Олег Жуковский: «Это я вам улыбаюсь, но на самом деле я монстр»

Лариса Сокольникова

11:34, 25 марта 2016

Пожалуй, самый эксцентричный новосибирский актер и режиссер Олег Жуковский рассказал, как его театр пережил первую зиму в павильоне Центрального парка, поделился планами о постановке «Лебединого озера» и объяснил, почему Барабинск лучше Эдинбурга.

Актер, режиссер и хореограф Олег Жуковский вернулся из Германии в Новосибирск в 2012 году не просто так. Он привез в наш город свой авторский театр La Pushkin. Экспериментальный, новаторский, авангардный – его называют по-разному, но сути удивительного явления это не меняет.

У театра уже появился свой зритель и собственное помещение в Центральном парке, сформировался репертуар и гастрольный график.

«Новосибирским новостям» удалось поймать Олега Жуковского практически у трапа самолета, на котором он улетал в Дрезден на театральный фестиваль, и расспросить его о том, как театр пережил первую зиму в новом помещении, о меценатах этого города, о страшных снах продюсеров, а также о том, как рождаются и умирают спектакли.

- Вы переехали в павильон в Центральном парке прошлым летом. Минувшая зима была первой для вас на новом месте. Как вы перезимовали?видеосюжетТеатр La Pushkin открылся в Центральном парке - Отлично. У меня накопился генетический голод по морозу. Я сибиряк в древних поколениях, и мне постоянно его не хватает, поэтому здесь я чувствую себя комфортно.

- Как вы обустраивали свой «Сарай искусств»? Вам кто-то помогал или вы все делали сами?

- В прошлом своем помещении в лофте «Трава» я все делал сам, но в этом мне помогло руководство Центрального парка, предоставив часть строительных материалов.

Здесь проделано очень много работы – новая крыша и новое крыльцо, полное утепление и внутренняя обшивка. Одних шурупов – три тысячи. Вечерами я тогда проводил бесплатные тренинги по пластике, а днем участники тренингов помогали нам ремонтировать помещение. Нам удалось все завершить довольно быстро – уложились в полтора месяца.

- Те площадки, которые были у вас до «Сарая искусств», они были лучше или хуже?

- Хуже. Но и это помещение тоже хотелось бы трансформировать. Например, на метр опустить пол. Или убрать хотя бы три колонны, расположенные в центре зала и несущие крышу. Есть такая технологий, но просто на это требуются дополнительные деньги. Надо провести воду. И, наверное, вся эта стройка вряд ли когда-то закончится. Ожидать в нынешней экономической ситуации строительства каких-то культурных комплексов невозможно.

Фото Марии Козловой

Мы много гастролируем, и там, куда мы приезжаем, нам порой предлагают остаться, обещают долгосрочные проекты. Например, в Томск можно переехать хоть сегодня. Зовут, предлагают любые площади, цеха, ставки.

- Не соблазняетесь?

- Нет.

- Кроме Томска, в какие города вы еще ездили на гастроли и как вас там принимали?

- Очень хорошо приняли в Москве и Питере. Там мы переиграли практически весь репертуар. В Нижнем Новгороде мы показали «Хармса» и «Петю и Волка». В Алма-Ате была просто невероятная, открытая публика.

- А ваша публика – она какая? Можете нарисовать обобщенный портрет вашего зрителя или невозможно обобщить?

- Наша публика – это не театралы. Это люди, способные выйти из стандарта восприятия.читайте такжеКехман: «Не могу понять предпочтения новосибирской публики» - Я правильно понимаю, что таких людей не много?

- Их очень много. Их гораздо больше, чем тех, кто ходит в театр. В театры ходит лишь 5% населения.

- Но у вас своя аудитория, и назвать ее широкой нельзя в связи с тем, что материал непростой для восприятия. Но по моим личным наблюдениям, несмотря на то, что «текст» ваших спектаклей довольно сложный, дети его воспринимают хорошо. Пусть как-то по-своему, по-другому, но воспринимают.

- Они это делают напрямки, поскольку мы же идем через какие-то культурные аллюзии. Мы планируем проехаться по области со спектаклем «Петя и Волк». В Барабинск, например, или в Ордынку.

В Германии я однажды с удовольствием вписался в театральный деревенский фестиваль «Ландшафт Фестиваль». Там могут в поле сделать выставку или симфонический концерт или театральное представление. Там мы сыграли «Петю и Волка» в окружении комбайнов. У людей вообще не было представления о том, что такое театр. Они взрослые, но как дети. Восприняли они нас чудесно, кормили, поили и благодарили за то, что у них такие артисты на ферме.

Поэтому по области надо ехать, но пока я не могу найти заинтересованных в этом людей. Никаких спонсоров на это тоже пока нет.

Фото Марии Козловой

- Возвращаясь к вашему зрителю, есть ли фидбэк [обратная связь] со зрителями? Если да, то какие отзывы звучат? Какие эмоции? Не было ли таких, кто учил бы вас жизни, говорил бы: вот ты неправильно все делаешь, Олег, живешь неправильно?

- У нас в театре есть ящик для писем, где зрители оставляют свои отзывы. Негативных комментариев не много. Было один или два раза в интернете. Но время проходит, и эти люди извиняются.

- К ним приходит понимание?

- Страх. (смеется) Это я с вами так улыбаюсь, а на самом деле я монстр. Я понимаю, что полтора миллиона людей в этом городе ни в чем не виноваты. Почему я здесь оказался? Это со мной случилось в Эдинбурге. Когда ты видишь людей, которые могут купить все. Вообще все. Любое искусство. Эдинбургский фестиваль – это две тысячи спектаклей в день. И что я там играю? – подумал я. Что я там трясу собой, когда у меня есть Барабинск, который вообще ни в чем не виноват?

В Эдинбурге мы получили очень хорошую критику, про нас очень хорошо написали. И мы с совершенно спокойной совестью собрались и поехали. Никто из моей компании меня не поддержал. Я приехал один, построил здесь новую компанию, у меня здесь появилась фантастическая семья.

Фото Марии Козловой

- В прошлом сезоне в репертуаре был спектакль-перфоманс «Бессмертник». Вы обещали его показать в этом сезоне, но его нет в афишах. Когда он вернется?

- Он же появился, когда умер спектакль «Хармс». Это я его так торжественно похоронил. Сейчас в репертуаре есть «Хармс», поэтому нет «Бессмертника».

Если честно, то он из разряда «минусовых» спектаклей. Он безумно интересный, экспериментальный и очень сложный. Мы отыграли его в звездном составе в Питере с моими самыми любимыми музыкантами в частном театре «Эрарта». Там мы с ним вошли в плюс, но это было летом, когда никто на этой площадке не играл, кроме нас. 

- «Минусовые» спектакли – это страшный сон для актера?

- Для актера нет. Это страшный сон для продюсера. Пока у меня нет продюсера, и я в этой системе не нахожусь, поэтому должен построить свою систему. Мы с той системой никак не пересекаемся, у нас с ней разные задачи и целеполагания.читайте такжеВ Новосибирске появился ещё один «Ревизор» С «Хармсом» была смешная ситуация. У нас были гастроли Москва – Питер – Алма-Ата. Москва последняя подписалась под гастроли, и туда послать было нечего, потому что декорации все разъехались. И директор посоветовал отправить туда «Хармса», на которого здесь публика не шла. Может, там пойдет. И вдруг там случилась какая-то бомба, только аплодисменты были 35 минут.

- А вы можете себе это объяснить или даже не пытаетесь? Может, какие-то вспышки на солнце?

- Это все понятно. Даже самые простые спектакли не так быстро находят зрителя.

У нас есть один удивительный спонсор –  у него частная стоматологическая клиника, и он лечит нам зубы. Однажды он после спектакля «Кабаре Орфей», несложного для меня, говорит: Олежа, ты же знаешь, я езжу по миру, но я понял только 30%.

С его слов, на этот спектакль в Новосибирске точно есть публика. Но она, во-первых, тебя не знает, а, во-вторых, они в театры не ходят. Умников, способных этот материл оценить, понять и прочувствовать, здесь хватает.

Фото Марии Козловой

- На открытии «Сарая искусств» вы говорили, что у вас есть планы поставить «Лебединое озеро». Вы не отказались от своих планов?

- Эта идея пришла мне в Варшаве, где у меня была пересадка на самолет, и нужно было где-то провести день, поспать хотя бы два часа. Один мой знакомый привез меня в свой театр и дал мне гримерку, чтобы поспать. И вдруг за окном пошел дождь, а у меня в кармане откуда-то оказались семечки. В общем, когда он пришел за мной через два часа, гримерка была завалена исписанной бумагой. В итоге появилась инсценировка «Лебединого озера».

Это моя древняя мечта. Она не отменяется, живет. Но этот спектакль требует средств. Там мне нужны летающие акробаты, водяная гладь. Я уже представляю себе, как Зигфрид идет на охоту и видит лебедя с какой-то дикой мишенью на груди. И как перья сыплются.видеосюжетЖивого тигра и балерин с оружием увидят новосибирцы в новой версии балета «Спартак» - Помимо «Лебединого озера» еще есть какие-то планы, возможно, более реалистичные?

- Планов много, и все они реалистичны. Я очень быстро ставлю спектакли, но подготовка к ним идет безумно долго. «Кабаре Орфей» мы поставили моментально, но у него было 800 подготовительных версий. Кроме подготовительного процесса еще и звезды должны встать на место.

Летом мы планируем поставить «Сказку о потерянном времени». Пока я представляю себе только сочетание свето-теней в нем.

Я даже не знаю, будет ли в нем текст. В подготовку спектакля я планирую привлечь детей. Для этого мы будем организовывать детский театральный лагерь, всего четыре сезона, за которые мы четыре раза сделаем постановку, выберем лучшие моменты и в итоге соберем полноценный спектакль, который поставим в репертуар. Так у нас в театре появится актеры-дети.

Меня давно друзья просят сделать еще какой-нибудь хит, подобный «Пете и Волку». И вот мы решили сделать спектакль  «Станиславский». Схема там такая же, как в «Люби меня», но только там персонажи не муж и жена с пельменями, а Станиславский и Немирович-Данченко.

Фото Марии Козловой

- Это уже смешно. А когда зрители увидят этот спектакль?

- Пока не понятно, но, возможно, мне скажут: Олег, или мы тебя везем на Пашинский полигон или ты через две недели делаешь премьеру.

- Мы увидели у вас в театре ящик для пожертвований на развитие искусства. А если подходить к вопросу более серьезно – у вас есть меценаты?

- За три года у нас был один меценат. Однажды после спектакля «Петя и Волк» ко мне подошел зритель с маленьким сыном, поблагодарил и прямо спросил: проблемы есть? Я ему по-честному говорю, что вот уходит строительная бригада, а заплатить ей нечем. Он спрашивает: сколько? Я говорю: тридцать. Отвечает: без проблем, до завтра. Нам все время рисуют ангелов с маленькими с крылышками, а этот ангел оказался килограммов под 120 весом и в очках.

Мы благодарны всем тем людям, кто приходит к нам в театр. Я благодарен судьбе за то, что у меня есть место, где я могу работать.

Фотографии статьи Фото Марии Козловой