Городская волна
Новосибирские
новости
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Однажды в Новосибирске: Манхеттен на Оби, крест Коршунова и победа машин

6 марта на радио «Городская волна» (101,4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал архитектор, доцент кафедры архитектуры Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусства Игорь Поповский. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин
Евгений Ларин
17:09, 12 марта 2020

Взгляд назад. Исторический календарь

2 марта 1917 года в Ново-Николаевск пришло известие о свершении в Петрограде революции. Монархия пала, а в нашем городе в течение двух последующих дней установилось двоевластие из Комитета общественного порядка и безопасности — как органа Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов. Комитет возглавил эсер Николай Жернаков, двоюродный брат первого городского головы Владимира Жернакова. Во главе Совета депутатов встал лидер социал-демократов, меньшевик Владислав Герман-Каменский.

2 марта 1924 года в Ново-Николаевске состоялось собрание учредителей Сибирского отделения Всероссийского общества «Долой неграмотность».

2 марта 1967 года открыл свои двери для покупателей ЦУМ, госкомиссия приняла его ещё в январе.

3 марта 1946 года после войны возобновилось издание журнала «Сибирские огни».

5 марта 1966 года в Заельцовском районе открылась первая в городе прачечная-автомат.

6 марта 1917 года образован городской комитет РСДРП.

Долой негра!(111).jpg
Значок «Долой неграмотность» 1927 года. Фото: kvotka.ru

 

Однажды в Новосибирске. Разжалованный министр

6 марта 1917 года состоялось чрезвычайное заседание Городской думы Ново-Николаевска, на котором депутаты торжественно лишили графа Фредерикса звания Первого Почётного жителя Ново-Николаевска.

А ведь это был тот самый барон Владимир Борисович Фредерикс, министр императорского двора, генерал-адъютант. Царь дал ему титул графа, а жители нашего города в 1908 году присвоили ему звание Первого почётного гражданина Ново-Николаевска за его заслуги перед городом в деле выкупа земель у Кабинета Его Императорского величества.

Фредерикс обеспечил по историческим меркам почти моментальное преобразование Ново-Николаевского посёлка в город. Если бы не его старания, неизвестно, как сложилась бы судьба молодого посёлка на обском берегу.

Земля, на которой обосновался посёлок Ново-Николаевский, как почти все земли Алтайского горного округа, ещё со времён императрицы Елизаветы Петровны находилась в личной собственности царствующих персон, она передавалась по наследству.

Жители посёлка жаловались царю: на чужой земле нет никого развития. Борьба за городскую землю шла почти с самого начала формирования посёлка. Жители настойчиво просили царя преобразовать посёлок в посад или город и отдать им землю.

Впервые царскую землю передали в пользование посёлку ещё в марте 1896 года. Горожанам досталось почти 11 000 квадратов под строительство храма Александра Невского, а также земля под первое городское кладбище, это там, где сейчас Центральный парк.

По-крупному земельный вопрос решился в 1903 году, когда император издал высочайшее повеление о преобразовании посёлка Ново-Николаевского, и вот как раз здесь главную роль сыграл Фредерикс. Это он написал императору и убедительно объяснил министру внутренних дел, почему именно быстро растущий в торгово-промышленном отношении посёлок должен стать городом.

28 декабря 1903 года посёлок был возведён в статус города и получил в полную собственность и безвозмездно 53 квадратных километра земель общего пользования и ещё шесть квадратных километров под частное жилое строительство за отдельный выкуп.

Окончательно вопрос с землёй решился 6 декабря 1907 года, когда в Управлении Томским имением Алтайского округа ведомства Кабинета Его Императорского Величества на Обской, 4 был подписан акт передачи земли городу Ново-Николаевску в собственность на выкуп.

Почему именно жители нашего города так некрасиво поступили с Фредериксом, доподлинно неизвестно. Протокола заседания Городской думы не сохранилось, пресса тех лет также не даёт разъяснений.

Однако самая распространённая и наиболее убедительная версия такова: гласных Городской думы возмутил тот факт, что он, Владимир Фредерикс, 2 марта 1917 года в 15:05 скрепил своим росчерком подпись царя Николая Второго под текстом Манифеста об отречении его от престола. Хотя это было просто его прямой служебной обязанностью.

Но есть и другая версия лишения Фредерикса его звания. Возможно, это произошло на общей волне ликования по поводу падения монархии и отрицания всего, связанного с императором.

 

Было — не было. Гладко было на бумаге...

Гость в студии — архитектор, доцент кафедры архитектуры Новосибирского государственного университета архитектуры, дизайна и искусства Игорь Поповский.

Евгений Ларин: В Новосибирске идёт работа над новым, как его называют, актуализированным генеральным планом города. Вернее, сам генплан уже разработали, теперь нужно, чтобы его утвердили депутаты городского совета. Это должно произойти на одной из летних сессий. Генеральный план Новосибирска, с тех пор как появился этот документ, пересматривали, изменяли и дополняли неоднократно.

Но прежде чем мы начнём говорить о том, зачем всё это делали и каким видели наш город архитекторы и градостроители прошлых лет, давайте разберёмся, что такое генеральный план, что это за документ. Это большой рисунок, на котором изображено всё, что уже построено в городе, будет построено скоро, не очень скоро и очень нескоро? Или нет?

IMG_4799_tn.JPG
Игорь Поповский. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Игорь Поповский: В советских генпланах было так. Стратегический документ предусматривал достаточно длительное прогнозирование. Хотя были расчётные сроки, и предполагались мероприятия по выполнению ряда решений генплана на определённый расчётный срок.

Сейчас ситуация более конкретизирована. Генеральный план является основным стратегическим документом развития города. При этом он должен содержать в своих мероприятиях конкретные действия, которые будут реализованы до расчётного срока.

Евгений Ларин: То есть, грубо говоря, если архитектор задумал построить дом или он получил заказ, то он открывает генплан и смотрит, где это можно сделать?

Игорь Поповский: Есть несколько уровней градостроительной документации. Основной регламент архитектора — в ГПЗУ, в генеральном плане земельного участка, который разрабатывается на основе правил застройки и землепользования и других ограничительных документов.

А генеральный план формирует стратегию развития. Он показывает зонирование территорий, более точное зонирование территорий и более точный регламент на уровне правил застройки и землепользования. Правила застройки и землепользования должны соответствовать генеральному плану. Если есть несоответствия, нужно приводить в соответствие.

Евгений Ларин: То есть это конституция города, но не в политическом отношении, а в градостроительном — регламент жизни и развития?

Игорь Поповский: Да. Очень сложный, кстати, в отличие от советских генеральных планов, которые проще подходили к изменению города.

У нас другая экономическая модель сейчас, капиталистическая. Поскольку появилась собственность на землю, на недвижимость, она более усложнена, чем советский генплан.

Евгений Ларин: Набившее оскомину сравнение Ново-Николаевска с Чикаго возникло ведь не только из-за бурного и стремительного развития нашего города. Оно появилось в связи с тем, что наш город называли городом американского типа застройки. Что имелось в виду?

Игорь Поповский: Прежде всего, экономическая модель. Это был абсолютно новый город. Он появился не только из-за Транссиба, но и в результате капиталистического развития, вследствие появления мощной железнодорожной инфраструктуры.

Пересечение железной дороги с Обью создавало мощнейшую логистику, благоприятные условия для создания капиталистических мероприятий. И планировочная сетка Ново-Николаевска очень схожа с планировочной сеткой Нью-Йорка, в частности, Манхеттена, и вообще с подходами таких буржуазных городов.

Например, один квартал разделяется на 20 земельных участков. Землепользование у нас выстраивается по такому же типу, как в Чикаго или в Нью-Йорке. Единственное отличие в том, что в советское время это землепользование было нарушено. Оно было сделано совершенно по другому принципу. Поэтому мы имеем более сложную систему, чем в Нью-Йорке или в Чикаго.

Евгений Ларин: Нам сегодня, наверное, трудно представить, как это — планирование не по кварталам? Разве можно по-другому застраивать?

Игорь Поповский: Уличная сеть как транспортный каркас, так или иначе, создаёт квартальную систему. Но только квартальная система может быть с мелкими кварталами, что было характерно для Ново-Николаевска.

Но начиная с 1920-30-х годов, особенно в 1960-х годах, мелкоквартальная сетка стала укрупняться. Мы получали гигантские квартальные решения, такие как Челюскинский жилмассив, в котором даже улица 1905 года считалась не улицей, а проездом. Мы получали гигантское укрупнение.

Это было движение к тому, чтобы впоследствии практически полностью отказываться от личного транспорта и переходить только на общественный транспорт. Но получилось так, что пришёл капитализм, и мы получили даже не расчётное количество автомобилей, а в два с половиной раза больше, чем рассчитывалось в советских генпланах. Сегодня мы говорим, что уличной сети не хватает, хотя в какой-то степени в ряде случаев мы заложили это ещё во времена Советского Союза.

Дом Ленина.jpg
Дом Ленина в советские годы. Фото: Музей Новосибирска

Евгений Ларин: Если внимательно посмотреть на старые, ещё дореволюционные, планы Ново-Николаевска (самый ранний из известных мне — план 1906 года), то можно увидеть, что три части города ориентированы по-разному.

В Закаменской части улицы идут параллельно Оби, в Вокзальной — параллельно железной дороге, в Центральной — третьим способом, с запада на восток или с востока на запад под углом к реке. Это было сделано в соответствии с каким-то планом? Как сложилась такая застройка?

Игорь Поповский: Все эти три планировочные сетки были разделены водоразделами, самым мощным из которых была Каменка. Второй — в районе нынешнего проспекта Димитрова, Михайловский лог. Правобережная часть находилась на холмах, и каждый район создавал свою планировочную сетку.

Самая удачная, на мой взгляд, — сетка Центрального района. Она находилась под углом примерно 45 градусов к реке. Она была не чётко ориентирована на юго-запад, а больше на юг.

Сетка Закаменского — Октябрьского — района была фактически перпендикулярна Каменке. Это привело к образованию очень серьёзных оврагов. В Октябрьском районе возникали овраги до семи метров за один сезон. Поток воды собирался, и ему некуда было деваться, он размывал нетвёрдые покрытия.

Особенно сильное оврагообразование было на левом берегу Каменки. Есть фотографии — это был просто лунный рельеф. Положение было очень тяжёлое. Вокзальный посёлок был ориентирован с железной дорогой. Там были очень интересные квартальные решения в районе улицы Челюскинцев — очень длинные, вытянутые кварталы.

каменка073(15).jpg
Река Каменка в начале XX века. Фото: Музей Новосибирска

Один такой, рядом с ДКЖ, практически сохранился. Вся эта система была в большей степени уничтожена крупными жилмассивами. Так что у каждой из трёх частей города была своя планировочная логика. Вопрос был, как эти три планировочные логики связать. Дореволюционный генплан — это была работа по землепользованию, организации распределения земельных участков и их продажи.

Евгений Ларин: Ориентация улиц в Центральной части города была связана с необходимостью создания ливнёвки?

Игорь Поповский: Все волжские города, к примеру, стоят под 45 градусов к Волге на волжских горах именно по этой причине. И когда питерские градостроители после пожаров пытались сделать перпендикулярные проспекты, выходящие к Волге, в Саратове с этим боролись сами жители. Они понимали, что подъёмы становятся очень тяжёлыми.

Евгений Ларин: Когда начало приходить чёткое понимание, что нужен генеральный план?

Игорь Поповский: Советская история выстроена так, что до революции у нас ничего не было, и первые генпланы возникали именно после революции. Это не так. Первый генплан был утверждён императором, подписан им, проработан. Другое дело, что в этом генплане был ряд недостатков.

В частности, там практически не было предусмотрено парков. Видимо, считали, что Заельцовский парк когда-то всё компенсирует. В 1894 году, когда начали межевать, это уже было утверждено. С зелёными территориями поступили не совсем правильно. Если вспоминать Нью-Йорк — там тоже такая ситуация была, но там горожане отбили Центральный парк. Он просто гигантский по сравнению с нашим Центральным парком.

В конечном итоге это компенсировалось странными вещами, когда парки появлялись на территориях кладбищ — Центральный парк, Берёзовая роща. Первомайский сквер появился именно вследствие того, что это была торговая площадь. Её просто убрали из центра и заменили сквером.

media243469.jpg
Парк имени Сталина (сегодня — Центральный парк). Фото: Музей Новосибирска

С Первомайским сквером повезло, потому что такого не произошло на площади Свердлова, которую просто застроили. Нынешний сквер имени Крячкова появился в результате отступа Стоквартирного дома от Красного проспекта. Но сначала это была просто заасфальтированная площадь, потом её определили.

Или скверы появлялись позднее вследствие развития города. Они не были выстроены в землепользовании до революции. Характер индустриального города крайне негативно расценивался новыми градостроителями, причём на мировом уровне был тренд создания городов-садов. Первые намётки сделал инженер Загривко. Он сделал город-сад.

Евгений Ларин: Обычно, когда говорят о первом генеральном плане, называют генплан профессора Коршунова. А мы уже выяснили, что попытки были и до него. Загривко тоже часто упоминается.

Игорь Поповский: Это было трудно назвать генпланом. Это был, скорее, эскиз-идея. Загривко был немного авантюрным человеком. Он сделал на холмистой территории радиально-кольцевую сетку, которую физически просто нельзя было выполнить, пешеходные мосты через Обь, в этих местах рабочие сады-парки — там в то время комарья было полно, болотистая местность. В общем, этот план был полностью раскритикован.

А Коршунов уже был специалистом, который учился за рубежом — в Карлсруэ — и в московском училище. Это был урбанист, он имел опыт работы над новой Москвой с Щусевым. К нам он приехал как крепкий специалист по генпланам.

Евгений Ларин: Он же был москвичом! Почему проектирование сибирского города поручили московскому бюро? Москвичи не оказались оторванными от земли?

Игорь Поповский: Просто на тот момент не было проектировщиков. У нас были межевальщики, которые, кстати, занимались межеванием в Барнауле. Но нужен был другой уровень. И этот другой уровень, вероятно, должен был представить Коршунов. Что он, по сути, и сделал. Он создал не только генплан, он инициировал его бурные обсуждения. Причём всем горожанам объясняли, какие идеи заложены в этом генплане.

Евгений Ларин: Он учитывал, принимал во внимание идеи Загривко? Или они не подходили вообще?

Игорь Поповский: Он тоже сделал некие диагонали в этой планировочной сетке. У нас не было Бродвея, он у нас выстраивался по живому телу центра города — Вокзальная магистраль, Октябрьская магистраль. Всё это, в общем, у Загривко было в идеях. Коршунов что-то принял.

Самое главное, он понял ситуацию с озеленением — что его недостаточно. И он думал о зелёных коридорах в припойменных частях рек. Такую вещь он предполагал. Но всё равно в результате рассмотрения генплана от него отказались. В 1930 году с Борисом Андреевичем Коршуновым расторгли договор.

Ему, в частности, указывали на то, что озеленения в генплане было сделано мало. Было два серьёзных замечания: по озеленению и по низкой плотности застройки. Город в центральной части застраивался трёх-четырёхэтажными домами, а в округе — двухэтажными деревянными бараками.

Евгений Ларин: Насколько не было понимания, что город просто выстрелит в плане роста?

Игорь Поповский: Это просто невероятное противоречие, которое было у Коршунова. Он абсолютно точно сделал прогноз роста города по населению: он предполагал, что в 1975 году население будут составлять 1 миллион 350 тысяч человек. Невероятное попадание. Но при этом он создавал крайне низкоплотный город. Это не характерно даже для таких дезурбанистских городов, как Барселона с домами в три, четыре и даже пять этажей и огромнейшей площадью, по которой растягиваются сети, дорожная инфраструктура.

IMG_4844_tn.JPG
Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Я читал, что Коршунова, в частности, критиковали за то, что он не смог раскрыть город к реке. О чём шла речь?

Игорь Поповский: Исторически сложилось, что железная дорога отрезала город от реки. Особенно это усложнилось, когда появилась Алтайская железная дорога. Правобережье фактически потеряло выход к реке. Кстати, это характерно не только для Новосибирска. Это характерно для всех индустриальных городов. В Поволжье к реке выходили вся логистика, вся промышленность, которой была нужна вода. Эти территории отрезали город от центральной части.

Новосибирск был крайне прагматичен в этом отношении. Железная дорога давала очень много для города, для его жизни и развития. И поэтому появилась проблема, что город не выходит к реке. Коршунов не создал каких-либо мощных планировочных идей, которые позволили бы эту проблему решить. Многие, в частности, считали, что вообще нужно было трассировку железной дороги изменить — пустить её вдоль поймы Каменки.

Евгений Ларин: Демонтировать и переложить рельсы?

Игорь Поповский: Да, были такие идеи. Даже вокзал хотели переместить туда, где сейчас находится станция метро «Гагаринская». Были разные идеи, критика была достаточно серьёзной. В то время вообще критика была очень развита.

Евгений Ларин: Всё это наталкивает на мысль, что, возможно, не был достаточно изучен вопрос.

Игорь Поповский: Я думаю, что не в этом дело. Это было определённое видение группы разработчиков. Бабенков, который работал с Коршуновым, потом продолжил работать над генпланом города в Гипрогоре, над соцгородом, был больше знаком с Новосибирском, опирался на генплан Коршунова.

Многие решения Коршунова не отрицали, в частности, идею планировочного каркаса, знаменитого креста, композиционной оси Красный проспект — Кирова и Восход — проспект Маркса. Это крест был отработан. Другое дело, что в 1930-х годах отказались от кольцевых дорог, которые убрали бы транзит из центра. Сильно увлеклись хордовыми и собирающими к центру магистралями, что и привело сегодня к очень серьёзной транзитной ситуации через центр.

Но основную коршуновскую идею всё равно продвигали вплоть до 1960-х годов, когда были сомнения, что надо делать Вокзальную магистраль. Было такое. Московские специалисты говорили, что Вокзальную магистраль не надо делать.

Евгений Ларин: В чём была философия таких решений? Они же не с потолка брались. Тогда очень много внимания уделяли созданию образа нового человека и нового города.

Игорь Поповский: Есть мнение, что у Коршунова магистраль проходила по касательной к площади Ленина, поскольку он считал, что её нельзя пропускать транзитом через место массовых праздничных действий. Это ставило город в сложное транспортное положение. А то, что Вокзальная магистраль пришла от вокзала на площадь Ленина — это классическое градостроительное решение, когда два крупных объекта замыкают перспективы. Вокзал и оперный театр стали такими объектами.

IMG_8702(15).jpg
Строительство оперного театра. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Далее предполагались обком партии — здание заксобрания, ГПНТБ, замыкающая перспективу Восхода. Цепочка узловых объектов. На площади Маркса должен был быть ДК «Сибсельмаш». Узловые объекты в каждом узле центральной части должны были каким-то образом связать всю планировочную идею.

Евгений Ларин: Вообще вроде центром города должен был стать Дворец Труда — нынешняя «Победа» и университет водного транспорта?

Игорь Поповский: Не совсем. Центр города определённым образом двигался. Сначала он был у автовокзала, потом быстро перешёл на площадь Свердлова — на Старобазарную площадь, потом — на Новоярмарочную напротив Дома Ленина. Там он более-менее осел. Но тут стали строить Дом науки и культуры, будущий оперный театр, и центр уже определился жёстко. После этого он никуда не съезжал.

Но в идеях генпланиста Михалёва и специалистов «Новосибгражданпроекта», в генплане 1959-68 годов была идея переноса центра. Центральную площадь хотели перенести к ГПНТБ, к пешеходной эспланаде, которая должна была дойти от метро «Октябрьская» до набережной Оби. Даже планировочные элементы набережной под это были сделаны.

Евгений Ларин: Коль скоро генплан Коршунова — первый, то интересно, учитывался ли в нём левый берег?

Игорь Поповский: Безусловно. Коршунов уже учитывал левый берег, потому что он стоял на том, что Новосибирск будет крупным промышленным центром по металлургии в рамках Урало-Кузнецкого комбината. Идея соцгорода, который формировался на левом берегу, была уже заложена в генплан.

Бабенков и бригада ВОПРА [Всероссийское общество (Всесоюзное объединение) пролетарских архитекторов — прим. автора] разработали её более детально. Кстати, она не так воплотилась, как этого хотели. Пешеходная эспланада от Монумента Славы, от Вечного огня, должна была дойти до реки, но она не дошла. Показалось, что теплицы важнее, чем эта эспланада.

Некоторые решения также не были воплощены. В частности, улица Титова должна было «проткнуться» до областной больницы. Но в целом основная планировочная сетка — трёхлучие Котовского, Немировича-Данченко, Маркса — была задумана Коршуновым, а отработана Бабенковым и бригадой ВОПРА. Соцгород был новым решением. Причём он был противовесом правому берегу. Дескать, на правом берегу — буржуазный, неправильный город, а на левом — социалистический.

Евгений Ларин: Всё-таки это противостояние было?!

Игорь Поповский: Конечно! Было показано, что соцгород будет другим. В 1942 году его даже хотели сделать отдельным образованием. И у нас на левом и правом берегу были бы разные города, как Саратов и Энгельс.

Левый и правый берег имеют разные ментальные картины. Горожане на разных берегах живут по-разному, в разном ритме. Левый берег больше напоминает Новокузнецк и другие промышленные города, где идут не по пешеходным переходам, торопятся, но при этом время там идёт всё равно медленнее, чем на правом берегу.

Левый и правый берег Нска.jpg
Фото: forum.kuzmama.ru

Евгений Ларин: Но вот частично отказались от генплана Коршунова. Что дальше стали делать?

Игорь Поповский: В 1930-х годах была идея, которая была принесена из центрального московского управления — превратить Новосибирск в агломерацию соцгородов. Соцгород на левом берегу, соцгород завода имени Чкалова, на Первомайке — соцгород железнодорожников и так далее. Каждый из них — город-сад.

Идея соответствовала стратегическому военному пониманию: такой город разбомбить сложнее. А также способствовала социальной программе, которая привязывала к слободам рабочие династии — чтобы они не шатались и пешком ходили прямо на свой завод.

К 1970-м годам всё это стало гигантской проблемой для Новосибирска. Возникли ежедневные миграционные потоки. Люди оказались недисциплинированными, не подверглись этой планировочной схеме. Они жили на площади Калинина, а работали на Затулинке, и наоборот.

Евгений Ларин: Вроде хорошая идея. Почему она не сработала?

Игорь Поповский: Пусть рабочие посёлки не устраивали рабочих, которые хотели изменить свою жизнь и начать заниматься чем-то другим. Но Академгородок ведь шикарное поселение! Тем не менее, многие хотели ехать из Академгородка работать в Новосибирск и из Новосибирска в Академгородок, потому что в Академгородке стало недостаточно жилья для молодых учёных, которые приехали туда что-то делать.

Агломерация соцгородов создала большую проблему — прежде всего потому что город был не автомобильный. Если бы агломерация выстраивалась на каком-то скоростном транспорте или на автомобилизации, то такая ситуация была бы нормальной. Люди бы могли передвигаться как в американских городах и быстро менять свою деятельность в разных местах.

А у нас был общественный транспорт, который, мягко говоря, не справлялся. Да он вообще не справлялся! Я хорошо помню советское время. Движение автобуса №15 «Площадь Калинина — Зорге»... Это надо было испытать!

Евгений Ларин: Пассажиры этого маршрута попадали в рай, потому что они уже своё отработали!

Игорь Поповский: Когда метро открылось, оно взрывным образом убило всю эту жуть. Люди сейчас этого, конечно, не помнят, но это было ужасно!

IMG_4776_tn.JPG
Евгений Ларин и Игорь Поповский. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Когда начало складываться что-то похожее на современный генплан?

Игорь Поповский: Планировочный каркас был неплохо сработан и в генплане 1958 года. К 1980 году он должен был быть выполнен весь. Но к этому времени транспортная инфраструктура крупных магистралей была выполнена только на 20%. Это говорит о том, что даже при той расчётной характеристике — 200 автомобилей на тысячу жителей — она уже не справлялась.

И до сегодняшнего дня магистрали, заложенные в генплане 1960-х годов, сложились не до конца. Поэтому мы, конечно, находимся в транспортном коллапсе — прежде всего потому что транспортная модель оказалась крайне сложной для реализации.

Поэтому, когда мне говорят, что какой-то мэр на выборах обещает решить транспортную проблему за пять или даже за десять лет, я говорю, что это просто незнание вопроса. Да, Новосибирск попал в сложнейшую ситуацию, и здесь надо изобретать что-то своё. Даже не из зарубежного опыта брать, а придумывать какие-то свои механизмы, которые позволили бы эту ситуации разрешить.

Кстати, такие ситуации были в Нью-Йорке, во многих бразильских городах. И они не брали чужой план, они просто сидели и продумывали свои идеи, проектировали эти идеи. Планировочный каркас заполняется. Всё застраивают, но так и должно было быть по генплану Коршунова. Даже частный сектор должен был повыситься до двух-трёх этажей как минимум.

И, конечно, застраиваемый планировочный каркас всё больше и больше нагружает магистрали, нагружает инфраструктуру, в том числе и социальную. Поэтому мы находимся сейчас в определённом кризисе большого роста и несоответствия роста инфраструктурного.

Если в советское время это как-то решалось и прощалось, то сейчас это становится для горожан большой проблемой. И самое главное — горожане стали намного требовательнее, чем в 1980 году. Это я могу однозначно сказать. Намного требовательнее. И не просто в количественном отношении, но и качественном. Это нормально. Это ведёт к городской культуре.

Евгений Ларин: Давайте попробуем радикально сравнить генплан Коршунова и современный генплан. В чём их главное отличие? Сравним философию застройки — современную и прежних лет.

Игорь Поповский: Генплан Коршунова был геометрически прост. Он выстраивался на том, что есть поля и леса и тут можно строить всё, что угодно. Генплан 2007 года выстраивался на сложном землепользовании и сложных отношениях, которые возникли вследствие многих нарушений советского времени, нарушений ведомств, которые захватывали земельные участки.

Вообще Новосибирск — это город захвата земельных участков, начиная с самого начала. То какой-то химзавод в центр лезет, то ещё что-нибудь. Поэтому сегодня надо понимать, что генплан должен выстроиться в результате сложных пробивок магистралей, улиц, связующих элементов планировочного каркаса. И сегодня это сделать категорически сложнее, чем в советское время.

В советское время людей просто отселяли на Затулинку — и всё. Каменку отселили на Затулинку и построили магистраль. По створу Бугринского моста было 80 судебных разбирательств. Сейчас предстоит строить четвёртый мост. Также мы будет продолжать строить юго-западный транзит и ряд дорог.

Мы свяжемся не только с судебными разбирательствами, но и с земельной спекуляцией, земельными махинациями, которые были очень характерны для всех капиталистических городов всего мира. Мы проходим ту же ситуацию, которая была в 1930-60-х годах в Соединённых Штатах и Великобритании.

IMG_4820_tn.JPG
Игорь Поповский. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Специалисты говорят о том, что архитектурная среда и построение города влияют на настроение и поведение человека. Про один из городов в Америке — точно не помню — говорили, что преступность и бандитизм там расцвели от того, что в нём была соответствующая архитектурная среда.

Игорь Поповский: Это очень сложный вопрос с точки зрения психологии. Город наполняется людьми с разными средовыми представлениями. Человек, который приехал из тайги — это один человек, тот, который с гор — совсем другой человек, а человек из степей Казахстана — уже человек с третьим восприятием.

Евгений Ларин: А к нам приехали все!

Игорь Поповский: Да. Это раз. Второй момент: часто говорят, что хаос и сложная среда плохо влияют. В Токио — хаос и плохая среда, но японцы к этому относятся нормально. Вопрос отношения. Каждый считает, что каждый объект, как и каждый человек, может быть суверенен. Возникают терпимость, понимание.

Когда люди приезжают на дачи, они видят такую же хаотичную среду, но она к ним крайне позитивна, потому что все — соседские люди: мы все друг друга знаем, мы здесь жарим шашлыки. Поэтому сегодня крайне важно — город этим начал заниматься — оформлять среды с точки зрения дизайна городской среды, её качества.

Когда есть тротуары, по которым человеку удобно ходить, а зелень — это не кривой клён, обломанный уже 15 раз бурей, а хорошая озеленённая территория с качественными кронами деревьев, малыми архитектурными формами, покраской фасадов. Такая среда, даже при хаотичности, создаёт впечатление ухоженности.

Есть, скажем, хаотичные по планировке квартиры, но когда они аккуратные, когда они сделаны с любовью — это самое главное, что требуется для города. Такая среда в итоге качественно даёт позитивные результаты.

Сегодня Новосибирск по качеству среды пока уступает. Например, набережную сделали, она качественная, но это рекреация. А вот городская среда пока сильно уступает именно с точки зрения качества тротуаров, подходов к комплексному решению улиц. Важно, чтобы Новосибирск пришёл к этому.

Евгений Ларин: Когда над этим серьёзно начали задумываться — чтобы город был не просто местом, где есть дома, в которых можно жить, магазины, в которых можно купить еду, и предприятия, на которых можно работать?

Игорь Поповский: В 1980-х годах был кризис, в 1990-х годах он превратил жизнь в выживание. Мы попали в дикую фазу капитализма. Когда предпринимательская среда стала богатеть и понимать, что она живёт в городе, она стала более требовательной. И вообще жители города стали более требовательными.

На переломе 2000-х годов начало приходить понимание того, что надо что-то делать. Справиться с этой нахлынувшей волной дикого капитализма было крайне тяжело. Например, упорядочиванием рекламы начали заниматься ещё при губернаторе Юрченко. Много вопросов было поставлено ещё до современного управления. Сегодня этот процесс поддерживают и горожане, и бизнес, потому что он знает: в хорошем городе делаются хорошие деньги. И горожане понимают, что их ощущения в городе создаёт не только дизайн квартир или подъездов. Они уже хотят и дворы без машин, и благоустройство, и детские площадки, и всё такое.

Евгений Ларин: А до революции или в годы первых пятилеток этому вопросу хоть какое-то внимание уделялось? 

Игорь Поповский: Конечно! В частности, томский губернатор — это было до революции — постановил, чтобы в городах начали заниматься благоустройством. И при городском голове Владимире Жернакове было принято решение о том, что каждый домовладелец перед своим участком должен посадить деревья.

В 1910 году в Ново-Николаевске был Праздник древонасаждения, который, кстати, пришёл из Соединённых Штатов Америки. А в 1930-х годах наши инженеры съездили в американские города при заводах, посмотрели благоустроительные мероприятия, и в наших соцгородах стали коньком озеленённые территории.

Это продолжалось в 1950-х годах. В 1960-х годах появился Академгородок — яркий пример. Ещё в 1930-х годах были разработаны зелёные коридоры пойменных частей малых рек, а в 1960-х их заменили на автомагистрали. Автомобиль победил. И мы видим, например, что пойму Каменки не получилось обустроить по задумкам 1930-х годов.

Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook — будьте в курсе актуальных новостей Новосибирска.

Что происходит

Как «законсервировать» дачу на зиму — советы от МЧС

Готов проект реконструкции 20 км Омского тракта под Новосибирском

Как посеять осенью морковь, свёклу и салаты — ответ «Дачной академии»

Поедающая пластик моль окуклится после ЭкоГТО

Новые камеры для любителей кататься по выделенке установят в Новосибирске

Мэр Кудрявцев с Анной Кикиной открыли престижный турнир по карате

Концерты Дениса Мацуева в Новосибирске отменили из-за болезни артиста

Неустойку 86 млн насчитали инвестору семи поликлиник в Новосибирске

Ещё 16 гериатрических кабинетов заработают в регионе до Нового года

Учитель Ольга Косиненко: «Люди, служившие другим, запоминаются надолго»

Корма для зверей отправил в Донбасс Новосибирский зоопарк

Показать ещё