22 ноября на радио «Городская волна» прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал член Международного общества историков Первой мировой войны и Новониколаевского военно-исторического клуба Игорь Ладыгин. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы
Взгляд назад. Исторический календарь
18 ноября 1894 года агент российской торговой фирмы Шмидт на собрании Императорского русского географического общества сообщил: «В настоящее время посёлок представляет кучу безобразных, наживо сколоченных построек, занятых пришлым на железную дорогу рабочим людом и различными торговцами». Это сообщение было опубликовано в «Записках Западно-Сибирского отдела Императорского географического общества», изданных в Омске в 1894 году, и стало первым упоминанием в печати о посёлке, который положил начало городу Новосибирску.
20 ноября 1991 года президент России Ельцин назначил главой администрации Новосибирской области Виталия Муху. До этого он был председателем областного Совета народных депутатов и его исполкома.
22 ноября 1937 года бюро Новосибирского обкома ВКП(б) и президиум облисполкома попросили советское правительство отнести Новосибирск к категории «режимных» городов «в целях прекращения дальнейшего притока и очистки города от социально-чуждого и классово-враждебного элемента». Ходатайство удовлетворили. С 1938 года Новосибирск стал режимным. Теперь нанимать на работу людей, которые жили вне города, могли путём вербовки по нарядам плановых органов или приглашения на работу с предоставлением завербованным или приглашённым жилья. Жить в городе приехавшим без вербовки или приглашения было запрещено. Те, кто приезжал в командировку, на учёбу, лечение или с другой целью, должны были иметь документ, который бы эту цель подтверждал.
22 ноября 1941 года начал выпуск продукции для нужд фронта эвакуированный из Красногорска в Новосибирск приборостроительный завод им. Ленина.
23 ноября 1914 года создан Ново-Николаевский отдел Сибирского общества помощи раненым и больным воинам.
23 ноября 1945 года в Новосибирске открылся Дом культуры им. Калинина.
Однажды в Новосибирске. Воздушная гавань сибирской столицы
21 ноября 1963 года в Новосибирске сдали аэровокзал Толмачёво, он стал самым крупным за Уралом. Авиационный комплекс возвело Строительное управление 18 треста «Запсибтрансстрой».
Вокзал для пассажиров в новосибирском аэропорту открыли спустя шесть лет после начала работы предприятия. Новое трёхэтажное здание площадью 10 000 кв. м. сочетало в себе простоту и строгость линий. Интерьер первого аэровокзала был таков: плиточное панно с достопримечательностями Новосибирска, светлые колонны, отделанные голубой плиткой стены, мозаичные полы, зал ожидания на втором этаже, спецзал для интуристов, буфет и ресторан. Снаружи был красный козырёк, который стал символом аэропорта Толмачёво на долгие десятилетия.
В 1996 году обслуживание пассажиров международных рейсов перевели в специально построенный терминал Б. В 2004-2009 годах аэровокзальный комплекс Толмачёво пережил масштабную реконструкцию и приобрёл современные очертания.
А вот парочка занимательных фактов:
-
В аэропорту Толмачёво были известные всему миру люди, которые сам город Новосибирск так и не посетили. К примеру, это Юрий Гагарин, Том Круз, Джеки Чан, многие известные музыканты и политики — от Пола Маккартни до вице-президентов США. Это связано с тем, что по пути из Европы в Японию самолёты для дозаправки иногда садятся либо в Новосибирске, либо в Красноярске.
-
А название села Толмачёва произошло от слова «толмач», то есть «переводчик», от немецкого слова der Dolmetscher. Есть версия, что в 18 веке в этот селе жил русский, который мог общаться с коренными жителями — сибирскими татарами.
Было — не было. Забытая великая война
Гость в студии — член Международного общества историков Первой мировой войны и Новониколаевского военно-исторического клуба Игорь Ладыгин.
Евгений Ларин: Игорь Валерьевич, вы стали инициатором установки мемориальной доски героине Первой Мировой войны Вере Ниловне Глушинской в селе Каменка Новосибирского района. Глушинская была сестрой милосердия и дважды уходила на фронт, — вернулась на войну после ранения. Доску установят 6 декабря этого года
Так получилось, что о Великой Отечественной войне хоть что-то, но знают даже дети. А вот о Первой мировой, которую в своё время тоже называли Великой Отечественной, мы знаем до обидного мало. И совсем ничего не знаем о наших земляках, ново-николаевцах, которые сложили головы на фронтах той войны. А оказывается, были и такие. И история всё же помнит их имена.
Сегодня мы будем говорить о том, как наш город Ново-Николаевск жил в годы Первой мировой войны и как вместе со всей страной воевал на этой кровавой бойне. Но прежде, чем мы начнём говорить о нашем городе, давайте встроим его в мировую историю и вспомним, когда, как и почему началась Первая мировая война, и как Россия оказалась в неё втянутой.
Игорь Ладыгин: Если говорить кратко, то причин у Первой мировой войны было очень много, и как сказал президент США Вудро Вильсон, потомки никогда не узнают всех истинных причин начала войны. Но основные причины — это, безусловно, противоречия между крупными экономически развивающимися державами, их борьба за рынки сбыта и за влияние в мире.
На рубеже 19-20 веков в мировую экономику стремительно ворвались две крупные империи — Германская и Российская — и стали очень серьёзными игроками. Это подталкивало крупнейшие традиционные экономически развитые страны к переделу рынка. Для нашей страны официальным началом войны, поводом для неё, явилось объявление нам, Российской империи, войны со стороны Германии, и, через несколько дней — со стороны Австро-Венгрии.
Евгений Ларин: В чём мы были виноваты? Насколько я понимаю, произошла грубая провокация или теракт: какой-то студент случайно, а, может, не случайно, убил августейшую особу — застрелил Франца Фердинанда. Верно?
Игорь Ладыгин: Это был повод для войны. Если бы не было сараевского убийства, нашёлся бы другой повод. Все страны выжидали.
Евгений Ларин: Это была «подстава», насколько сейчас можно судить? Нашёлся человек, которого выдвинули, вот — пожалуйста?
Игорь Ладыгин: У меня на этот счёт нет точных данных. Но вызывает вопросы то, что историки не выяснили, кто стоял за организацией, в которую входил этот человек. Кроме того, вызывает вопросы само убийство. Дело в том, что эрцгерцог Франц-Фердинанд, наследник австро-венгерского престола, официально провозгласил, что когда он станет императором, то его главной задачей будет решение всех внутриполитических национальных вопросов Австро-Венгрии и укрепление прочного мира с Россией — чтобы никогда не дать ей повод для войны. Балканский вопрос всегда был очень острым, и многие войны начинались из-за него. Франц Фердинанд был миротворцем.
Евгений Ларин: Видимо, кому-то не понравились его слова?
Игорь Ладыгин: Безусловно, крупнейшим державам, которым нужна была война. В том числе Германии. Ей — в первую очередь.
Евгений Ларин: Целью была Россия?
Игорь Ладыгин: Целей было много. У всех основных участников войны были взаимные претензии. У Германии и Австро-Венгрии претензии были к России. Укрепляющаяся экономическая мощь нашей державы, а также то, что мы оказывали влияние на Балканы, очень сильно раздражало Австро-Венгрию, которая хотела решать балканские вопросы без участия России. И ещё много-много причин!
Евгений Ларин: Хорошо, в эти причины мы углубляться не будем. Нам важно выяснить другое. На мировом театре военных действий сцепились две стороны: Антанта — Англия, Франция и Россия — и Тройственный союз — Германия, Австро-Венгрия и Турция. Глубоко в тылу — город Ново-Николаевск. Живёт, никого не трогает. Давайте себе представим 1914 год. Как живёт Ново-Николаевск? Сколько в нём живёт человек, как он ведёт свою экономику, чем занимается мирный город в мирное время? Ведь ничто не предвещало беды?
Игорь Ладыгин: В начале 20 века Российская империя очень бурно развивалась и вместе с ней развивался молодой Ново-Николаевск, как крупнейший торговый центр благодаря своему удачному расположению на пересечении водного и железнодорожного путей.
Но промышленность в городе не была сильно развита. В основном, это был транспортный и торговый центр, хотя промышленность тоже была. Мукомольные предприятия, маслодельные, кирпичные заводы и другие предприятия. Был крупнейший военно-сухарный завод.
Евгений Ларин: Да, он ведь снабжал ещё русско-японский фронт. Но вот ново-николаевцы узнают о начале войны, я так понимаю, из манифеста царя, который вышел пару дней спустя после объявления нам войны. Какая реакция последовала? Как власти города и горожане на это отреагировали? Ведь война идёт где-то там, далеко, и вообще непонятно — кто за что дерётся?
Игорь Ладыгин: Реакция на манифест в российском обществе была двойственная. Манифест читали и в городах, и в деревнях, — где священники, где чиновники и урядники. Общество восприняло его по-разному, в зависимости от образованности, степени знаний. В целом весть о войне вызвала в обществе небывалый энтузиазм.
Николай Второй не уклонился от участия в Первой мировой войне. Самые маленькие острова были в неё втянуты, что уж говорить про великую державу, связанную договорами «ноблесс оближ» [французский фразеологизм, буквально означающий «благородное (дворянское) происхождение обязывает», то есть «честь обязывает» или «положение обязывает» — прим. автора].
Евгений Ларин: То есть, по сути, деваться некуда было?
Игорь Ладыгин: Безусловно. Энтузиазм в обществе был, в основном, среди образованных людей, потому что в понимании общества Россия шла на выручку братьям-славянам, сербам, которых всячески прижимают германцы — Австро-Венгрия.
Евгений Ларин: На сайте Музея Новосибирска я нашёл вот такой фрагмент:
То есть повсюду что-то происходило, всё бурлило. Но при этом война, в общем-то, была чужая, велась она на чужой территории. Как это увязать?
Игорь Ладыгин: Патриотизм был массовый. Во всех крупных российских городах прошли манифестации. Они прошли и в крупнейших европейских столицах — в поддержку своих правительств, в поддержку войны. Единственная известная мне антивоенная демонстрация состоялась в Берлине. Но там была и другая, более многочисленная, демонстрация сторонников войны. Новость о войне образованная часть населения восприняла благоприятно, потому что мы шли на выручку братьям-славянам, которым Россия традиционно покровительствовала. И, кроме того, войну объявили не мы, а нам. То есть для нас это уже была оборонительная война.
Евгений Ларин: То есть была прямая угроза государству и возможность вторжения?
Игорь Ладыгин: Да. А вот когда уже началась мобилизация запасных, то начались волнения. Далеко не все простые люди были так воодушевлены необходимостью ехать далеко на войну и умирать. Причина во многом лежит в тексте манифеста, который больше говорил не о том, что нам объявили войну, и мы вынуждены защищаться, а делал больше акцент на защите неких жителей дальних Балкан.
Евгений Ларин: Которые никому не понятны. Кто это такие вообще.
Игорь Ладыгин: Да. И наш 41-ый сибирский стрелковый полк — один из полков, который был сформирован в нашем городе — не сразу отправился на войну. В том числе потому, что чины полка занимались усмирением бунтов, мобилизованных на Алтае, и здесь, у нас.
Евгений Ларин: Кого забирали на фронт? Далеко же не все были профессиональными военными, их же было немного? Забирали крестьян, горожан, обычных людей — была всеобщая повинность?
Игорь Ладыгин: В 1872 году в России ввели всеобщую воинскую повинность. Соответственно, в Первую мировую войну было несколько волн мобилизации. В первую очередь призывали военнообязанных. Тех, кто прошёл в военную службу и находился в запасе. В соответствии с законами Российской Империи, далеко не все люди подлежали призыву — не все национальности призывались, не все категории по состоянию здоровья и так далее. А вообще, все сословия подлежали военному призыву.
Евгений Ларин: Сколько человек в общей сложности призвали из Ново-Николаевска?
Игорь Ладыгин: Это очень сложно посчитать. Есть примерные цифры. С территории современной Новосибирской области было призвано несколько десятков тысяч человек. Все сословия. А поскольку основным сословием в России были крестьяне, то, в основном, армия наша была крестьянской. Война, безусловно, легла тяжким бременем на крестьян.
Евгений Ларин: Вот какой любопытный документ мне прислала жительница Кольцова Вера Юрьевна Кириллова. В семейной летописи она приводит воспоминания своего прадеда, Алексея Ивановича Богатырёва, выходца из Саратовской губернии. В Ново-Николаевске он работал водовозом. Ушёл на германскую войну и, к счастью, вернулся живым. Вот что он вспоминает. Я цитирую:
Далее говорится, что жена Алексея Ивановича Мария Ивановна «в германскую войну работала в госпитале для пленных австрийцев и жила там же со своими детьми».
Из этого фрагмента можно сделать сразу несколько выходов. Во-первых, что солдаты уходили на фронт совершенно неподготовленными, они просто не знали, что делать на войне — стреляли, куда попало. Во-вторых, что снабжение боеприпасами было, мягко говоря, так себе. В-третьих, что не хватало квалифицированных санитаров. И, наконец, что в Ново-Николаевске были военнопленные. Давайте по порядку с этим разбираться. Что обо всём этом говорят историки?
Игорь Ладыгин: Во-первых, все страны планировали, что война продлится три-четыре месяца, не больше. Что война будет манёвренная, все друг с другом быстро разберутся и победят. В Российской империи оружия, аэропланов, артиллерии, снарядов, патронов, винтовок было накоплено гораздо больше, чем по расчётным нормам пришлось бы на три-четыре месяца войны. И накануне Первой мировой войны Россия была вынуждена продавать оружие и патроны, потому что расходы на складское хранение были слишком велики.
Кроме того, уже через месяц после начала войны, к примеру, Германия была вынуждена принимать на вооружение трофейное оружие и забирать у моряков винтовки, передавать их в линейные полки. Все страны столкнулись с проблемой нехватки вооружения, снаряжения и так далее. Оружие быстро кончилось.
В Первую мировую войну Россия расходовала за месяц столько патронов, сколько израсходовала за всю Русско-японскую войну. То есть к войне мы были готовы, но, как всегда, генералы во всех странах готовятся к прошедшим войнам.
Кроме того, то, что ветеран вспоминает о трёх патронах — действительно, у нас в 1915 году был снарядный и патронный голод. И ликвидировать мы его смогли только к середине 1916 года. Например, в 1917 году во время последнего крупного июньского наступления на направлениях главных ударов мы превосходили германские войска в несколько раз по количеству снарядов, орудий, гранат, батальонов. Мы смогли накопить достаточное количество вооружения боеприпасов. Во многом за счёт закупки за границей и за счёт своего производства. А в 1915 году, действительно, три патрона на винтовку вполне могло быть. То же самое у нас было и в Великую Отечественную войну.
Евгений Ларин: А что с подготовкой? Ну вот взяли мужичка из деревни и оправили в Красные казармы, там сборный пункт, да?
Игорь Ладыгин: Да, в Военном городе и в Красных казармах. Дело в том, что простого неграмотного и необученного мужичка не могли послать на фронт. Его призывали в запасные батальоны, а впоследствии — в запасные полки, которые готовили пополнение. В частности, в нашем городе их располагалось несколько.
Что в Первую мировую войну, что в Великую Отечественную проблемой нашего менталитета была качественная подготовка солдат. Она велась не очень качественно. В основном, учились маршировать, выполнять команды, строевые приёмы. Готовить просто не успевали, а иногда и оружия не хватало. Много плохо обученных солдат прибывало в действующие части, и командиры их боялись посылать в бой. Их ещё долгое время учили воевать в учебных ротах при полках уже на фронте.
Евгений Ларин: А что касается пленных австрийцев. Их уже сюда привозили?
Игорь Ладыгин: Да. Как отмечал командующий сибирским военным округом, город Ново-Николаевск был переобременён войсками и пленными. У нас был самый крупный в Западной Сибири лагерь военнопленных. В разные периоды он достигал разной численности. Максимум было 12 000 человек. Больше, чем в Омске, Томске, Барнауле.
Евгений Ларин: Где размещали такое количество военнопленных?
Игорь Ладыгин: В районе Военного городка, в этом месте сейчас жилой комплекс «Оазис» и ТРЦ «Галерея».
Евгений Ларин: Улица Тополёвая примерно?
Игорь Ладыгин: Да, в том месте. У нас было два лагеря для военнопленных. Кроме того, военнопленных размещали ещё по частным квартирам и направляли на работы в сёла и на железную дорогу. На участке железной дороги от Омска до Ново-Николаевска в 1915 и 1916 годах работали 7000 военнопленных.
Евгений Ларин: Ещё я встречал такой факт, что военнопленных привозили уже жутко больными всевозможными заразными болезнями. А их никто не конвоировал, они сами передвигались, имели возможность обраться с местными и заражали их. И ситуация с заразными болезнями в городе сильно обострилась уже во время Первой мировой войны. Это так?
Игорь Ладыгин: Да. Считается, что заболевания привезли к нам военнопленные. Я читал отчёты Международного Красного креста по инспекции лагерей военнопленных, в частности, в городе Ново-Николаевске. Проблема, в основном, была в том, что с кавказского фронта привезли пленных курдов и турок. И везли их в не очень гуманных условиях. Было очень холодно, а они, во-первых, уже были носителями этой инфекции, потому что они были с юга. Во-вторых, они ехали в тяжёлых условиях, многие заболели и привезли к нам болезнь, которая при том уровне санитарии, который был в начале 20 века, особенно в нашем городе, распространилась. Во время войны у нас произошло две больших эпидемии.
Евгений Ларин: Мы уже сказали, что из Ново-Николаевска на фронт ушло несколько десятков тысяч человек. А как ещё город участвовал в войне, кроме того, что поставлял людские ресурсы? Что он давал стране?
Игорь Ладыгин: В первую очередь, конечно, военно-сухарный завод производил сухари для фронта. Сухари входили в солдатский паёк и неприкосновенный запас. Во-вторых, завод «Труд» производил корпусы для миномётных мин, для гранат. Были планы по выпуску сырья для боевых отравляющих газов. Наши артели выпускали шорно-седельное имущество, снаряжение для солдат, жили солдатскую форму. Например, ученицы гимназии Смирной шили бельё для солдат.
Евгений Ларин: Фактически всё, как в Великую Отечественную войну. Наш город играл ту же самую роль!
Игорь Ладыгин: Абсолютно. Кроме того, в 1915 году городской голова Беседин поднял перед военным ведомством вопрос об эвакуации многих предприятий с западных рубежей нашей Родины в Ново-Николаевск. Но крупные предприятия не перевезли, а различные небольшие кустарные мастерские — да.
Евгений Ларин: А людей?
Игорь Ладыгин: И людей. В 1914-15 годах численность населения нашего города, как говорят историки, достигла ста с лишним тысяч человек. С 62 000 в 1913 году. Это были не только военные, но и беженцы. К концу войны беженцев у нас было очень много, потому что люди покидали места боёв не только добровольно, но и шла насильственная эвакуация из прифронтовой зоны. Наш город и близлежащие деревни и сёла были переполнены беженцами. Квартирный вопрос стоял очень остро.
Евгений Ларин: Совсем какая-то невесёлая картинка рисуется: болезни, военнопленные, эвакуированные и беженцы. Скорее всего, и дезертиры. Наверное, и преступность тут разгулялась?
Игорь Ладыгин: Безусловно, преступность у нас подняла голову, потому что полиции не хватало. И в Русско-японскую войну у нас очень активно начала проявлять себя уголовная преступность, грабили даже квартиры судейских чинов. И в Первую мировую был высокий уровень уголовной преступности, с убийствами. Штат полиции не поспевал за мгновенным ростом населения города.
Евгений Ларин: Думаю, самое время поговорить о тех людях, которые прославили наш город на фронтах Первой мировой воны. Мы уже назвали имя Веры Ниловны Глушинской, — она одна из тех, кто стал героем Первой мировой. Мы о ней знаем? И кого ещё можем назвать?
Игорь Ладыгин: Большинство жителей нашего города к Первой мировой войне, конечно, были приезжими. Поэтому всегда возникает дискуссионный вопрос, кого называть ново-николаевцем. Я считаю, что тех, кто был призван из города Ново-Николаевска и окрестностей. К сожалению, за те годы, которые прошли после Первой мировой войны, у нас обществе эта тема по разным причинам была непопулярна.
У нашего народа практически отсутствует историческая память. Я занимаюсь поиском имён героев, в частности, сибирских женщин. Несколько имён удалось установить. Про Веру Ниловну Глушинскую я узнал совершенно случайно от моих алтайских коллег. Про неё мы, к сожалению, ничего не знаем. Родственники, которых мы нашли, про неё тоже мало что знают. Неизвестны даты её жизни и смерти.
В России было много таких женщин, повторивших подвиг Надежды Дуровой. На войну она ушла из села Каменского, ныне это Каменка в пригороде Новосибирска. Там она работала учительницей. На фронте она была ранена в ногу и после того в 1915 прибыла в наш город, была представлена к Георгиевскому кресту. После ранения она уже не могла служить, но ей за геройство, как многим женщинам, позволили продолжить службу, и она вернулась на фронт уже сестрой милосердия.
Кроме того, в начале 1915 года в нашем городе был сформирован 3-ий сибирский ново-николаевский санитарный отряд. Его сформировала ново-николаевское отделение Всероссийского союза городов. Этот отряд отбыл на фронт, был приписан к 11-ой сибирской стрелковой дивизии, которая была сформирована в Западной Сибири и в которой был 41-ый ново-николаевский стрелковый полк.
В этом полку тоже нашлись три женщины-героини: врач Мария Георгиевна Белорусова и сёстры милосердия Ольга Сумакова и Любовь Гавронская. Они стали кавалерами Георгиевской медали. Причём не просто за боевые заслуги, а за то, что они под неприятельским огнём эвакуировали солдат с поля боя и оказывали им первую помощь.
Евгений Ларин: А мужчины известны?
Игорь Ладыгин: Конечно. Мужчин установлено несколько сотен. Несколько ярких примеров приведу. В 1914 году два 14-летних подростка бежали на фронт — Пантелеймон Камнев и Андрей Семёнов. Они воевали в разведке и в 1915 году заслужили солдатские Георгиевские кресты. За то, что они совершили подвиги и были награждены, им был предоставлен отпуск. Они приехали в Ново-Николаевск, где их встречали, как героев.
Геройский офицер Евгений Васильевич Булатов, который начинал службу в нашем городе в 5-м иркутском полку. В 1913 году он по личному приказу императора вместе с ново-николаевским отрядом в Монголии арестовал известного военачальника Джа-ламу. В Первую мировую войну Булатов тоже заслужил много наград за храбрость, стал кавалером Анненского оружия и в конце войны он был назначен командиром 533-го ново-николаевского пехотного полка. Это было почётно. Наш город и его вклад заметил. Мы с коллегами насчитали уже 18 полков, которые были сформированы при участии нашего города. Государственная Дума, военное министерство и император заметили вклад нашего города, 533-ий полк стал именоваться ново-николаевским.
Евгений Ларин: В общем, имён, как я понимаю, хватит на ещё один такой же пилон, как на Монументе Славы.
Игорь Ладыгин: Не меньше.
Евгений Ларин: В Польше есть памятник солдатам русской армии — ново-николаевцам, которые сражались на этой территории в Первую Мировую. Расскажите, что это за памятник, и как он там оказался? Где он находится?
Игорь Ладыгин: Наш Новониколаевский военно-исторический клуб — это международное объединение любителей военной истории Сибири и, в частности, нашего города. Одна из наших задач — это поиск захоронений воинов-сибиряков времён Первой мировой и Великой Отечественной войны и увековечение их памяти.
Что касается Первой мировой войны, то ново-николаевские полки сражались, в основном, за пределами нашей Родины. Основные боевые действия велись в Прибалтике, Польше, Западной Украине и Западной Белоруссии. Дальше мы противника не пустили.
Было одно из знаменитых сражений, где мы, любители, считаем, что ново-николаевский 41-ый сибирский полк 11-ой дивизии фактически спас Россию от вынужденной капитуляции в 1915 году. По планам Германии и Австро-Венгрии в июле 1915 года они должны были нанести сокрушительный удар по нашим войскам в Польше. И направлением главного германского удара стал 41-ый сибирский стрелковый полк 11-ой дивизии. Полк погиб почти полностью — 84%. Это было в Польше, под городом Прасныш, ныне Пшасныш.
Но в 1939 году Польша была оккупирована, польских властей там уже не стало. А в 1940 году немцы на месте этого кладбища решили устроить танковый полигон. Но немецкие военные тогда не захотели ездить по костям воинов Первой мировой, они перенесли захоронение, а данные об этом, естественно, оказались в Германии. Некому было отчитываться: польских властей не было, а нам смысла нет.
И вот при помощи польских и немецких коллег мы обнаружили места перезахоронения воинов 41-го полка, которые погибли в Праснышском сражении. И при помощи наших друзей и коллег из Калининграда и Польши мы туда съездили, посетили захоронение и установили памятный знак и поклонный крест. Теперь у наших земляков, героев-сибиряков, в Польше есть памятный знак.
Евгений Ларин: А у нас — нет. А это было не то сражение, в котором была применена газовая атака?
Игорь Ладыгин: Нет. Под газовую атаку впервые попал другой наш полк — 53-ий сибирский, который также был сформирован в Ново-Николаевске и в сентябре 1914 года отбыл на фронт. Это было в мае 1915 года тоже в Польше, но в другом месте — у Воли Шидловской. По этому полку у нас тоже есть много материалов, фотографий, причём фотографий, сделанных немцами как раз в тот момент, когда они заняли позиции нашего полка.
Это тоже был подвиг, полк почти весь полёг, как и соседние полки. Защиты от газов ещё не было. 96% личного состава погибло. Но на этом направлении удара наши войска прикрывали путь на Варшаву, а за Варшавой — Минск, а дальше — Москва. В общем, немцы там тоже не прошли. Это тоже был подвиг нашего, 53-го, сибирского полка.
Евгений Ларин: С событиями Первой войны связано строительство, по крайней мере, его начало, Дома инвалидов, который мы сейчас знаем как Дом офицеров на Красном проспекте. Какие события дали толчок к строительству этого сооружения, — дома-памятника?
Игорь Ладыгин: Да, новосибирский гарнизонный Дом офицеров — это единственный в России дом-памятник жертвам Первой мировой войны. Как ни странно, корни истории этого здания уходят во времена Русско-японской войны, когда офицеры Сибирского военного округа обратились с предложением построить в Томской губернии Дом инвалидов для раненых бойцов.
Кстати, до революции ветераны Русско-японской войны проходили санаторно-курортное лечение даже на царских курортах. Но специализированных домов инвалидов в Западной Сибири не было. В итоге дальше слов тогда дело, к сожалению, не пошло. А в 1915 году в нашем городе образовалось Ново-Николаевское общество увековечения памяти героев Великой мировой войны. Учредителями были крупные местные предприниматели, председателем — полицмейстер Бухартовский. Они инициировали строительство Дома инвалидов, где солдаты, потерявшие способность к нормальному труду, могли жить, трудиться и зарабатывать себе на хлеб, и за ними был бы уход.
Евгений Ларин: Реабилитационный центр?
Игорь Ладыгин: Да, это была общественная инициатива.
Евгений Ларин: Я так понимаю, тогда строительство закончить не удалось, это произошло позже?
Игорь Ладыгин: Строительство начали в 1916 году под руководством нашего известного архитектора Крячкова. Первоначальная смета составляла 200 000 рублей. Был сбор частных пожертвований. В России люди вообще очень много жертвовали на Первую мировую войну, так же, как и на Великую Отечественную. Собрали 40 000 рублей, начали строить, но достроить помешала революция. Достраивали его уже в конце 1920-х годов, в советское время.
Евгений Ларин: Говорят, что там, в недостроенном доме, во время Гражданской войны зимой хранили замёрзшие трупы.
Игорь Ладыгин: У нас в Гражданскую войну трупы хранили везде.
Евгений Ларин: Каковы были потери Ново-Николаевска в той войне? Насколько тяжёлыми они оказались для города? Сколько мы потеряли людей, и чем пришлось пожертвовать в эти годы?
Игорь Ладыгин: Судьба нашего города была неразрывно связана со всей страной. Нашу страну в ходе Первой мировой войны по разными причинам постигла катастрофа. Катастрофа постигла и наш город — в социальном, в экономическом, в общественном плане. Потери были огромные, потому что Первая мировая война плавно перетекла в Гражданскую. На ситуацию в Сибири, в нашем городе, повлияло то, сколько здесь было людей и в каком состоянии находился город. Начавшийся голод, эпидемии вытекли из последствий Первой мировой войны.
Евгений Ларин: Исчислимы эти потери? Есть хотя бы приблизительные цифры?
Игорь Ладыгин: Я не историк. Те цифры, которые у нас официально опубликованы о потерях Российской империи в Первой мировой войне, каждый раз пересматриваются в сторону увеличения. Лично у меня к ним доверия нет. По разным причинам ради политических целей эти цифры менялись. Кто там уже вёл статистику? Последние данные нашего генерального штаба о потерях датируются октябрём 1917 года. По этим данным за всю Первую мировую войну потери убитыми составили 700 с лишним тысяч человек. Но в 1917 году — какой там уже был учёт? А после 1917 года тоже говорить не о чем.
Мы точно не знаем о наших потерях в Великой Отечественной войне, которой все в России занимаются каждый день. Что же говорить про Первую мировую? Я не берусь приводить цифры, хотя они у меня есть. Я не считаю их достоверными. Потери были большие, но не больше, чем у наших союзников по Антанте.
#Городские депутаты #Городская волна #Армия #Архитектура #Общество #История #Фотогалерея #Однажды в Новосибирске