Городская волна
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Новосибирские
новости
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Антон Войналович: «Нужно просто выходить на сцену и кочегарить»

Актёр «Красного факела» Антон Войналович перебрался к нам из Омска, окончил Новосибирский театральный государственный институт и уже несколько лет успешно играет в одном из ведущих театров Новосибирска. Сейчас он занят в десятках постановок театра — играет Тузенбаха в «Трёх сёстрах» и Йозефа в «Процессе». «Новосибирские новости» поговорили с Антоном о театре, его героях и людях, а также пофотографировали актёра перед спектаклем «Агенты праздников».

Арина Каренина
Арина Каренина
14:33, 02 марта 2018

— Из последних ярких постановок с Тимофеем Кулябиным были «Три сестры» и «Процесс». Сколько понадобилось времени, чтобы проникнуться такими необычными ролями, и какой подход был у самого режиссера?

— Для постановки «Трёх сестер» мы только язык полтора года учили. Тогда 2013-й год был. Буквально перед Новым годом Тимофей поймал нас, человек шесть. Было обсуждение, на котором он сказал, что мы будем делать необычный спектакль. В нём не будет звуков и нужно использовать язык глухих. Тимофей сразу предупредил, что подготовка будет долгая, чтобы мы мастерски общались. Был выписан даже педагог, чтобы не создавалось никакого ощущения, что мы где-то подвираем или халтурим. И только когда будем готовы, сможем поставить спектакль.

Мы начали с изучения алфавита. После приступили к словам, кусочкам текста. Мы как будто заново начали ходить, это было непросто. И только спустя полтора года, когда мы по актам полностью изучили весь текст, мы приступили к самой постановке. А она уже заняла полгода. В целом на спектакль вместе с подготовкой ушло два года. Иногда нам казалось, что мы его никогда не выпустим. Другие спектакли параллельно выходили, а этот всё готовился. До самой премьеры не верили, что у нас получится и будет так здорово.

Тимофей с нами был не всегда. Он очень занятой человек и ставит много спектаклей за границей. Когда он в «Красном факеле», то репетиции проходят максимально продуктивно. Но до постановочного процесса у нас с ним было мало времени. После разборок с «Тангейзером» это было для него передышкой и приятной отдушиной — поработать с нами.

IMG_7727(1).jpg
Тимофей Кулябин на судебном процессе по делу «Тангейзера». Фото: Михаил Периков, nsknews.info

— Тимофей Александрович зарекомендовал себя как очень смелый, неординарный режиссёр. Как ты сам относишься к его творчеству? Насколько оно важно сегодня?

— Всегда не знаю, как отвечать на такие вопросы. Если каждый раз думать о том, что люди поняли в «Процессе» — а это самый эмоционально некомфортный спектакль для зрителя — то я бы вообще не смог в нём играть. Но в этом и заключается задача режиссёра — поставить зрителя в неудобное положение, всегда стараться удивлять его. Но ведь суть не в этом.

Мне очень нравится работы Тимофея. То, как он сочиняет, «заражает» артистов. Он очень интересен как режиссёр. У нас с ним всегда получаются семейные репетиции. Когда Тимофей всех собирает, то он так интересно подаёт свои идеи: почему это актуально, как это можно воплотить. Всё всегда выглядит убедительно, и от этого заряжаешься. А если говорить в общем о спектаклях, где я не участвовал, то тут мне говорить сложно. Я смотрю постановку — мне нравится. Ревную немного, по-доброму, конечно. Но критики нет, она не рождается.

— Каково было играть главную роль в «Процессе», когда все события завязаны на тебе и происходят вокруг тебя, и при этом передавать психоделическую атмосферу со сцены?

— Здесь не могу согласиться с тем, что я передаю какой-то психоделизм. Мой персонаж в отличие от остальных как раз совсем другой, ничем не выдающийся и не психоделический. Прелесть и проклятие романа «Процесс» в том, что если разбирать характер Йозефа, то он, по сути, антигерой. В нём нет ни черта видного, чтобы ты читал и думал: «как же ему удалось это сделать? Какой он сильный или находчивый. Как Шерлок Холмс!» То есть в нём нет ни единой грани того, чего бы не было в любом другом человеке, которого ты можешь встретить на улице.

Это одновременно и скучноватая сторона романа, когда его читаешь, но и интересная в то же время. Потому что понимаешь, что это обычный бытовой человек, с которым просто начинает происходить какая-то неведомая ерунда. И всё происходит вокруг него: меняется обстановка, реакция людей. И единственное, что он может сделать, так это пытаться понять, как работает этот механизм, как не потерять свою жизнь, в которую начинает что-то вторгаться и мешать. И после этого спектакля выходишь, как выжатый лимон. Я больше так ни от одного другого произведения не устаю. Хочется забыться, упасть, напиться, включить телевизор, чтобы мозги «сохли».

IMG_0481_1(1).jpg
Антон Войналович. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Каждый раз, выходя на сцену, ты вносишь в своего персонажа новые черты. Каким исполнением Тузенбаха ты доволен больше всего?

— Не думаю, что был какой-то раз, когда я вышел и подумал: «да, это “вышка”. Дайте мне “Золотую маску”!» Ни одного такого чёткого раза не могу вспомнить. Такое бывает, когда спектакль поставлен хорошим режиссёром. У каждой роли есть резонанс и в нём ты можешь куда-то скакать. Никогда не сталкивался с таким, чтобы нельзя было сделать «шаг влево».

Конечно, были забавные моменты, когда я пытался привнести что-то новое. С «Тремя сёстрами» такая ситуация как раз была. Тимофей уехал и каждый начал делать немного по-своему. Так у нас финальная сцена — прощание с Ириной — стала в какой-то момент очень драматичной. Я чуть слезу не начал пускать. А изначально её ставили абсолютно без драмы. Но потом всё вернулось, как было. Тима подправил обратно в свою линию. Да, бывает, что грешу и добавляю что-то от себя. Думаю, что будет клёво. Хотя на деле может быть не так. Поэтому хорошо, когда это происходит под присмотром Тимофея.

— Во время игры на сцене ты ловишь эмоции зрителей в зале? Или так поглощён ролью, что не успеваешь обращать на них внимание?

— Всегда по-разному. Например, в «Процессе» для меня зрителей вообще нет, там «четвертая стена». В этом спектакле не успеваешь даже подумать и послушать звуки в зале. На «Сёстрах» очень чувствуется настроение зрителя, энергетика. Это помогает. Когда мы выступали с ними во Франции, в Тулузе, там была так странно построена сцена, что оставалось очень большое пространство до зала. Было темно и создавалось ощущение, что зрителя-то и нет. Как будто играем в пустом складском помещении. Было некомфортно.

На комедиях чувствуется настроение зала в особенности. Там смех очень много даёт, подбадривает. Комедии вообще без зрителей не бывает.

IMG_0385_1(1).jpg
Антон Войналович. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Почему ты выбрал формат театра, а не кино? Чем подход к обучению актёрскому ремеслу на онлайн-сцене отличается от методов для киноактеров?

— Я учился на музыкальном курсе, и там изначально он называется «Артист драматического театра и кино». Сколько я ни общался, не слышал, чтобы эти дисциплины так сильно различались. То есть у них не было никакого дополнительного предмета, просто одна специальность. Разница, наверное, в подаче, в энергетике.

Довольно сложно сказать, ведь я не снимался нигде в кино. Знаю только что-то от друзей. Я с этим слегка соприкоснулся в «Процессе», потому что там и на камеру играешь. И все говорят, что я не умею играть крупно. Когда ты на сцене, то движением бровей не донесешь удивления. А в кино наша игра будет выглядеть переигрыванием.

А так в кино я бы снялся. Но в Новосибирске эта сфера как-то не особо развита.

— А если, допустим, в Москву пригласят? Или «Красный факел» в приоритете?

— Да, я бы с радостью попробовал, если бы от этого не зависел мой уход из театра. Не знаю, что бы мне такого могли предложить, чтобы я попрощался с «Факелом», с ребятами. Это был бы очень сложный выбор и должны быть невероятные условия в предложении. Возможно, такой период и настанет и я пойму, что здесь я всё сделал и насытился. Но пока такого точно нет.

— А какой бы тогда это был фильм?

— Тут два варианта. Либо что-то дико бытовое, натуралистичное, вроде Звягинцева. Мне кажется, это моя сильная актерская сторона, и быт я хорошо сыграю. Мне наоборот, сложно делать что-то характерное, когда владеешь набором перевоплощений — и физических, и мимических. Сложно быть другим человеком, потому что на сцене это всё равно я.

Либо боевичок. Но обязательно — роль негодяя или шпиона, который в конце, естественно, погибает со взрывом и прочим экшеном. С детства такая мечта есть.

IMG_2945_1(1).jpg
Сцена театра «Красный факел». Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Актёрство — это постоянное вхождение в роль. И если в киноиндустрии это ограниченный процесс — отсняли фильм и пошли дальше, то здесь же спектакли периодически повторяются, а между ними есть ещё и другие роли. Насколько сложно переключаться из одного состояния в другое, а после ещё уметь вернуться в себя настоящего?

— Как я уже говорил: я, везде я. Для меня актёрская игра — это, прежде всего, такой бессовестный обман. Ты говоришь текст, который не твой, а кем-то за тебя написан, делаешь движения, которые не твои, они придуманы. То есть ты обманываешь зрителя, что это происходит здесь и сейчас, как будто это жизнь. А это ни черта не жизнь, это всё застроено, сделано, отрепетировано.

То есть для меня актёрское мастерство — это уровень обмана: смог скрыть монетку от зрителя — молодец, ты фокусник. Есть люди, которые говорят, что не помнят себя на сцене, настолько сильно погружаются в роль. Но мне кажется, что либо они врут, либо это какая-то психологическая болезнь. Я даже теоретически не могу понять, как можно погружаться в персонажа настолько, что ты — это уже не ты. Тогда и реагировать начнёшь так, будто всё происходит в настоящем, начнётся импровизация, а это уже подстава для партнера. А перестраиваться бывает трудно, когда устал после вчерашнего спектакля. Бывает надоедливость, когда подряд очень много спектаклей играешь.

— Для тебя важно пребывать в состоянии вдохновения и эйфории, когда играешь? Если этого чувства нет, а через десять минут нужно на сцену — как настраиваешься?

— Очень часто бывает, что нет настроя. 50 на 50. Я уже пять лет работаю в театре и понял, что никакого выхода нет, нужно просто себя «кочегарить», нужно выходить и цепляться за те вещи, которые были на репетициях и спектаклях. 

Некие крючки, напоминающие, почему я должен это делать, почему это должно меня порадовать. Эти якорьки расставляются во время постановки сцен с режиссёром, а потом они ещё проверяются во время спектакля. А ты цепляешься за испытанные тогда эмоции.

IMG_0444_1_новый размер.jpg
Антон Войналович. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Какие взаимоотношения царят внутри трупы? Ведь всегда, несмотря на дружественность, присутствует дух соперничества. Как это происходит в «Красном факеле»?

— Есть такое представление о театре — не знаю, откуда оно взято, из фильмов или книг — что в нём все воюют, что есть примы, которые между собой ссорятся, парики рвут. Когда я приходил в «Факел», то вообще не знал, что меня там ждёт. Дико боялся услышанных историй об обращении с новичками. Но меня сразу же так радушно встретили. И до сих пор в таком хорошем ощущении мы и живём. Я ни разу не замечал никакой конкуренции, чтобы кто-то кому-то злостно завидовал, ругался или ссорился. По крайней мере в «Факеле» все сопереживают, друг друга поддерживают. У нас своя «семья», стебёмся часто друг над другом.

— Ты довольно часто пересекаешься с Павлом Поляковым в одних спектаклях: «Агенты праздников», упомянутые выше «Процесс» и «Три сестры», а сейчас снова встретились в «Поцелуе». Какие между вами отношения? Есть ли борьба за желанные роли?

— Конечно, бывает такое, что идёт распределение и дали роль, где меньше текста и тут — «ага! Значит ты главней меня!» Но ладно. От этого поднимается соревновательный дух, но в хорошем плане. Не то, чтобы обыграть, но чтобы показать, что Паша Поляков хотя у нас главный артист, но и я тоже не лыком шит. 

У нас даже есть спектакль «Нетрезвая жизнь», и там нужно читать монологи известных писателей, актеров-алкоголиков. И передо мной читает Паша вкуснейший монолог про водку. Я же иду после него, и режиссёр мне ставит задачу — побороть Полякова.

Это в прикол всё, конечно. После спектакля всегда смеёмся. Мы с ним очень хорошие друзья, в одной гримёрке живем. Он очень поддерживал меня в «Процессе». Это был первый спектакль, где у Паши роль второстепенная. И у нас даже есть традиция: там есть сцена, где сменяются декорации, происходит всё в темноте, мы должны все закончить. И перед этим мы жмём друг другу руки, обнимаемся. Я ему очень за многое благодарен.

1280x1024_803(1).jpg
Павел Поляков. Фото: Фрол Подлесный, miraman.ru

— Ты следишь за постановками в других театрах? Как часто туда ходишь? Что впечатлило из последнего?

— Я слежу за всем, что идёт в городе, мне это дико интересно. У нас есть театральная община, где мы все пересекаемся. Так бывает всегда, когда начинаешь работать в театре. Но есть страшный грех — я почти никуда не хожу. Нет свободного времени, а когда оно есть, то либо занимаюсь отложенными делами, либо хочется отдохнуть. Кино я обожаю, постоянно смотрю.

— Какое кино смотрел в последнее время?

— В последний раз ходил на «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Дичайший восторг! Я бы отдал все Оскары мира! Это высочайшая работа: и режиссерская, и актерская. А какой сценарий! Не думал, что на одном приёме будет интересно смотреть весь фильм.

— Кто, по-твоему, самый сильный актёр в Новосибирске?

— Я разрываюсь между Пашей и Владимиром Евгеньевичем Лемешонком. У них абсолютно разный подход к созданию роли. Владимир Евгеньевич всегда очень кропотливо и долго понимает, что он за человек, почему здесь так. Но когда выходит конечный результат — получается невероятно мощный герой. А Пашка — фантазёр, кладезь знаний. Голова так варит, что может сочинить в секунду 500 различных вариантов идей и плюс обладает невероятной харизмой.

А из женщин это Ирина Кривонос и Елена Жданова. Прекрасные дамы, которые могут сыграть кого угодно. А это, я считаю, очень здорово. Мне сложно такое даётся. Я ещё с детства, когда начал ходить по театральным кружкам, научился всё пропускать через себя, и шаг в сторону — я загибаюсь.

— Ты играешь на гитаре. Кто в детстве был для тебя кумиром из мира музыки?

— У меня был магнитофон. И всё, что мне понравится, я заслушивал альбомами. Нравилась «Дискотека авария» в 8-10 классах, были все сборники Rammstein и была электронная музыка. Но больше всего нравился Шевчук, с него всё начиналось. Я не понимал 80% из того, что он поёт. В 6-7 классе сложно понять о суровой мужской доле. Но меня это так пёрло, что годика через полтора отец купил мне старую гитару и первым делом я пошел к учителю, который работал физруком, а вечером обучал гитаре. Первая песня была «Что такое осень». Не знаю, как я находил в себе силы, но занимался каждый день по три часа.

IMG_0493_1_новый размер.jpg
Антон Войналович. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Назови три переломных события в твоей жизни с момента появления театра.

— Первое: когда я уехал из Омска. Я тогда начинал учиться на артиста музыкального театра. Это был переломный момент, потому что там остались ребята, с которыми мы разлучились, и мне их очень не хватает. В Новосибирске я был один, и мне надо было начинать всё с нуля.

Второе — когда взяли в «Красный факел», потому что я даже не рассчитывал, что буду там работать. Я тогда учился на другой специальности и не думал, что возьмут туда. Хотя очень хотел.

Третье, наверное, — это развод с женой. Это очень сильно повлияло на мою работу. И в жизни я просто стал другим человеком. Там как раз «Тектоника чувств» ставилась. Я в неё много себя вложил. После был «Процесс». И даже не знаю, смог бы я сыграть в нём, если бы не эта история.

— То есть театр помогал переносить кризисные моменты?

— Здесь не то, что забываешься в работе — хотя такое тоже есть — но и туда тоже много что выплёскиваешь. Эмоции идут, внутри неспокойно. Мне это с негативной стороны очень помогало, дало большой толчок.

— Тяжело ли было совмещать личную жизнь с актёрством? Это осложняло ваши отношения?

— Винить мою занятость в том, что я дома почти не бывал? Не знаю. Я верю в теорию, что не должно быть чаши весов, когда на одной стороне личная жизнь, а на другой — театр. Это неправильно, тогда счастья в жизни нет. Всё должно друг друга дополнять, совмещать, где-то уступать. Но эти вещи должны жить вместе, не ссорясь.

— Это в теории, а на деле так получалось?

— Раньше нет, сейчас получается.

IMG_0471_1_новый размер.jpg
Антон Войналович. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

— Ты видишь себя через десять лет играющим на сцене? Какая твоя самая большая мечта?

— Я, конечно, вижу себя через десять лет на сцене. Не знаю, «Красный факел» или нет. Наша карьера — это «рулетка». В этот год приваливает со всех сторон, а следующий — сидишь без работы. Я могу строить планы, но вряд ли они воплотятся, ведь в нашей профессии всё зависит не от тебя. Максимально, что можно сделать — это быть готовым. Выпадает шанс — будь готов к нему. Вот это я могу, я готов. А загадывать — не актёрская стезя. Очень много происходит случайно.

А мечта — это не потерять того энтузиазма, который во мне есть. Его очень много, но я боюсь, что его надолго не хватит. Есть вещи, из-за которых расстраиваешься, бывает скучно. Начиная с «Процесса» у меня не было ролей как таковых. И эти полтора года были скучными для меня. Это было очень жёстко — получаешь главную роль ещё и у Тимы и думаешь — полетели, а тут... Была опасность опустить руки.

— А если не театр, тогда что?

— В любом случае театр. Если не этот, то другой. Но точно театр.

Не упускайте важное — подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Что происходит

ЛЭП в Новосибирской области оснастят птицезащитными устройствами

Более 5 млн рублей получат от фонда Потанина два музея из Новосибирска

Кинолента «Суворовец 1944» о жизни сибирской деревни выходит в прокат

На предприятия ОПК с начала года трудоустроились 2000 новосибирцев

И не забудьте ветрогонные специи: главные правила питания в пост

Министр Фальков назвал СКИФ драйвером научного развития страны

Горшечные розы в новосибирских теплицах стали выращивать роботы

Поезд-музей минобороны простоит полдня в Новосибирске

Передвижной флюорограф 22 марта приедет на площадь Ленина

В Новосибирске разбирают легендарное здание банка

Омолаживающий поллардинг проводят тополям в Новосибирске

Показать ещё