой примерзала к ногам.

Наталья Пащенко: Да, была такая история. Анна Вавиловна рассказывала, что сначала начальник цеха обратил внимание на то, что она стояла босая, а было очень холодно. Тогда руководитель вырезал из фанеры шлёпанцы, перевязал их шнурками, и Анна Вавиловна работала в этих шлёпанцах. Потом в каучуковом цехе девочкам отлили чуни, и это уже было счастье. Но, когда наступили холода, в этих чунях стало невероятно холодно. Ноги обматывали чем-то сшитым из лоскутков ткани, но тем не менее в резиновой обуви было очень холодно.

Евгений Ларин: Точно известно, что завод №153 выпустил почти половину изготовленных в нашей стране за военное время самолётов-истребителей типа Як различных модификаций — 15 391 машину. Но как это делали! Это тоже стоит того, чтобы об этом рассказать.

Наталья Пащенко: Недавно, когда мы делали очередную выставку про Чкаловский завод, мы побывали на лётно-испытательной станции. Там есть небольшой музей, и мы решили у них попросить экспонаты. Там мы нашли интересные дневнички, книжки, в которые записывали различные рационализаторские предложения. Оказывается, выполнение нескольких тысяч процентов от производственной нормы достигалось тем, что сами рабочие придумывали разнообразные прилады для того, чтобы, например, за те же пять минут делать, скажем, не один болт, а 100 болтов.

К концу войны на Чкаловском заводе было развёрнуто 29 поточных линий. До того поточного производства не знали. Это тоже было рационализаторское предложение, внедрение которого позволило делать всё значительно быстрее, — запустили поток, конвейер.

На заводе к концу войны делали уже полк самолётов в день, это 28-30 машин. У работников было такое обязательство, и они его выполнили. 29 поточных линий, каждая из которых производила одну машину в сутки.

Евгений Ларин: Самолёты, которые делали на заводе Чкалова, испытывали своими силами, там были свои лётчики-испытатели. И именем одного из этих лётчиков названа в Новосибирске улица — это улица Василия Старощука. Что произошло 10 июля 1943 года?

Наталья Пащенко: Дело в том, что тогда не было строгого правила, что испытания самолётов должны происходить вне жилых кварталов. На Чкаловском аэродроме взлётная полоса появилась в конце 1942 года. То есть сначала её не было. Там как-то произошёл курьёзный случай, когда один самолёт садился, а другой, выруливавший на взлёт, столкнулся с упряжкой лошадей, которые косили траву. Немедленно было принято решение убрать с взлётного поля всех, кто мешает самолётам. Только тогда задумались над тем, что нужно построить бетонированную взлётную полосу. И в то время лётчики-испытатели летали над городом и вокруг него.

Что могло случиться с самолётом Василия Старощука? Всё было хорошо, он уже возвращался, но вдруг у машины просто отказал двигатель. Отказал, и всё. По неизвестной причине. И Старощуку срочно пришлось принимать какое-то решение — он летел над городом. Пытался по центру Красного проспекта долететь до площади Ленина, чтобы как-то спланировать и сесть на эту площадку. Но не дотянул — совсем немного.

NET_2666.JPG
Наталья Пащенко. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

У нас есть очевидец, который тогда был ещё мальчиком. Он вспоминал, что самолёт Старощука упал не по центру Красного проспекта, как об этом писали, а чуть левее центра, так что часть крыла ушла под дом, в подвал. Дом не разрушился, люди остались живы. Василий Старощук сделал всё, чтобы никто не пострадал. Погиб только сам лётчик-испытатель.

Вообще мало кто из лётчиков-испытателей доживал до 30 лет, аварий было очень много. И благодаря тому, что лётчики рисковали своими жизнями, самолёт Як-9 был усовершенствован и доведён до того, что его признали лучшим истребителем того времени.

Евгений Ларин: Конечно, мы понимаем, что достижения Чкаловского завода не закончились военным временем. Как развивался завод в послевоенные годы? Что можно сказать об этом периоде?

Наталья Пащенко: Дальше, кроме Яков, стали выпускать МиГи, появились новые линейки самолётов. Завод вырос, на нём работало около 4000 человек.

Анна Вавиловна Лутковская, о которой я уже рассказывала, — девичья фамилия её была Косачёва — впоследствии стала сначала депутатом городского совета, потом её выбрали в Верховный совет. В 1952 году она выступала на сессии Верховного совета в Москве. А в перерыве — Анна Вавиловна сидела в первом ряду — из президиума спускается Клим Ворошилов. Подходит к ней и спрашивает: «Анна Косачёва?»

Нужно сказать, что Ворошилов с самого основания авиационного завода в Новосибирске следил за его судьбой, бывал на предприятии, знал людей. Анну Вавиловну тоже запомнил и узнал её. Ворошилов поинтересовался, как дела на заводе, как самолёты. И она ему рассказала, что дела идут хорошо, всё замечательно, но рабочим до сих пор негде жить, хоть на дворе уже 1952 год. Люди, дескать, до сих пор ютятся в подвалах. Кроме того, нет детских садиков, негде оставлять детей, чтобы идти на работу.

После Анна Вавиловна дня три возвращалась в Новосибирск на поезде. А когда она приехала, на вокзале её встречали как триумфатора! Её подхватили, потащили на завод, в партком, трясли руку, обнимали и благодарили. Выяснилось, что пришло распоряжение выдать заводу столько денег, сколько он способен освоить. Каждый цех мог построить себе дом. Полногабаритные дома на проспекте Дзержинского, который вырос в 1950-х годах, строил завод Чкалова. Были наконец сломаны эти страшные бараки, люди вышли из подвалов и стали жить в нормальных домах. Вот как оказалось важно суметь сказать вовремя нужному человеку нужное слово!

Ещё я хочу рассказать про один курьёзный случай. Когда завод только начинался, между конструкторскими бюро развернулась конкуренция — какие самолёты он будет выпускать. Ведь тогда уже были не только И-16, были уже и Яковлев, и Сухой, и Поликарков, и Микоян. Какое КБ будет работать на Чкаловском заводе?

И тут конструкторское бюро предприятия возглавил один интересный человек по фамилии Сильванский. И возглавлял он конструкторское бюро чуть ли не год. Это был человек с образованием, он закончил что-то в Москве, имел право занимать эту должность, конструировал самолёты. И он сконструировал смешной самолёт — с ошибками, над которыми потом смеялись все. 

История анекдотическая. Сильванский был неким Остапом Бендером, который совершенно не умел конструировать самолёты, но он за это взялся.

Конструктивные ошибки были в шасси — они оказались короче нужного размера, поэтому лопасти винта были длинноваты. В первый раз самолёт не взлетел, потому что винтом он вспахал грунт. Кто-то даже в шутку предлагал на взлётной полосе выкопать траншею, чтобы винт не задевал землю. Лётчики-испытатели хохотали. Сильванский приказал подрезать винт на десять сантиметров, но самолёт не взлетел всё равно. Попытки поднять машину в воздух закончились тем, что сгорел двигатель. Его заменили, но самолёт так и не взлетел.

NET_2563.JPG
Наталья Пащенко и Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info

После этого Сильванский переезжает в Москву, каким-то образом ухитряется туда утащить свой самолёт уже с другим двигателем, пытается продвигать своё изобретение в столице. Но самолёт не взлетал, всякий раз происходили аварии. Закончилось всё, конечно, тем, что Сильванского закрыли. Но как вообще могла возникнуть такая ситуация? А всё дело в том, что он был зятем Кагановича (видного государственного и партийного деятеля. — Прим. автора). Сильванского просто продвигали! И вот этот анекдот про нашего сибирского Остапа Бендера бытует на Чкаловском заводе по сей день.

Евгений Ларин: Несмотря на то, что в 1990-е годы на заводе приходилось выпускать раскладушки и всё что угодно, он всё-таки выстоял.

Наталья Пащенко: Завод функционирует и сегодня. Там работают необыкновенные люди, которые зовут себя чкаловцами. Это они сохранили завод в 1990-е, не дали его распродать. Это люди, которые сохранили в себе желание делать дело. До 1993 года они успели выпустить потрясающую машину — Су-34. Это невероятная машина, которой восхищаются и сейчас. Она похожа на утёнка, её так и называют. Потрясающая машина, и её сделали на нашем заводе. Этот самолёт до сих пор выпускают, в прошлом году выпустили три.

Евгений Ларин: Ну, конечно, это не полк в сутки.

Наталья Пащенко: Да, пусть и не в таких количествах, но и сегодня самолёты мы делаем.

Главные новости из жизни нашего города — подписывайтесь на нашу группу в Одноклассниках.

Что происходит

О семейных реликвиях расскажут на Городской волне

Вечнозелёную оранжерею с черепахами создали в детсаду на Родниках

Обои-убийцы и привет от Ван Гога: выставку о цвете открыли в Новосибирске

Какие услуги по «Карте жителя» станут доступны новосибирцам в 2024 году

Леса Новосибирской области обработают от прожорливого шелкопряда

Какие новые школы откроют в этом году — рассказали в мэрии

Детей бойцов СВО примут в первый класс вне очереди

Жители Вьетнама и Монголии моют голову сибирскими шампунями

Что делать, если ребенка травят в школе — советы психолога

Новый павильон готовят к открытию в зоопарке на Затулинке

Одну из старейших школ Новосибирска впервые капитально ремонтируют

Показать ещё