Разговор об истории: печальный праздник, булка с колбасой и пьяный дебош

Смотрите также

Разговор об истории: улицы Победы, трижды герой и строители нового мира

24 мая на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал доктор исторических наук, главный редактор научно-исторического журнала «Сибирский архив» Владислав Кокоулин. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин

11:29, 30 мая 2024

Евгений Ларин: В мае 1896 года, то есть 128 лет назад, по Российской империи прокатилась волна празднований коронации императора Николая Второго. Сегодня мы поговорим о том, как прошло торжество в Ново-Николаевском посёлке 21 мая 1896 года. 

Коронация, или священное коронование Их Императорских Величеств, то есть Николая Александровича и его супруги Александры Фёдоровны, состоялась 14 мая 1896 года. Все даты будем сегодня называть по старому стилю, так, как это было в 1896 году. Раз 14 мая, значит, 14-го. Даты по так называемому новому стилю уместны только после 1918 года. 

Так вот коронацию императора в Российской Империи праздновали повсеместно, широко и с размахом. И вот, кстати, у меня сразу первый вопрос. Почему коронация произошла только в 1896 году? Ведь Николай Александрович взошёл на престол после смерти отца, Александра Третьего, в 1894 году. Уже и посёлок строителей моста Транссиба через Обь успели переименовать из Александровского в Ново-Николаевский в честь здравствующего императора, а коронации всё не было. Почему тянули? 

Владислав Кокоулин: Дело в том, что в те времена Россия уже стремительно менялась — это не начало XIX века, когда большое значение придавали таким формальным процедурам, как коронация, когда царя считали помазанником божьим. Фактическая власть перешла к Николаю Второму, и этого было достаточно. А что касается сроков коронации, то это было связано с затянувшейся подготовкой к торжествам.

Владислав Кокоулин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Это не было связано с трауром по Александру Третьему? 

Владислав Кокоулин: Нет. Траур не мог длиться фактически два года. 

Евгений Ларин: А почему коронация проходила в Москве, ведь столицей при Николае Втором был Санкт-Петербург? 

Владислав Кокоулин: Коронование царей в Москве проходило по устоявшейся традиции. После переноса столицы в Санкт-Петербург традицию эту менять не стали. 

Евгений Ларин: Для воплощения грандиозного плана праздничных мероприятий из казны выделили 100 миллионов рублей. Немыслимая сумма!    

Евгений Ларин: А сколько было приглашено гостей: королей, принцев, иностранных журналистов! 

Владислав Кокоулин: Даже из Китая был один очень важный гость. 

Евгений Ларин: Согласно открытым источникам, коронационные торжества продолжались три недели. И в Москве во время празднования произошло известное событие, которое новый, он же последний российский император назвал «великим грехом» и «печальным народным праздником». Но, тем не менее, продолжение торжеств Николай Александрович не отменил. Речь идёт о трагическом событии на Ходынском поле 18 мая 1896 года. Давайте напомним, что должно было происходить на этом массовом празднике и почему всё произошло так, как произошло. 

Владислав Кокоулин: Основные торжества для знати проходили во дворцах, а на Ходынке было запланировано мероприятие для народа. Там установили буфеты, планировалось показать небольшое театрализованное представление и раздать подарки — кульки, в которых были кружки с вензелем нового императора, булка и кусок колбасы. Таких кульков для раздачи народу заготовили несколько сотен тысяч. Для раздачи поставили будки, поставили какое-то ограждение. Но ведь Ходынское поле использовалось для маневров войск Московского военного округа, оно не было предназначено для проведения массовых мероприятий. Там были ямы, в том числе скрытые. Само поле для народных гуляний подготовлено не было. Народ там начал собираться ближе к вечеру накануне праздника, который должен был начаться утром.

Владислав Кокоулин и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Я читал, что люди начали приходить даже не вечером накануне, а утром предыдущего дня, то есть утром 17 мая. 

Владислав Кокоулин: Да, чтобы оказаться поближе к трибунам, увидеть основные события и в первых рядах получить кулёк с подарками. 

Евгений Ларин: Нужно понимать, какую ценность представлял этот кулёк, — ведь это была не просто сувенирка, не просто императорский мерч. Это на самом деле был ценный подарок для человека, который этой копчёной колбасы, — а её в кульке было полфунта, — никогда в глаза не видел. А там ещё был мешочек с орехами и сладостями — это было что-то как с другой планеты. И самое главное! Эмалированная кружка в конце XIX века сама по себе была вещью очень редкой, а тут ещё и с царскими вензелями! 

Владислав Кокоулин: Да. это был действительно ценный подарок, он имел не просто символическую ценность, но и материальную. 

Евгений Ларин: А подарочная булка — это, в первую очередь, хлеб. Словом, было, за что бороться. 

Владислав Кокоулин: В общем, да. Тем более, что всё это давали бесплатно. 

Евгений Ларин: А на поле ещё поставили несколько рядов бочек с пивом, с мёдом. Впрочем, я читал, что колбаса в итоге оказалось тухлой, а пиво — недозревшим. Ничего удивительного, у нас так часто бывает. Тем не менее, народ загодя начал стягиваться на Ходынку. 

Владислав Кокоулин: Да. И к вечеру предыдущего дня люди стали протискиваться в узкое пространство между будками и рвом, кто-то начал в этот ров падать. 

Утром, когда народ начал ломиться к будкам за подарками, эти кульки в попытке ослабить давление начали кидать прямо в толпу, но это только усугубило ситуацию, давка только увеличилась. Тем, кто туда попал, выбраться было невозможно. 

Печальный итог этого известен. Даже по официальным данным погибших в давке было 1300 — 1400 человек, их трупы грузили на телеги. А по неофициальным данным погибших было раза в три больше. Переломанные в давке люди ещё долго умирали от последствий. 

О событиях на Ходынке императору доложили, но никакой реакции с его стороны не последовало. Торжества не были отменены. Более того, упомянутый высокопоставленный китайский чиновник, прибывший на коронацию в качестве гостя, стал упрекать российских коллег в неопытности. Зачем, дескать, вы обо всём рассказали императору и испортили ему торжества. Он рассказывал, что когда в его провинции от чумы умерло 100 тысяч человек, он докладывал императору, что всё нормально, все живы-здоровы. Зачем, мол, императору об этом знать? Кстати, генерал-губернатор Москвы, которым был родной дядя Николая Второго, за организацию торжеств в столице получил награду.

Смотрите также

Разговор об истории: лесные чтения, лежачие грузчики и школа коммунизма

Евгений Ларин: Можно подумать, что чиновники считали, что народ, который стягивался в Москву не только из окрестных деревень, но и из соседних губерний, будет чинно и благородно подходить к этим будкам, получать подарок и радостно уходить. 

Владислав Кокоулин: Видимо, полагали, что так и будет. По крайней мере, кроме установки этих буфетов и каких-то ограждений, чтобы как-то регулировать толпу, никакой подготовки не было. Не было сделано ничего! Поле не было проверено, не было выровнено, ямы и рвы засыпаны не были. Как всегда понадеялись на авось. 

Евгений Ларин: Но праздник в честь коронации был всенародным. Была не только Москва, не только Ходынка. 

Владислав Кокоулин: Да, торжества проходили по всей империи, во всех губернских и уездных городах, у всех была своя программа торжеств. Конечно, не такая масштабная, как в Москве, где раздавали подарки. В других местах всё зависело от губернатора, который мог распоряжаться и где-то устроить более торжественное мероприятие. 

Евгений Ларин: Отдали на откуп регионам? 

Владислав Кокоулин: Да, сейчас бы сказали именно так. Ново-Николаевск, который в 1896 году ещё не был городом, входил в Томскую губернию. В Томске мероприятия, конечно, были более масштабными, чем в Ново-Николаевском посёлке. Но, к сожалению, мы не знаем программы этих мероприятий. Что было запланировано у нас, неизвестно. Если мы возьмём более поздние события, например, торжество 1913 года в честь 300-летия Дома Романовых, то программу праздника печатали в газетах, которые сохранились в архивах. В случае с коронационными торжествами либо историки ещё не нашли эту программу, либо это был ряд устных распоряжений, а программы в цельном виде составлено не было. 

Евгений Ларин: Известно, что в Ново-Николаевске массовые гуляния были запланированы и прошли на Базарной площади. Это была первая Базарная площадь, которая в 1896 году находилась ближе к берегу Оби. 

Владислав Кокоулин: Да, ближе к устью Каменки.

Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: Это удивительная история, но, в общем и целом, это выглядело так: 21 мая 1896 года на Базарной площади Ново-Николаевского посёлка прошли массовые гуляния, во время которых участники разгромили палатки со столами для угощения народа и винный погреб, разграбили кассу, — всего ущерб составил пять тысяч рублей, — и даже освободили арестантов из каталажки. Другие участники мероприятий буйных побили, скрутили и отдали полиции. В итоге — двое погибших и несколько травмированных, раненых. Вот, собственно, и всё! 

Владислав Кокоулин: К сожалению, больше узнать мы и не можем по двум причинам. Во-первых, в Ново-Николаевске тогда ещё не было журналистов, которые написали бы в газету о том, что произошло. Был полицейский отчёт, направленный в Томск, в котором очень кратко сообщалось о происшествии — без каких-либо деталей, без результатов расследования. Возможно, в местном полицейском участке проводили какие-то допросы, но они, к сожалению не сохранились. Всё потому, что в 1920-е годы ново-николаевский полицейский архив был уничтожен. Оставили только несколько дел, как тогда написали, для иллюстрации жёсткости царского режима. Все остальные дела просто уничтожили как не представляющие исторической ценности. 

Евгений Ларин: И Вениамин Давидович Вегман, наш знаменитый архивист, не смог эти документы спасти? 

Владислав Кокоулин: К сожалению, он был не всесильным. Это был ещё 1920 год, до полицейских архивов Вегман тогда ещё не добрался, у него были другие задачи. Поэтому, к сожалению, мы не знаем деталей того, что произошло 21 мая 1896 года. И даже не совсем понятно, была ли это какая-то провокация, или это было связано с тем, что народ подгулял, выпил и пошло-поехало.

Смотрите также

Разговор об истории: Китеж-град, ходячие грибы и рука Чингисхана

Евгений Ларин: Раз уж мы не обладаем достоверной информацией, давайте хотя бы попробуем порассуждать. Разбиты палатки, разграблен винный погреб. В немногословных заметках, которые можно по этому поводу найти в интернете, всё это действо, как правило, называют бунтом. Но ведь у бунта должны быть какие-то политические или экономические причины! А тут бунтом как будто и не пахнет. 

Владислав Кокоулин: Здесь, думаю, искать какой-то подтекст нет смысла. Политические причины? А против чего они протестовали? Против коронации Николая Второго? 

Евгений Ларин: Может быть, имели место действия провокатора-социалиста? 

Владислав Кокоулин: Вряд ли! Какие тут в 1896 году социалисты?! 

Евгений Ларин: Кстати, население посёлка, с учётом того, что существует он ещё только третий год, было достаточно большим, около пяти тысяч человек. 

Владислав Кокоулин: Да, население было большим и разношёрстным, с одной стороны — мещанским, с другой — рабочим. Но что касается социалистов, то к тому времени ещё даже первый съезд РСДРП не прошёл, политических партий, которые могли бы действовать подобным образом, ещё не было. Были народнические течения, но им до коронации Николая Второго по большому счёту не было дела. Так что политического контекста здесь искать нет смысла. Экономического, видимо, тоже. Какой у них мог быть экономический мотив? 

Евгений Ларин: Может, у них зарплата маленькая была? 

Владислав Кокоулин: Нет, работы здесь было предостаточно. Посёлок быстро строился и рос. Скорее всего, это был просто пьяный дебош. Праздник, люди выпили, расслабились. А достаточного количества полиции здесь ещё не было. Был полицейский исправник и небольшая команда, которой он мог распоряжаться. Для того, чтобы следить за порядком на улицах, этого, наверное, было достаточно. Но в целом на пять тысяч населения нескольких человек, которые занимаются охраной порядка, было, конечно, мало. А тем более, если собралась толпа и в этой толпе что-то произошло...

Владислав Кокоулин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: А что вообще могло произойти? 

Владислав Кокоулин: Трудно сказать. Скорее всего, просто бытовая ссора. Искать политическую подоплёку здесь не пытались даже советские историки. 

Евгений Ларин: А мы можем попробовать каким-то образом сопоставить события, которые произошли во время коронационных торжеств в Москве и в Ново-Николаевске? 

Владислав Кокоулин: Нет, конечно. Это совершенно разные по своей природе события. Трагедия на Ходынке произошла из-за того, что чиновники должным образом не организовали мероприятие, пустили всё на самотёк. В Ново-Николаевске всё случилось, скорее всего, просто по пьяной лавочке. Кто-то кого-то зацепил, кто-то крикнул «бей», мало ли что. Среда-то была очень разношёрстная. Это же не был спаянный рабочий класс. Это были строители из разных мест страны, деревенские, крестьяне. Что-то не поделили или просто решили похулиганить, как это иногда бывает. 

Евгений Ларин: Кстати, именно этим вопросом озаботился в своё время инженер-путеец Григорий Моисеевич Будагов, который на первых порах исполнял обязанности главного инженера на стройке нашего железнодорожного моста. Задавшись вопросом о том, куда пойти простому рабочему после трудового дня, кроме кабака, он создал народную читальню. Надо было, чтобы рабочий шёл не в кабак, а в читальню! 

Владислав Кокоулин: Кабаки у нас всегда были проблемой, даже в более позднее время. Когда в начале 1930-х годов на левом берегу строился завод «Сибкомбайн», там не хватало хлеба, его возили туда на пароме и по железной дороге, но там возникло сразу 12 кабаков! Местные жители по своей инициативе организовали эти кабаки, с которыми боролись власти. И это в 1930-е годы — при сильной советской власти! А в конце 19 века кабаки были обычным делом. Усилия энтузиастов вроде Будагова, которые пытались нести в народ культуру и просвещение, создавали читальни и школы, были каплей в море. Общей картины это не меняло. 

Евгений Ларин: Я хочу ещё вот так повернуть вопрос. А знали ли в Ново-Николаевске, что случилось на коронационных торжествах в Москве всего три дня назад? Могли ли об этом знать? Понятно, что мобильных телефонов и интернета не было... 

Владислав Кокоулин: Был телеграф, и он был таким же оперативным. Другое дело в том, был ли у кого доступ к телеграфу. 

Либо, если к нам всё-таки какая-то информация поступила, её могли здесь оставить только на уровне телеграфиста, который её принял. Впрочем, слухи, скорее всего, распространялись, но позднее. 

Евгений Ларин: А ведь это знание могло стать причиной погрома в Ново-Николаевске! Могла подняться волна гнева, направленного против властей! 

Владислав Кокоулин: Нет, вряд ли. Три дня — это слишком малый срок. У нас даже о том, что произошла Февральская революция, узнали далеко не сразу, а это был 1917 год, а не конец 19 века! 

Евгений Ларин: Последнее, о чём хотелось бы порассуждать, это вот что. В трагических событиях Ходынки многие позже усматривали предзнаменования, знаки надвигающихся на Россию страшных событий: война, две революции и снова война. С царя действительно слетела корона, как это якобы произошло во время процедуры священного коронования. Вроде, был такой эпизод, когда государь споткнулся, на очень короткое время лишился чувств и уронил в этот момент корону. 

Но и в ново-николаевских событиях тоже можно при желании усмотреть некое предзнаменование: анархия, страшное пьянство, погромы, смертоубийства! 

Владислав Кокоулин: Нет, у нас потом была масса и других событий. Никаких подобных разговоров не шло. Что-то произошло, да. Но оно могло произойти и в любой другой день. На Базарной площади то и дело случались подобные события: драки, разборки, разгромы, пусть не такие масштабные. 

Интересно другое: то, как изменилась интерпретация Ходынской трагедии. В советских учебниках это было центральное событие начала конца Николая Кровавого. В 1992 году, когда вышел фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли», образ Николая Второго трансформировался. Он стал страдальцем. Он страдает от того, что ничего не может сделать. Он пытается как-то помочь людям, мечется по Ходынке, но это не соответствует действительности. А потом Ходынка из учебников начала потихоньку исчезать. Сейчас, если вы откроете учебник, то найдёте там в лучшем случае упоминание неких событий на Ходынском поле, а что именно там произошло, неизвестно.

Владислав Кокоулин и Евгений Ларин. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Евгений Ларин: В интернете про Ходынку можно найти огромное количество различных материалов. 

Владислав Кокоулин: То, что в интернете, и то, что в учебниках, — это разные вещи.

Евгений Ларин: Кстати, матушка Николая Второго, жена Александра Третьего Мария Фёдоровна по поводу своего сына говорила, дескать, на троне-то он сидеть способен, а вот устоять во главе государства — нет. 

Владислав Кокоулин: К сожалению, да. Фигура Николая Второго оказалось слабой. И время уже поменялось. Николай Второй уже не соответствовал своему времени. Если бы он пошёл на большие конституционные реформы, возможно, конец монархии удалось бы отсрочить. 

Историю надо изучать, она интересна. К сожалению, не все документы доступны историкам, что-то со временем было утрачено, что-то труднодоступно по разным причинам. Но какую-то картину событий можно выстроить, высказать правдоподобные гипотезы. События в Ново-Николаевске в день массовых гуляний в честь коронации Николая Второго — это интересный, хоть и печальный эпизод в истории нашего города. Он, по крайней мере, характеризует публику, которая составляла население посёлка 128 лет назад.

Не упускайте важное — подписывайтесь на наш канал в Telegram.

#Интервью #Городская история #Культурный город #Городская волна