{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
Пожалуй, любой новосибирец, даже если он ненавидит оперу и терпеть не может балет, будет с гордостью и удовольствием показывать иногородним (а уж иностранцам — непременно) Новосибирский государственный академический театр оперы и балета. Приезжим наш земляк будет говорить, что это самый большой театр в России и на просторах бывшего Союза, а возможно — кто его знает — и на всём евразийском континенте.
Оперный театр — достопримечательность бесспорная, открыточная. Магнитики, кружки, тарелки, брелоки, коробки шоколадных конфет из Новосибирска на «экспорт» — что на них изображено? Здесь, конечно, возможны варианты. Это может быть часовня во имя святого Николая Чудотворца, покровителя Новосибирска — легендарный «географический центр России». Может быть зелёный вокзал Новосибирск-Главный, в очертаниях которого аборигенам мерещится мчащийся на восток паровоз.
Возможно, кстати, что это будет фасад Новосибирского зоопарка с белым медведем или изогнувшийся натянутой красной тетивой Бугринский мост, а если очень повезёт — Торговый корпус, нынешний краеведческий музей. Но, скорее всего, это будет театр оперы и балета. В этому году ему исполняется 79 лет.
Истории оперного театра — его проектирования, строительства и торжественного открытия в мае 1945 года, его роли в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные годы посвящены книги, объёмные исследования, бесчисленные статьи и заметки. «Новосибирские новости» постарались собрать самые важные и интересные факты о театре оперы и балета, который по праву считается главным символом сибирского мегаполиса.
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Официальное открытие Новосибирского государственного театра оперы и балета состоялось 12 мая 1945 года. Давали оперу Михаила Глинки «Иван Сусанин». Конечно, это была премьера.
Открытие оперного театра планировали ещё на 1 августа 1941 года. Но этого не произошло — помешала война. Впрочем, фактически готовое к открытию здание театра не пустовало и во время Великой Отечественной. Там размещались цеха оборонного завода, там же проводили различные съезды и митинги. Но не это главное. В оперном хранились коллекции 20 эвакуированных музеев из западной части Советского Союза — об этом речь ещё впереди.
В 1944 году, после того как эвакуированные музеи со своими ценностями вернулись к родным пенатам, руководство оперного начало набирать труппу, и к весне 1945-го в ней было уже более тысячи человек.
В 1945 году в зале театра оперы и балета было 2200 мест. По тем временам зал был просто огромным. Билеты не продавали ни на 12, ни на 13 мая. На премьеру можно было попасть только по приглашениям. Доставались они, разумеется, избранным. И, кстати, не только партийным руководителям и советским чиновникам, но и, например, лучшим работникам эвакуированных заводов, передовикам производства.
Женщины старались надеть свои самые лучшие наряды — у кого что было, конечно. Оперный театр поражал первых зрителей своим размером, роскошью и блеском.
Заслуженный врач Российской Федерации, бывший начальник отделения окружного военно-клинического госпиталя Министерства обороны Владилен Георгиевич Липин в 1945 году был ещё мальчишкой. В своих воспоминаниях он писал:
«Впечатление от огромного, великолепного, ослепительного здания просто оглушило и лишило речи. С высоты третьего яруса одним взглядом трудно было охватить всё: занавес, ложи, сотни людей, фигуры богов (не всех и узнали). Мы торопились везде побывать, но вот в партер нас не пустили. На этажах были стенды с фотографиями, сделанными во время строительства здания, репетиционного процесса, а также тех экспонатов, что хранились в театре во время Великой Отечественной войны.
Что пели на сцене — мы почти не слышали, так как отвлекались на декорации, музыкантов и костюмы артистов. В антракте опять бегали по этажам. Среди зрителей было много военных. Помню, что удивлялся, глядя на женщин в мехах. Не понимал, зачем они их надели, ведь и так жарко.
Буфет привлёк запахами фруктов, шоколада и духов, там я впервые увидел ананас».
Всех желающих театр 12 мая, конечно, не вместил. Очевидцы вспоминают, что репродукторы вывели на площадь перед театром — все слушали, что происходит внутри. И когда хор запел финальную часть оперы — «Славься!..», пели все: артисты на сцене, приглашённые зрители в зале — стоя — и народ на площади. Артистов долго не отпускали со сцены, на них обрушилась просто буря аплодисментов.
А вот что писали в газете «Советская Сибирь» в номере от 12 мая 1945 года:
«В годы Великой Отечественной войны против фашистской Германии ни на мгновение не прекращалась созидательно-творческая деятельность нашего народа, и одним из результатов является вступление в строй такого чрезвычайно крупного очага советской культуры, каким по праву должен быть признан Новосибирский государственный театр оперы и балета.
За сравнительно короткое время сформирован оперно-балетный коллектив, по своей численности стоящий примерно на третьем месте в СССР. Его творческий и технический аппарат достигает тысячи человек, из которых большинство квалифицированных, прошедших длительную выучку специалистов».
По первоначальному замыслу Новосибирский театр оперы и балета должен был быть не совсем таким, к какому мы привыкли. А может быть, совсем не таким. Строить его начинали как театр планетарно-панорамного типа — Дом науки и культуры. Торжественная закладка ДНиК состоялась 22 мая 1931 года. На центральной площади Новосибирска по этому случаю прошёл митинг.
Идея сооружения Дома науки и культуры, или «Большого театра Сибири», возникла ещё в 1925 году, когда Ново-Николаевск стал административным центром огромного Сибирского края — столицей Сибири. Сначала предлагали лишь соорудить пристройку к зданию Сибгосоперы — это бывший Коммерческий клуб, а ныне театр «Красный факел». Но вскоре заговорили уже об отдельном большом здании театра, место которому — в центре города, на бывшей Базарной площади.
В 1929 году решили, что театр войдёт в комплекс Дома науки и культуры, который будет состоять из нескольких зданий, «объединённых единством архитектурного замысла».
1 / 6
Строительство оперного театра, рабочие эскизы
В этот комплекс, кроме театра, должны были войти научно-исследовательский институт с лабораториями и конференц-залами, краевой музей производительных сил Сибири с научными кабинетами и картинная галерея. Зал театра вместимостью в 2100 человек планировали также использовать для работы краевых конференций и съездов. Общая площадь зданий Дома науки и культуры должна была составлять 150 000 кв. метров.
Театр в составе Дома науки и культуры понимался как «наиболее доступное орудие пропаганды идей социализма, идей социалистического строительства». Прежний театр считали буржуазным наследием — он не годился для массовых постановок и не был рассчитан на широкого зрителя.
Смотрите также
«В советское время стали ставить вопрос: что нам надо — какую культуру развивать? Это была проблема, потому что народные массы хотели чего-то простого, и поэтому развернулась очень жёсткая дискуссия. Это вообще была культурная революция. Хотели отказаться от старого театра — и от оперного, и от балетного, и от драматического, потому что это не народное, а буржуазное, феодальное искусство. Надо что-то новое.
В Ново-Николаевске стали развивать культурный центр советской Азии. Нужны были здания. Что это были за здания? В 1925 году был построен Дом Ленина. Вскоре был построен ещё один объект, называемый Дворцом труда [ныне Сибирский государственный университет водного транспорта. — Прим. автора]. Это был предшественник Дома профсоюзов для проведения собраний и съездов.
Там был кинотеатр, который назывался „Пролеткино“, впоследствии — „Победа“. Это был комплекс. Теперь это два отдельных здания, и народ не считает, что это единый комплекс. И вот этот комплекс надо было дополнить, и у людей возник вопрос: чем дополнить?
Решили построить так называемый Дом науки и культуры. Но конкретики не было, хотели что-то грандиозное. Эта идея появилась в 1928 году и победила. Площадь Ленина была больше, и она должна была быть по периметру и в центре обстроена разными общественными зданиями. И в том числе там должен был быть культурный центр советской Азии.
Кроме того, у нас был генплан 1925 года, когда хотели соединить вокзал Новосибирск-Главный с центром города, и дальше был выезд на Закаменку. Поворот был возле Дворца труда. Всё это было нужно для того, чтобы свозить неграмотный народ с огромных азиатских пространств, обучать их грамоте, трудам классиков марксизма-ленинизма, чтобы они сначала построили социализм там, у себя, а потом — в мировом масштабе. И центром был Новосибирск», — рассказывает хранитель фондов Музея истории архитектуры Сибири имени С. Н. Баландина Сергей Филонов.
Решение было принято. Начались поиски проекта театра, свободного от влияния старых форм зодчества, но при этом не представляющего собой «каменный ящик». В конце 1929 года московский архитектор Александр Гринберг предложил эскиз Дома науки и культуры. В августе 1930-го было окончательно решено строить «совершенно новый» театр по системе «Теомасс».
Проект предложили художник-конструктор Большого театра профессор Михаил Курилко и архитектор Траугот Бардт. Это был синтетический «сверхмеханизированный» театр планетарного типа, там абсолютно всё вращалось, перемещалось и трансформировалось во что угодно. Железобетонный купол над всем этим машинным великолепием сразу стал важнейшим элементом сооружения.
Но в 1933 году концепции советского зодчества изменились. Как пишет Сергей Баландин, возобладала классицистическая система мышления в архитектуре. От театров массового действия отказались, и их надо было переделывать в обычные театры.
Переделывать надо было и новосибирский Дом науки и культуры, который к тому времени уже возвели на 70% — во всех его строительных объёмах. И переделывали театр многократно, над процессом трудилась целая плеяда архитекторов, инженеров и художников. Приложили руку и Андрей Дмитриевич Крячков, и один из авторов знаменитого «Дома под часами» Борис Александрович Гордеев. С 1935 года здание строилось уже как театр обычного типа с колосниковой сценой.
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Когда в советской архитектуре подул ветер концептуальных перемен, в Новосибирске взялись за переделку театра оперы и балета. Хотя пока это был всё тот же тоже Дом науки и культуры, но здание решили хотя бы визуально приблизить к классике — оформить декоративно без изменения содержания.
По словам Сергея Филонова, от механизации тетра отказывались постепенно, в 1934-35 годах. Проект переделки оперного, авторами которого стали архитекторы-конструктивисты Гордеев и Тургенев, партийное руководство Новосибирска утвердило, и проект передали в Москву — в мастерскую Щусева. Сначала проект хотели отдать ленинградцам, но те испугались: дело было опасное, если что-то вдруг пойдёт не так — подсудное и расстрельное.
«За проект взялась вторая мастерская Моссовета, им занимался известный архитектор Виктор Сергеевич Биркенберг, который за это заплатил жизнью: он был репрессирован и казнён. Но тогда он не побоялся.
Проект был доработан в 1936 году. И вот этот проект мы в основном и видим на площади Ленина, только нет входов для демонстраций, нет статуй над колоннами, фонарей в петербургском или пушкинском стиле и фонтанов.
Но проект был рабочий, потом должна была проводиться детализация, и её проводили очень долго. В основном здание должно было быть достроено к юбилею Октябрьской революции, а именно к осени 1937 года. А достраивать надо было много. Требовалось снести уже построенные железобетонные конструкции, уменьшить зал, потому что были новые СНиПы — зал не на 3000 зрителей, а меньше. Так что предстояла колоссальная работа.
Декорация, лепнина, росписи — это всё занимало очень много времени. Только роспись зала заняла около полугода. А было ещё огромное количество работы, физически справиться было невозможно. Последовали репрессии, руководителей строительства казнили. Это был декабрь рокового 1937 года», — говорит Сергей Филонов.
Одним из тех, кто пострадал фактически ни за что, был ответственный за строительство Сергей Александрович Полыгалин. Он взял на себя вину, подтвердив, что якобы совершал диверсии на строительной площадке.
Арестовали и Бардта — одного из авторов первого проекта Дома науки и культуры, который тогда работал проектировщиком вокзала Новосибирск-Главный. Человеком он был уже пожилым, да и вообще старорежимным, то есть был «не в теме»: взял домой поработать секретные чертежи. А за это взяли его. Его арестовали, пытали и дали высшую меру наказания.
Но потом убрали Ежова, пришёл Берия, и дело Бардта пересмотрели. Его сослали в Казахстан, в город Шар — Чарск, если по-русски. Там архитектор и умер в лагере от голода и старости в 1942 году. Это был основной проектировщик Новосибирского театра оперы и балета. Именно Трауготу Бардту принадлежит авторство архитектурной формы главной достопримечательности сибирской столицы.
А тем временем проект оперного всё дорабатывали и дорабатывали, казалось, доработкам не будет конца. Вплоть до 1941 года. Началась война. Здание театра так и не было окончательно достроено.
Однако не совсем достроенное здание было вполне пригодно для того, чтобы проводить там митинги, съезды и, собственно, концерты.
В самый разгар войны в оперном даже сумели отметить полувековой юбилей Новосибирска. Для разработки плана подготовки и празднования 50-летия нашего города исполком новосибирского горсовета назначил комиссию, в которую вошёл в том числе и легендарный машинист Николай Лунин.
Осенью 1943 года в городе объявили конкурс музыки и текстов песен о доблести сибирских частей на фронте, трудовых подвигах в тылу и 50-летии со дня основания Новосибирска. Даже учредили шесть премий: три за музыку, три — за слова. Первый приз был 3000 рублей, второй — 2000, третий — 1000. Дополнительный приз за песню о Новосибирске также составлял 1000 рублей.
13 декабря 1943 года в оперном театре прошло торжественное собрание и открылась выставка фотографий, посвящённых Новосибирску.
Но главной миссией театра оперы и балета в годы войны стало хранение сокровищ русской и мировой художественной культуры. Оперный стал настоящим сибирским ковчегом для ценностей, которые удалось вывезти из западной части страны.
Фото: Павел Комаров, nsknews.info
В театральном здании хранились эвакуированные фонды Третьяковской галереи, музея изобразительных искусств имени Пушкина, дворцов-музеев Павловска и Царского Села, а также музыкальные инструменты работы Страдивари, Гварнери, Амати из государственной коллекции. Новосибирский оперный театр приютил фонды 20 государственных музеев. Полного перечня предметов хранения нет и по сей день — их было несколько сотен тысяч.
По словам директора Музея Новосибирска Елены Щукиной, места эвакуации культурных ценностей определили ещё до начала Великой Отечественной — в 1938 году, когда ситуация в Европе стала достаточно напряженной. Искусствоведы, историки и специалисты по музейному делу составили список экспонатов для вывоза и перечень городов в тылу, за Уральским хребтом, в которые лучше всего их эвакуировать. Впрочем, вывозить в итоге пришлось гораздо больше и не всегда в заранее определённые места.
«Третьяковка приехала в Новосибирск первой, в июле 1941 года, железной дорогой. Предметы были перевезены на трамвайной платформе — трамвай ходил от вокзала до оперного театра. Музеям ленинградских пригородов повезло меньше: они приехали в ноябре 1941 года, когда стояла температура −40 градусов. Состав не доехал до вокзала, его остановили на остановочной платформе „Центр“. Кругом был снег, а деревянные ящики нельзя было выкладывать на снег, потому что он мог попасть внутрь.
Тогда были предприняты совершенно удивительные усилия: в течение часа были найдены брезент и старые декорации из театров. Их разложили вдоль эшелона, туда погрузили предметы, и потом по Красному проспекту на возах всё это перевозили в оперный театр», — рассказывает Елена Щукина.
Кстати, сведения о том, что в новосибирском оперном театре в числе прочих хранились и коллекции ленинградского Эрмитажа, по словам Щукиной, пока не нашли документального подтверждения.
«Это факт недостоверный, это просто легенда. Когда мы восемь лет назад стали заниматься темой эвакуации культурных ценностей (а этой темой серьёзно практически никто не занимался в полном объёме), первым делом мы устремились к нашим коллегам в Эрмитаж, рассказали цель наших исследований. Они сказали: нет, мы никогда у вас не были, мы были эвакуированы в Свердловск. А для нас было очень важно документальное подтверждение. Мы смотрели инвентарные книги — Новосибирска, действительно, там не было», — говорит директор городского музея.
Технологии эвакуации в 1940-х годах не было никакой. В мировой музейной практике подобных эвакуаций раньше не случалось, и музейщикам приходилось придумывать всё на ходу. Как перевезти предметы, и как сохранить их в неприспособленном помещении? Хрусталь заворачивали в платье императрицы Елизаветы Петровны. Текстиль вывешивали проветривать на балконе, гобелены раскидывали на свежем снегу и чистили веником. Зимой для отопления оперного каждые сутки на трамвае привозили тонну угля. Летом музейные работницы расставляли по театральному зданию вёдра с водой, развешивали повсюду мокрые простыни, чтобы шедевры не потрескались.
Все эвакуированные экспонаты удалось сохранить, более того — показать новосибирцам. В нашем городе было организовано около 20 выставок из эвакуированных предметов. Так жители Новосибирска смогли прикоснуться к ценностям, которые раньше были им неведомы.
Новосибирский государственный театр оперы и балета считается самым большим театральным зданием в России. Действительно, его общая площадь составляет более 40 000 квадратных метров, а нынешний зал рассчитан на 1774 места.
А вот самой большой сценой в Европе называют всё же сцену Центрального академического театра Российской армии в Москве, открытого в 1930 году как Театр Красной армии. Два его зала вмещают в общей сложности 1970 зрителей.
Считать ли Россию Европой — в разные исторические периоды на этот вопрос отвечали по-разному. Во времена Петра у нас, по крайней мере, появилось общее окно. А вот Сибирь Россией не считали ещё во времена Ленина. Молодой Ульянов, между прочим, так и писал матушке, как он мёрзнет в Сибири после тёплой России. Ну да ладно, не об этом речь.
Что же касается купола театра оперы и балета, то это действительно уникальное сооружение. Часто можно встретить утверждение, что отношение толщины этого купола к его радиусу меньше, чем у куриного яйца. Утверждение, конечно, достаточно странное. Пытливый читатель, пожалуй, сможет выяснить самостоятельно, насколько оно верно.
Купол театра оперы и балета в диаметре — 55 метров, а толщина его оболочки — 8 сантиметров. Толщина скорлупы куриных яиц колеблется от 0,3 до 0,4 миллиметра, то есть в пределах 0,03-0,04 сантиметра. Назвать диаметр, а также радиус куриного яйца ваш покорный слуга затрудняется. Нормальное яйцо — продолговатое, вытянутое, с одним заострённым концом.
По словам инженера-строителя с более чем полувековым опытом Александра Шамордина, купол оперного уникален ещё и тем, что держит сам себя. Бетонировали купол вручную и весьма интересным способом.
«Это был единственный случай. В моей практике я ни с чем подобным никогда не сталкивался. Но и не было больше такого сооружения, как новосибирский оперный театр — с такими габаритами купола. Каждая ферма опиралась на ящик с песком, и у каждого ящика с песком стоял рабочий. По команде рабочие открывали пробки, и песок осыпался, чтобы опалубка опустилась под собственным весом, и никаких нарушений целости бетона не должно было происходить», — говорит Александр Шамордин.
Фото: Мария Козлова, nsknews.info
Здание театра оперы и балета — и этого просто не могло не произойти — за долгие годы обросло мифами, легендами и откровенными небылицами. И самая «вкусная» из этих историй — подземелья оперного театра. Подземный Новосибирск — это вообще любимая тема горожан. Призрака оперы под символом Новосибирска вроде не встречали, но зато чего там только якобы нет!
В 1996 году Игорь Резун в своей статье писал: «Свидетельства очевидцев позволяют ещё раз заявить: под крупнейшим оперным театром Сибири строился комплекс мощнейших подземных сооружений — тщательно маскируемый и охраняемый многоуровневый бункер под видом... кукольного театра».
А вот что пишет Игорь Маранин в своей известной книге «Мифосибирск»: «Среди тех, кто интересуется городскими подземельями, существует устойчивое мнение, что оперный театр на площади Ленина — центр всего Подземного Новосибирска.
Говорят, что под театром построен в своё время бункер для Сталина на случай эвакуации правительства из Москвы. Есть на территории театра два подземных искусственных озера — каждое по 6000 кубов воды.
Они существуют на случай пожара и последний раз использовались в 2001-м, когда горело здание в трёх кварталах от театра — ЦУМ. Есть глухие подземные коридоры, которые ведут неизвестно куда. Говорят также, что на последнем подземном уровне построена железнодорожная ветка от оперного до вокзала Новосибирск-Главный».
Что из этого правда, а что вымысел, сказать достаточно сложно. Архитектор Игорь Поповский в своё время, отвечая на вопрос об искусственном водоёме, сообщил, что когда-то в подземной части театра действительно был резервуар с водой на случай пожара. Но сейчас там имеются современные системы. А бомбоубежище для вождя — это, по мнению архитектора, точно фейк: построить такой бункер не позволила бы конструктивная особенность фундамента.
В самом оперном новосибирским «Вестям» как-то сказали, что про бункер ничего не знают. Как и про подземные озёра. А заброшенные рельсы там действительно есть. По ним когда-то доставляли уголь в котельную оперного театра, которая отапливала здание до его подключения к центральной системе.
Если строители оперного театра не удостоились не то что приличных памятников, но и даже народной памяти, то проект здания получил весьма престижную награду. Правда, не в Советском Союзе, а во Франции в 1937 году — на Всемирной выставке в Париже, которая проходила под девизом «Искусство и техника в современной жизни». Проект оперного получил Гран-при, и для строителей театра это имело последствия катастрофического характера.
Театр, который удостоился такой высокой награды и международного признания, нужно было непременно построить к 20-й годовщине Октября, то есть в том же 1937 году. То, что сделать это не получится, было очевидно. Начальник строительства Болеслав Ержембович попытался донести до президиума крайисполкома реальное положение дел: недостаток оборотных средств, дефицит стройматериалов, плохо составленная смета, нехватка рабочих из-за отсутствия зарплаты. А в ответ полетели головы, в первую очередь его — Ержембовича, инженера Полыгалина и много ещё кого тогда расстреляли и сослали.
Кстати, на той же Всемирной выставке Гран-при получил и проект стоквартирного дома архитектора Андрея Крячкова. Гран-при также удостоились паровоз серии ИС, мягкий железнодорожный вагон, трактор сталинградского завода «Сталинец», фильм «Чапаев», картина художника Герасимова «После дождя», Дворец культуры имени А. М. Горького в Ленинграде, журнал «СССР на стройке», станции московского метро «Сокольники» и «Кропоткинская», картина Бродского «Выступление В. И. Ленина на Путиловском заводе», типографские работы фабрики Гознак.
Всего же советский павильон собрал 270 наград, из них 95 Гран-при, 70 золотых медалей, 40 серебряных, шесть бронзовых и больше полусотни дипломов.
#Выбор редакции #Культурный город #Дом в городе #Городская история #Инфографика #Имидж #Архитектура #Амбиции #История #Фотогалерея
