10 февраля на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В студии побывал профессор кафедры коммуникационного дизайна Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусств имени Крячкова, художник Владимир Курилов. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.
Взгляд назад. Исторический календарь
7 февраля 1944 года правительственная комиссия приняла от строителей здание Новосибирского театра оперы и балета. Весной в течение двух недель там проводили приём в оперно-хоровую и балетную студии. Театр готовился к открытию, шли репетиции. Одновременно артисты выступали с концертами в госпиталях и на предприятиях Новосибирска.
7 февраля 1981 года строители забили первые шпунтовые сваи на месте ещё одной, четвёртой, станции будущего метрополитена — «Студенческой».
8 февраля 1902 года по инициативе рабочих и служащих станции Обь в посёлке на улице Владимировской открыли платную библиотеку с комнатой для чтения и с выдачей книг на дом. Учреждение культуры заняло две небольшие комнаты в доме неподалёку от депо и получило имя Николая Васильевича Гоголя. Фонды библиотеки пополняли на деньги, которые пожертвовали сами рабочие железнодорожной станции. В 1926 году библиотека получила прописку в недавно построенном ДК Железнодорожников.
8 февраля 1935 года Новосибирск торжественно встречал известного лётчика Голышева. Совершая перелёт по маршруту Москва — Тикси, он приземлился на новосибирском аэродроме.
9 февраля 1939 года президиум облисполкома установил на 1939 год «особые» дни отдыха. Помимо известных нам 23 февраля и 8 марта среди них были 1 августа — Международный антивоенный день, 18 августа — День авиации, 16 ноября — День коллективизации и урожая и 14 декабря — День освобождения Сибири от Колчака.
9 февраля 1967 года со станции Новосибирск-Главный отправился «Агитпоезд на встречу пятидесятилетия Октября». За 15 дней пути необычный состав побывал в Новосибирской, Кемеровской, Омской областях и в Алтайском крае.
10 февраля 1913 года состоялись выборы гласных городской думы и кандидатов к ним на второе четырёхлетие (1913-1917 годы).
10 февраля 1924 года прошла первая ново-николаевская пионерская конференция. Её созвали ново-николаевский губернский комитет комсомола и губернское бюро пионеров в связи со смертью Ленина и присвоением пионерской организации его имени. Участники обсудили, как пионеры выполняют ленинские заветы, как учатся, борются с детской беспризорностью, работают в детских домах.
11 (а по другим данным, 12-го) февраля 1971 года первых зрителей принял Новосибирский государственный цирк с залом на 2300 мест. Здание нового типа проектировали в московском институте Гипротеатр. Сооружение было многофункциональным, его можно было использовать как цирк, киноконцертный зал, зал массовых собраний, спортивных демонстраций и для устройства выставок. По этому проекту цирки построили ещё в нескольких российских городах: в Уфе, Куйбышеве, Донецке, Кривом Роге, Перми, Воронеже и некоторых других.
12 февраля 1926 года ВЦИК утвердил новое название города Ново-Николаевска — Ново-Сибирск. Первоначально это слово писали с дефисом.
12 февраля 1987 года производственное объединение «Луч» выпустило первые двухкассетные магнитофонные приставки «Нота-220».
Однажды в Новосибирске. Кривощёковский транзит
11 февраля 2000 года в левобережье торжественно открыли новое здание станции Новосибирск-Западный. Прежний деревянный вокзал был построен в 1896 году и простоял на этом месте больше 100 лет. Тогда это была станция Кривощёково — такое название она носила вплоть до 1960 года.
Вокзал здесь был одним из самых первых, что возвели на Транссибирской магистрали в 90-х годах позапрошлого века. Здание выполнили по типовому проекту — такие разрабатывали для каждого участка железной дороги. Кривощёковский вокзал строили как временный — он должен был прослужить до сдачи в эксплуатацию железнодорожного моста через Обь. Но простоял почти до конца 20-го века.
Станция Кривощёково находилась в стороне от села Большое Кривощёково и была крайней стыковой станцией Западно-Сибирской железной дороги — то есть от Челябинска до Оби. С правого (восточного) берега реки начиналась Средне-Сибирская железная дорога.
1 марта 1897 года на станции Кривощёково побывал Владимир Ильич Ульянов — будущий Ленин. Он ехал в ссылку в Шушенское. Будущий вождь мирового пролетариата прибыл на станцию в 21:25.
Современное название станция Новосибирск-Западный получила в 1961 году. А новый вокзал начали строить в 1995-м. На месте старого здания разбили сквер.
Было — не было. Сегодня здесь, а завтра?
Гость в студии «Городской волны» — профессор кафедры коммуникационного дизайна Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусств имени Крячкова, художник Владимир Курилов.
Евгений Ларин: Сегодня мы поговорим о персональной выставке Владимира Николаевича Курилова, которая проходит сейчас в художественном музее. Точнее она станет для нас поводом, чтобы поговорить о художественном образе — или образах — Новосибирска и метаморфозах, которые происходили с ним в последние несколько десятилетий. С ним — это и с городом, и его художественным образом.
Начать я предлагаю с вопроса, который должен быть первым по классике. «Сегодня здесь» — так называется ваша выставка. И поскольку она для нас исходная точка, скажите о ней несколько слов, чтобы я сам тут ничего не фантазировал.
Эта выставка — это цельная серия работ, часть какой-то серии или это собрание картин из разных серий либо вообще не из серий (хотя они там как будто угадываются)? Возможно, выставка входит в какой-то большой проект? Словом, как она появилась и в каких обстоятельствах существует? В каком пространстве или контексте?
Владимир Курилов: Надо сказать, что это моя юбилейная персональная выставка — она 30-я по счёту. Кроме того, она приурочена к 65-летию со дня моего рождения. Двойной юбилей. А идея заключается в том, чтобы показать город и его жителей. На этой выставке представлены не только городские пейзажи, но ещё и портреты новосибирцев. Может быть, этим как раз эта выставка и отличается от других. Задача выставки «Сегодня здесь» — показать сегодняшний город, его настроения, его радости и печали. Как-то так, наверное.
Евгений Ларин: Сегодня здесь. Хочется добавить: а завтра там.
Владимир Курилов: А кто знает, где мы будем завтра? Я уже человек немолодой, многие из моих друзей уже ушли в мир иной, кто-то уехал...
Евгений Ларин: Ну а может быть, выставка переедет в какое-то другое место.
Владимир Курилов: Может быть и так, да.
Евгений Ларин: Очевидно — и вы об этом уже сказали, — что работы на выставке можно разделить на две тематические линии. Это виды города и портреты горожан. А мне показалось, что их можно разделить ещё и по-другому: на одних объекты реалистичны, выписаны почти с фотографической точностью, максимально точно. А другие — с элементами сюрреализма или откровенно сюрреалистичны. Это так?
Владимир Курилов: Это в моих работах проходит с давних времён. Что-то, действительно, передано реалистично, а что-то похоже на превращения под влиянием какого-то настроения или каких-то мыслей по поводу тех или иных событий. Либо сами здания навевают новые образы. Тем более что Новосибирск — это такой город, который постоянно меняется, метаморфозы происходят на наших глазах. Меняется стилистика. Город сильно меняется, просто коренным образом. Иногда — не в лучшую сторону. Я стараюсь как можно правдивее, честнее передать атмосферу и состояние города.
Евгений Ларин: Ещё мне показалось, что почти на всех городских пейзажах у вас зима. Новосибирск для вас — это больше зимний город? Потому что мы в Сибири?
Владимир Курилов: Это на самом деле так: большая часть года у нас холодная, зимняя. Но у меня есть и летние пейзажи, может быть, на эту выставку они просто не попали. У меня достаточно много летних городских пейзажей.
Евгений Ларин: Есть такое расхожее мнение, и многие его разделяют и поддерживают, это мнение о том, что Новосибирск — серый город. И даже есть вроде объяснение, почему его сознательно делали серым, — про пыль, которая, дескать, летит к нам из Кулундинских степей. И что, мол, именно поэтому тот же Крячков делал свои здания неяркими. Но на ваших акварелях как будто совсем другая картина. Мы видим яркий город, даже нарядный, много тёплых цветов. Это ваше принципиальное высказывание?
Владимир Курилов: Это даже как-то странно слышать. Я вроде не стараюсь делать город мажорным, я не считаю его каким-то уж очень ярким. Есть яркие, как игрушечные, города, но Новосибирск — достаточно суровый город. И тут не только кулундинская пыль, тут, думаю, больше местной пыли поднимается — сейчас, в наше время. Но во всяком случае я не стараюсь приукрасить город, сделать его лучше. Я хочу показать то интересное, примечательное, яркое и красивое, что есть в этом городе.
Евгений Ларин: Вы не добавляете своего настроения в те картины, которые выглядят более ярко, более тепло, чем они бы выглядели в действительности?
Владимир Курилов: Я неизбежно добавляю своё настроение. Не внести своё ощущение и свой взгляд невозможно. Это в любом случае передаётся. Но при этом я бы не хотел приукрашивать город. Новосибирск и сам по себе достаточно яркий. Не такой матрёшечный, конечно, как некоторые города, или как их иногда изображают. Но при этом Новосибирск очень суровый, в том числе его архитектура, его здания выглядят по большей части сурово.
Евгений Ларин: Здания в центральной части города, которые строили в конце 1920-х — в 1930-х годах в конструктивистском стиле, — это же часто голые серые стены, ничем не приукрашенные, без каких-либо ярких цветов. Хотя я слышал, что первоначально даже конструктивистские здания были других цветов, они были ярче.
Владимир Курилов: Действительно, конструктивизм — это плоские фасады. И всё-таки многие проекты в то время вообще не предполагали внесения какого-то цвета. И даже тот самый Крячков вместе с другими разработчиками создавали разные виды штукатурок с добавлением гранитной крошки, которую использовали для того, чтобы они были долговечными. Поэтому они часто были серых оттенков, и большинство конструктивистских зданий именно серые. То есть они большей частью серыми и строились. Только некоторые окрашивались. Тем более что время-то было какое — недавно окончилась гражданская война, денег было мало.
А штукатурку старались делать долговечной, во всяком случае на знаковых зданиях, на правительственных, — это же была столица Сибири, столица Сибирского края (было такое огромное территориально-административное образование). Поэтому фасадам уделяли достаточно большое внимание, но по тем возможностям, какие тогда были.
Евгений Ларин: На некоторые объекты, которые можно увидеть на ваших работах, мы обратим более пристальное внимание. А пока вот такой вопрос. На ваших акварелях есть в числе прочего наш многострадальный автовокзал — пусть это не такая легенда, как гостиница «Турист» на площади Маркса, но тем не менее, — есть гостиница «Якутия», проспект Дзержинского, здания на улице Авиастроителей, мэрия — некогда здание Промбанка, Дом Ленина, торговый корпус, или краеведческий музей, и, конечно, оперный театр, о котором мы поговорим отдельно. Между всеми этими объектами, которые попали в выставочный зал, есть какая-то тайная связь? Или просто так сложилось?
Владимир Курилов: Во-первых, они разные. И в разное время созданы. И я хотел показать их разный характер. Среди них и долгострои, как несчастный автовокзал, который так и стоит, и непонятно, что с ним будет. Есть законченные и хорошо сделанные интересные здания. Ну и сейчас в Новосибирске можно проследить городские слои, которые пришли из разных эпох. То, что осталось от разных эпох.
Когда в 1930-50-х годах пришла эпоха неоклассицизма, то многие конструктивистские здания перестраивали, переделывали, происходил их рестайлинг, на здания навешивали лепнину, пилястры. Это то, что происходило, например, с оперным театром.
Евгений Ларин: Здание Промбанка, нынешняя мэрия, — это же изначально конструктивистское здание, которое в 1930-50-х годах получило надстройку и неоклассицистский облик.
Владимир Курилов: Да. Но некоторые здания были сделаны достаточно качественно, как тот же оперный театр, а некоторые — не очень. И если посмотреть на старые фото — я помню, у родителей был фотоальбом с видами Новосибирска 1950-х годов, — это был неоклассицистский город: ДК Горького со скульптурами на фасаде, которых сейчас уже нет, Центральный парк. Смотришь на эти фото и видишь в городе один только неоклассицизм! Не показаны ни деревянные дома, ни конструктивистские здания. У каждой эпохи своё лицо. Сейчас это всё перемешалось. Сегодня не разрушают то, что было. Во всяком случае кое-что из того, что осталось, сохраняется. И это хорошо. Хорошо, что сохраняются остатки прежних эпох.
Евгений Ларин: То есть мы не видим того города, каким он был, если говорить о каком-то конкретном периоде. Но в каждом отдельном периоде город выглядел совершенно иначе — не так, как сейчас. Я правильно рассуждаю?
Владимир Курилов: В целом — да. В 1920-30-е годы Новосибирск был в основном конструктивистским. Понятно, что было много деревянной застройки. Но лицо его, то, что показывали туристам, то, что снимали на фото, — это были конструктивистские здания. И их было очень много, в том числе не очень качественных. Потом на смену конструктивизму пришёл неоклассицизм. Здание стали перестраивать. И предыдущий стиль буквально старались вытеснить, полностью его убрать, чтобы он был незаметен. К конструктивизму стали относиться как к чему-то плохому, от которого желательно избавится.
Ну, а сейчас мы наблюдаем смешение стилей, поэтому в городе практически не найти архитектурных ансамблей, которые раньше старались находить и соблюдать. Трудно найти хотя бы какой-то район в виде стилистического ансамбля. Сказалась ещё и так называемая точечная застройка последнего времени, когда в наиболее престижные места в центре города стараются влепить здание и часто неудачное с градостроительной и композиционной точки зрения.
Евгений Ларин: Есть такое мнение, что если встать в каком-то месте в центре города и последовательно поворачиваться в разные стороны, не сходя с этого места, то можно увидеть кусочки всех архитектурных эпох, начиная с купеческой каменной застройки, потом — конструктивизм, потом — неоклассику. Можно всё это последовательно посмотреть, но целостной картины города как единого архитектурного ансамбля даже в центре мы не получим.
Владимир Курилов: Конечно, нет. Не получим. Там появились и продолжают появляться современные здания, такие как «Бэтмен», «Бутон» и то, что сейчас строят справа от кинотеатра Маяковского. Это здания в разной стилистике. И по центру города можно проследить смену архитектурных эпох.
Конечно, осталась у нас, например, Затулинка с панельной застройкой 1960-х годов, некоторые другие районы. Там стилистика мало изменилась. Застраивались такие районы компактно, и воткнуть туда ещё что-то уже довольно трудно. Хотя и там появляются новые здания.
Евгений Ларин: Ещё можно, думаю, привести в пример Закаменку. Если выйти в частный сектор Октябрьского района, то можно получить примерное представление о том, как город выглядел в начале 20 века. Возможно.
Владимир Курилов: Но и таких уголков уже мало осталось. Там есть, конечно, лачуги, но их не восстанавливают, и выглядят они неважно. Но это оставшиеся клочки. Центральная часть Закаменки тоже активно застраиваются. В том числе и улица, которую хотели сделать исторической, — Инская.
Евгений Ларин: Ну, от неё уже практически мало что осталось. Предлагаю более конкретно поговорить о некоторых изображённых объектах, которые вызывают наибольший интерес. В первую очередь, обращает на себя внимание образ оперного театра. Оперный трижды представлен на выставке в разных обликах. Давайте попробуем с ними разобраться.
Первая картина, — на мой взгляд, это чистый сюрреализм, — это картина «Оперный как вирус». Это некая молекула вируса, верхняя часть которой выглядит как купол оперного театра, а вниз у неё тянутся ножки или щупальца... Что это вообще такое? Что это за идея, откуда она пришла?
Владимир Курилов: Ух, тут даже трудно сказать, почему она возникла. Причём эта картина появилась ещё до того, как у нас так широко заговорили про коронавирус, наверное, ещё за пару лет до того. Теперь я даже и вспомнить не могу, что там у меня было в мыслях, поэтому, когда меня спрашивают, что вы хотели сказать этой картиной, я отвечаю, что именно то, что вы хотели увидеть. Это и есть то, что я хотел сказать. Но каждый, конечно, видит по-своему.
Евгений Ларин: Я тоже об этом думал. Единственное, что мне пришло в голову, и эта идея мне, вроде, понравилось, — это идеи вирусного маркетинга оперного театра как бренда Новосибирска. Оперный ведь у нас везде, — на магнитах, на открытках, на кружках, на тарелках...
Владимир Курилов: Ну, вот вам одно из объяснений. Там на картине и видно, что он размножается на заднем плане.
Евгений Ларин: Да, там летят другие подобные молекулы.
Над другим изображением оперного театра вы разместили свой автопортрет. Я так полагаю, что оперный для вас лично многое значит. Какое у вас к нему отношение?
Владимир Курилов: Во-первых, это одно из самых интересных зданий в городе. История его создания, строительства во многом трагична, как и судьба его создателей, — архитекторов, строителей. Да, конечно, для меня он много значит. Я и студентам о нём рассказываю, и привлекаю их к работе, связанной с этим зданием в плане графического дизайна. Действительно, о нём все всегда говорят. Иногда даже говорят, мол, да сколько можно об оперном, как будто другого ничего нет
Евгений Ларин: Оперный у нас затмил всё остальное!
Владимир Курилов: Но это, действительно, знаковый объект. Наверное, самый интересный в городе, в том числе, в плане архитектуры. Хорошо выполненное здание. Хотя его перестраивали. Уже полностью готовое конструктивистское здание переделывали в классицистское.
Евгений Ларин: А что именно делает это здание таким уникальным?
Владимир Курилов: Это культовое здание, показательное. Классический культурный центр, хотя строился он как авангардный театр. Удивительно, что это здание появилось в Новосибирске в 1930-х годах. А задумывали его ещё в середине 1920-х годов, в тяжёлое для страны время. Как раз тогда Новосибирск сделали столицей Сибирского края. Этот огромный театр был нацелен на будущее. Это должно было быть центральное культурное здание Новосибирска, хотя задумывалось оно совсем не как оперный театр. Изначально это был Дом науки и культуры. В нём воплощались авангардные идеи, но их не довели до конца. Его, повторю, полностью переделали. Кроме того, здание утратило тот вид, в котором оно предстало сразу после завершения его строительства.
В то время театр производил грандиозное впечатление. Он стоял на открытой площадке, возвышаясь над достаточно низкими, небольшими по этажности зданиями, которые его окружали. Он был доминантой на площади, его было хорошо видно, если ехать со стороны вокзала. Здание, действительно, выглядело грандиозно. Сейчас тот вид утрачен из-за того, что, во-первых перед ним появился сквер с высокими елями, а во-вторых, скульптурная композиция. За всем эти здание скрылось, стало менее заметным и уже не производит такого впечатления, как это намечалось и как это было в начале. А в сквере перед театром должны были стоять классические скульптуры, подобные тем, что стоят в зрительном зале.
В общем, здания оперного театра никак не избежать. Конечно, я много его рисовал. Больше, чем какое-либо другое здание.
Евгений Ларин: И ещё в одном облике появляется на выставке оперный театр, — на картине «Сибирский Колизей». И вот если сразу не прочитать название картины, то оперный там можно сразу и не узнать. Он изображён, вроде бы, со стороны улицы Депутатской и как будто через широкоугольный объектив, рыбий глаз.
Владимир Курилов: Я просто хотел показать этот журналистский штамп, который у нас уже укоренился, что оперный — это сибирский Колизей. И я исходил из этого слова — Колизей. Поэтому я взял только фрагмент этого здания, его центральную часть с куполом, где находится зрительный зал, отбросив высокую надстройку над сценой и входной портик. Это всё для того, чтобы показать, откуда идёт этот Колизей. И я увидел, что в таком виде форма более чистая, более лаконичная, более понятная и совершенная, — круглая форма здания. Она интересна сама по себе. В общем, я, конечно, поиздевался над оперным всячески в разных ракурсах.
Евгений Ларин: Кстати, Дом Ленина в том виде, в котором он у вас изображён, тоже не вполне узнаваем. Ракурс также для него не характерен.
Владимир Курилов: Понятно, что это вид не с Красного проспекта, а со стороны мэрии. Там люди, в основном, просто пробегают. Там расположены кассы и служебный вход, поэтому не все заостряют внимание на этот вид, даже проходя там. Ну, и понятно, что я каким-то образом несколько искажаю изображение. Это же не фотография. Многие, кстати, замечают, что на моих работах здания, вроде, знакомые и незнакомые в то же время, какие-то они не такие. Об этом мне почти каждый говорит.
Евгений Ларин: На самом деле это ещё и интересная игра. Даже есть такие загадки, где нужно узнать здание с необычного ракурса. Понимаешь, что ты это здание, вроде, видел, а вот где и с какой стороны, не можешь понять. Открываются новые грани привычных видов города.
Владимир Курилов: Я его и хотел так показать. Действительно, этой формы не видно. Там закруглённая форма торцевой части Дома Ленина, она не видна с фасада. Там спокойный классический фасад, хотя это здание тоже строилось как конструктивистское в 1920-х годах после смерти Ленина. Потом оно перестраивалось.
Евгений Ларин: Раза три его, по-моему, перестраивали.
Владимир Курилов: В итоге мы видим здание, перестроенное в неоклассицистском стиле архитектором Тейтелем.
Евгений Ларин: На ваших картинах есть три здания, — проспект Дзержинского,7, улица Авиастроителей, 8 и 11. Это просто жилые дома, или у вас с ними тоже что-то связано?
Владимир Курилов: Да, с этими конкретными зданиями у меня связаны личные события, но это вряд ли будет интересно. Тем, не менее, одно время я ходил там и присматривался к этим зданиям на проспекте Дзержинского и на улице Авиастроителей. Меня всегда очень привлекает неоклассицизм, потому что это более пластичные здания с интересным декором фасадов, с интересными формами. Их выгоднее рисовать, чем тот же конструктивизм. Серые бетонные здания с плоскими стенами изобразительно не очень интересны. И, кстати, большая часть населения любит неоклассицизм. Классический архитектурный стиль веками подтверждал свою актуальность, начиная с Древней Греции и Древнего Рима. Он дошёл и до нашего времени. И в наши дни некоторые архитекторы, хотя их не много, тоже в этой стилистике проектируют. Были эпохи, когда неоклассицизм был доминирующим стилем, — в 19 веке в эпоху Наполеона, потом в советское время. В общем, время от времени к этой стилистике возвращаются.
Евгений Ларин: А улица Авиастроителей, если я ничего не путаю, — это соцгород завода Чкалова. Она интересна ещё и этим. Когда-то весь Новосибирск планировали построить так, чтобы он состоял из нескольких соцгородов. Одним из таких соцгородов был посёлок завода «Сибкомбайн» на левом берегу, ещё один — на улице Авиастроителей.
Владимир Курилов: Да, что-то удалось построить, фрагменты этих соцгородов сохранились. На левом берегу в этом стиле частично построена улица Станиславского, на правом — улица Авиастроителей, часть проспекта Дзержинского. Эти объекты интересны как знаки определённой эпохи.
Евгений Ларин: Следующий мой вопрос будет про картину, название которой сразу даёт аллюзия на картину Эдварда Мунка, — «Крик». Вопрос в том, кто кричит? У Мунка, насколько я помню, картина первоначально называлась «Крик природы», а человек, изображённый на картине не кричит, а он в ужасе от того, что слышит этот крик. А у вас крик откуда исходит?
Владимир Курилов: Изнутри. От меня, скорее всего.
Евгений Ларин: А здание, которое там изображено, имеет отношение к военному городку?
Владимир Курилов: Нет, это здание, в котором я работаю, здание мастерской на Большевистской. Оно тоже относится к неоклассицизму, но оно серое, грязное, замученное, осыпавшееся. Мне очень жалко, что там намеренно спиливают лепнину, карнизы, заделывают пластиком лоджии и эркеры. Ужас, что с ним происходит. От прежнего здания мало что осталось. Жутковатые ощущения.
Евгений Ларин: То есть в этом крике — вся ваша боль по поводу этого здания?
Владимир Курилов: Да, иногда хочется кричать о том, что тут происходит! Это не правильно, не хорошо. И улица Большевистская очень тяжёлое впечатление производит, на ней всегда огромное количество машин, сажа, грязь, газ, пыль, пробки постоянные, она стоит всё время. Внутри моей мастерской всё покрыто сажей. Это, конечно, неприятно.
Евгений Ларин: Здание это на картине выглядит тоже несколько сюрреалистично, поскольку оно как будто висит в пустоте. Так же, как и здание архитектурного университета на другой картине, — тоже как будто выплывает ниоткуда, из пустоты.
Владимир Курилов: Да, там снежный пейзаж. Сейчас там горы снега, который скоро будет грязным и серым.
Евгений Ларин: Директор художественного музея Екатерина Болдырева в аннотации к вашей выставке на сайте музея назвала вас хроникëром города за то, что вы с такой точностью выписываете привычные городские виды. Пусть даже не совсем привычные. Но вы ставите для себя задачу всё максимально точно зафиксировать, чтобы можно было проследить, как менялся город? Вы пишите для потомков?
Владимир Курилов: Такой сверхзадачи для себя я не ставил, но мне хотелось бы зафиксировать то, что я вижу, то, что мне интересно. Тем более, что я вижу, как быстро это всё меняется. Если посмотреть на совсем недавние картины, на те пейзажи, которые я успел нарисовать, то сейчас они уже другие, они изменились. Это касается и набережной, и центра города, который меняется буквально на глазах. Это интересно. Мне любопытно смотреть на фотографии и картины разных эпох. Есть несколько художников, которые очень много рисовали Новосибирск. Это такие художники, как Грицюк, Касаткин. У Касаткина картины вообще документальны, он сам был архитектором и фиксировал Новосибирск. Эти два художника мне очень близки, мне всегда интересно рассматривать и изучать их картины.
Евгений Ларин: Они такие непохожие! Грицюк рисовал настроения города, а Касаткина интересно именно рассматривать и узнавать какие-то места, выписанные до мельчайших деталей!
Владимир Курилов: В 1950-х годах Грицюк тоже реалистично всё изображал. У него много акварелей того периода, когда он всё рисовал практически документально.
Евгений Ларин: Не надо ничего придумывать. Выйди, найди необычный ракурс и увидишь совсем другой город.
Владимир Курилов: Да, там деревенька, бабушки идут с коромыслами и купол оперного театра. Мне это было интересно всегда. И не то, чтобы я писал свои картины для вечности, но, действительно, интересно оставить какую-то память о сегодняшнем городе, который буквально через несколько лет будет совсем другим.
Евгений Ларин: Если подытожить всё вышесказанное, то как, по-вашему мнению, менялся город за то время, как вы его наблюдаете? Как можно охарактеризовать изменения, которые с ним происходили в несколько последних десятилетий? Что произошло с городом?
Владимир Курилов: Город был совершенно другим, он сильно поменялся. Изменился темп жизни в городе. Раньше было гораздо спокойнее. Это хорошо заметно по фотографиям, где видно, сколько было транспорта тогда. То же можно сказать по поводу зелени. Есть некоторые ухудшения в плане здоровья города. Это очень важно. Хотелось бы, чтобы город был здоровым и удобным для жителей.
Евгений Ларин: В завершение задам вопрос, который в том или ином виде я задавал многим своим гостям. Кто-то говорит, что Новосибирск — это город Крячкова. Кто-то говорит, что Новосибирск — это город Гордеева. Как вы считаете, в каком стиле Новосибирск? Или у нас их настолько много, что мы уже утратили какой-либо стиль?
Владимир Курилов: Стиля, конечно, у Новосибирска нет. Называть его городом Крячкова или городом Гордеева было бы неправильно. Нельзя сказать, что это конструктивистский или неоклассицистский город. А Крячков, хотя ему приписывают здания в конструктивистском стиле, он всё-таки был классицистом. В том числе, по образованию. Начальные училища и Городской торговый корпус он построил с налётом модерна, но его школа была другой, и конструктивизм не был ему близок. Стиль Новосибирска сегодня — это, скорее всего, отсутствие стиля.
Евгений Ларин: Возможно, нам пора найти что-то своё.
Слушать аудиоверсии программы «Вечерний разговор об истории» теперь можно также в разделе подкастов на Яндекс Музыке.
#Городская волна #Городская история #История #Однажды в Новосибирске #Культурный город