Городская волна
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Новосибирские
новости
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Однажды в Новосибирске: монумент, часовня, крылья и другой Чернобровцев

16 сентября на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Вечернего разговора об истории Новосибирска». В студии побывала Любовь Сугак. «Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.

Евгений Ларин
Евгений Ларин
10:47, 21 сентября 2022

Взгляд назад. Исторический календарь 

12 сентября 1924 года Сибревком, то есть Сибирский революционный комитет, провёл реформу административного деления Ново-Николаевской губернии. Её целью было укрупнение волостей. До этого в губернии было 189 мелких волостей, и вот вместо них было создано 44 укрупнённых волости, их вскоре назвали районами. Так 12 сентября 1924 года можно считать днём рождения 24-х районов будущей Новосибирской области, поскольку её тогда как самостоятельной территориальной единицы ещё не существовало. 

12 сентября 1987 года новосибирская группа «Калинов мост» выступила на Подольском фестивале, после чего коллектив получил всесоюзную известность. До этого недавно образованная группа Дмитрия Ревякина была известна только в родном Новосибирске.  

В ночь с 13-го на 14-е сентября 1943 года воины 139-й Рославльской Краснознамённой ордена Суворова стрелковой дивизии у посёлка Бетлица Калужской области, совершив внезапную атаку, ворвались на сильно укреплённую высоту 224,1. Они заняли круговую оборону и удерживали высоту, тем самым обеспечив успешное продвижение дивизии к реке Десне. 18 бойцов уничтожили более сотни немецких солдат и офицеров. Подвиг стал песней композитора Вениамина Баснера и поэта Михаила Матусовского, хотя в ней есть неточность: после окончания боя в живых из 18-ти ребят остались только двое: сержант Константин Власов и рядовой Герасим Лапин. Раненого Власова немцы взяли в плен, а в лагере он возглавил побег группы военнопленных, привёл их в партизанский отряд «Мститель» и продолжил воевать. А контуженный взрывной волной Лапин после боя пробрался к своим. 

139-я стрелковая дивизия была сформирована в Новосибирске, и новосибирцами были 17 бойцов и 18 защитников безымянной высоты у незнакомого посёлка. Десять из них были кировчанами и работали на заводе «Сибметаллстрой», впоследствии «Сибсельмаш». 

17 сентября 1988 года на МЖК «Молодёжный» торжественно открыли улицу имени Владимира Высоцкого. На открытии был актёр Валерий Золотухин и другие артисты Московского театра драмы и комедии — театра на Таганке, которые тогда гастролировали в Новосибирске. К фасаду дома № 11, — первого дома по улице Высоцкого, — Золотухин четырьмя шурупами прикрутил скромную мемориальную табличку с надписью: «Этим домом в городе Новосибирске начиналась застройка улицы имени гражданина СССР Владимира Высоцкого (1938-1980), поэта, певца, актёра». После митинга артисты всеми со всеми сажали во дворе этого дома цветы. 


Однажды в Новосибирске. Первый за Уралом 

17 сентября 1947 года в Новосибирске организовали первый в Сибири зоопарк. Такая дата указана на Новосибирском краеведческом портале. Впрочем, днём основания нашего зоопарка разные источники считают разные даты.

Краевед Константин Голодяев пишет, что 29 августа 1947 года по распоряжению Совета Министров СССР года на основе старого городского зоосада и военной зообазы в Новосибирске был организован зоологический парк по адресу улица Гоголя, 15. 

Есть ещё одна дата: 12 сентября 1947 года. В этот день исполнительный комитет Городского Совета депутатов трудящихся решил: утвердить положение о Новосибирском зоопарке с уставным фондом в сумме 215 842 рубля. Копию решения получили Президиум Верховного Совета, Совет Министров, горком, городской прокурор и финансовый отдел. 

Зоопарк в центре, на Гоголя, которые ещё помнят многие новосибирцы, долгое время оставался единственным от Урала до Дальнего Востока. В 1947 году, в нём было лишь 20 видов птиц и 34 вида зверей.

Вообще зоопарк историю свою ведёт от зоологического сада, который появился в первой половине 1930 годов на основе агробиостанции. Находилась она на Нарымской, 2, рядом с нынешней площадью Кондратюка. Зоосад создал учёный, известный автор популярных книг о животных Максим Дмитриевич Зверев. 

В начале 1935 года зоосад состоял из одного живого уголка при маленьком кабинете зоологии и первой в Сибири юннатской станции. В 1937 году усилиями Зверева и работников детского комбината, который построили на месте бывшего сада «Альгамбра», под зоосад приспособили небольшое помещение. Список животных расширился до 50 видов птиц и 35 видов зверей. Этот зоосад находился на Сибирской, 55. 

Зоопарк на Гоголя фактически появился там ещё во время войны. Там разместили животных, которых вместе с людьми эвакуировали из цирков и зоопарков страны. Зоопарк этот был неухоженным, с холодными и тёмными помещениями. Вскоре горисполком решил строить новый зоопарк. На примыкающем пустыре построили новые деревянные вольеры и цементированный бассейн для водоплавающих птиц. 

Но только в 1978 году была подготовлена проектная документация по новой территории в Заельцовском районе. В следующем году зоопарк начали было строить, но стройку тут же остановили: прекратилось финансирование. Работы возобновили лишь в 1985 году, — помогли крупные предприятия и заводы. 

В 1993 году новый зоопарк открыли для посетителей, но до 1999 года в городе работало два зоопарка. А последние животные вместе с администрацией зоопарка переехали с Гоголя лишь в 2005 году. 


Было — не было. Художник, у которого были крылья 

Гость в студии «Городской волны» — художница и преподаватель рисования, член Союза художников России, заслуженный работник культуры Российской Федерации, ученица студии изобразительного искусства под руководством Александра Чернобровцева Любовь Сугак. 

Евгений Ларин: Сегодня мы поговорим о том вкладе, который сделал художник-монументалист Чернобровцев в создании облика Новосибирска и в эстетическую, художественную составляющую жизни нашего города.

A_S_Chernobrovtsev_1990-e_gg.jpg
Александр Чернобровцев, 1990-е годы. Фото: Музей Новосибирска

12 сентября у Александра Сергеевича был день рождения, в этом году ему исполнилось бы 92 года. А 14 сентября, в среду, в Музее на набережной открылась небольшая, но довольно ёмкая выставка работ Чернобровцева под названием «Художник, у которого были крылья». И вот там мы видим, кажется, совсем другого художника — не монументалиста, а живописца. Там, в первую очередь, натюрморты и портреты, хотя есть макеты и эскизы нереализованных проектов монументальных памятников, о них мы скажем чуть позже. А сейчас вот о чём.

Вы были на открытии. Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями. Что понравилось, что не понравилось, что тронуло? 

Любовь Сугак: Действительно, 12 сентября мы много лет подряд всей студией праздновали День рождения Александра Сергеевича. И в этом году мы были уже на кладбище. В этом году этот знаменательный день отметили ещё тем, что в Музее Новосибирска сделали выставку. Для меня это было приятной неожиданностью. 

Конечно, нашему городу такую выставку нужно было сделать уже давно, — может быть, даже постоянную экспозицию, посвящённую Чернобровцеву, потому что он сделал огромный вклад в развитие города, в облик Новосибирска.

Выставка получилась хоть и небольшая, но очень душевная, показывающая его немного с другой стороны, иначе, так, как многие Чернобровцева не знают. Поскольку я с ним рядом была почти 40 лет, то мне он известен и тонким, и певучим, и сердитым, и знаменитым, — всяким. Поэтому, мне кажется, что на выставке отражена, конечно, не вся его жизнь, но какая-то её часть. Поклонники, ученики, любители истории города пришли, мы почествовали Александра Сергеевича. И сын, и внук его пришли, и мы, студийцы. Закончилась встреча бурными обсуждениями и поеданием традиционного арбуза, которым мы всегда в студии отмечали День рождения Чернобровцева. 

Евгений Ларин: Какой Александр Сергеевич ближе вам, — ближе и понятнее, — монументалист или лирик, мечтатель, романтик? Какой ваш Чернобровцев? 

Любовь Сугак: Трудно сказать. Для меня он Учитель с большой буквы. Учитель, который не просто где-то на высоте стоит, а который видит и проблемы, и психологию человека. Конечно, Чернобровцев — это художник-монументалист. Мы все в этой каше варились. Когда он создавал свои произведения, он делился с нами, многие наши студийцы даже помогали ему выполнять некоторые монументальные работы. Я его люблю любым, потому что он для меня очень много значит.

Евгений Ларин: Давайте напомним нашим слушателям о главных работах Александра Сергеевича Чернобровцева. Все новосибирцы, безусловно, их хорошо знают, но нечасто, к сожалению, вспоминают, их создателя. А может, кто-то действительно, просто не знает, чьи это творения, хотя и ходит мимо них каждый день. 

Любовь Сугак: Александр Сергеевич приехал в Новосибирск в 1954 году. И первое, что он сделал, — это панно в сквере Героев революции, посвящённое Гражданской войне. Он делал его практически один в очень сложной технике сграффито. Затем — Монумент Славы. Думаю, нет новосибирца, который бы его не знал.

IMG_6457_1.JPG
Монумент Славы. Фото: nsknews.info

Евгений Ларин: Монумент Славы, пожалуй, есть в любом наборе открыток с видами Новосибирска. 

Любовь Сугак: Да. Это был, конечно, колоссальный труд, требующий огромной силы воли. 

Далее. В нашей Консерватории есть очень красивое панно из кедра, посвящённое петербургской и московской школе. Там столько бюстов композиторов! Но, к сожалению, наверное, мало кто ходит в концертный зал консерватории. К тому же, сейчас он на ремонте, и я очень переживаю за то, чтобы там всё осталось в целости и сохранности. В этой работе как раз Чернобровцеву помогали многие наши студийцы. Там внизу есть табличка, на которой написаны фамилии наших ребят, которые резали по кедру под руководством Александра Сергеевича, — целая бригада работала.

Также все, наверное, ходили в цирк, видели там деревянного льва, — его тоже Александр Сергеевич сделал. Затем — часовня в Ленинском районе.  

Евгений Ларин: И роспись часовни на Красном проспекте! 

Любовь Сугак: Да. Часовню на Красном проспекте восстановил Пётр Чернобровцев, сын Александра Сергеевича. А внутреннюю роспись делал Александр Сергеевич уже в достаточно преклонном возрасте. Наши ребята, студийцы, в этом ему тоже помогали, потому что он очень тщательно подходил к каждой работе. Сейчас я даже не могу перечислить все его объекты.

IMG_5233.jpg
Часовня Николая Чудотворца. Фото: nsknews.info

Евгений Ларин: А ещё все ездят в метро и видят панно на станции «Октябрьской». 

Любовь Сугак: Конечно. И тоже мало кто знает, что автор — Чернобровцев. А сколько он ещё предлагал! Он предлагал оформление станции «Маршала Покрышкина», «Гагаринской», у него уже были эскизы. 

Кроме того, он создал целый комплекс в Бердске, многое в округе Новосибирска, а также в городе Белом, где погибла наша сибирская дивизия. Там он тоже принимал активное участие в создании монумента. А для Новосибирска он очень многое сделал! 

Евгений Ларин: Таким образом, у нас есть Крячков, который, как говорят, сформировал архитектурный облик центра города. У нас есть Гордеев и Тургенев, которые сформировали вторую половину облика центра. А есть Чернобровцев, фактически создавший художественный образ города, который попал на открытки, кружки, тарелки... Это, кстати, то, о чём Александр Сергеевич много говорил в своих воспоминаниях. Он говорил о том, что мы должны рассказать нашим потомкам о нашем времени. А как рассказать? Через архитектуру городов и монументальные памятники! Это то, к чему он стремился. И свято верил в своё высокое предназначение художника. 

Стоит сказать, что работа ни над одним проектом у него не проходила легко и просто. Всегда приходилось преодолевать какое-то сопротивление со стороны чиновников, в частности. Почему-то. А в каких условиях ему приходилось часто работать — это просто фантастика. В том смысле, что вообще трудно представить, что художник может работать в таких условиях.

Любовь Сугак: Действительно, каждая работа его была подвигом. Он же ничего не бросал на середине, он всё доделывал до конца. И с чиновниками бодался. Преодолевал сопротивление материалов, погодных условий. Такая сила воли была в человеке! Эта черта людей, которые были рождены ещё до войны. Моя была такой же. Они преодолевали всё. 

Евгений Ларин: Говоря об условиях работы, можно вспомнить фильм из цикла «Личность в истории Новосибирска», который Музей Новосибирска снимает уже несколько лет. Там Чернобровцев, в частности, рассказывал о работе над пилонами для Монумента Славы, когда он в пышечной на Станиславского свалил железнодорожный вагон гипса и полтора года на корточках работал над пилонами. Ничем, кроме любви к городу, наверное, это не объяснить.

IMG_20220915_104101.jpg
Любовь Сугак и Евгений Ларин. Фото: nsknews.info

Давайте вернёмся к художественной студии. Расскажите, как вы туда пришли и какое первое впечатление на вас произвёл Александр Сергеевич? 

Любовь Сугак: Вот, казалось бы, он не педагог. Он приехал в Новосибирск как художник-монументалист из Ленинграда по распределению. Но он взялся вести студию. 

Евгений Ларин: Причём на следующий же год после того, как приехал в наш город. 

Любовь Сугак: Да. Сначала в ДК Кирова, потом в ДК Горького, затем в ДК Чкалова, куда я и пришла. К тому времени у студии был уже большой потенциал, её знали в городе, там собирались художники, молодые и не очень, желающие научиться рисовать. Завод и ДК Чкалова в то время гремели в своей славе. Я увидела объявление, что идёт набор в студию желающих рисовать. А я приехала из Владивостока после окончания художественного училища, мне хотелось окунуться в творческую атмосферу. И я пришла туда со своими работами, увидела, насколько там всё профессионально, — занятия на мольбертах, натура, натюрморты, всё, как в лучших учебных заведениях. И отбор, кстати. 

Брали туда не всех, а только тех, кто проходил отбор. Поэтому первое впечатление было очень серьёзное, строгое. Я начала ходить заниматься два раза в неделю, в среду — рисунок, в воскресенье — живопись. 

В студию ходило до 70 человек, это очень много. Не хватало мольбертов, вместо них брали какие-то дощечки, ещё что-то, устраивались.

Александр Сергеевич ставил и натюрморты, и живая модель у нас была, и гипсы рисовали, естественно, и обнажёнка была, и пленэр. Также мы рисовали ветеранов войны с завода Чкалова, они к нам приходили, — в медалях. И мы все писали их портреты. У меня до сих пор сохранилось два таких портрета. Потом мы пили чай, чествовали ветеранов. Делали много выставок в ДК Чкалова и в других местах. Жизнь была у нас очень интересная, творческая, познавательная. И очень много вылетело в жизнь птенцов Александра Сергеевича. Сейчас даже трудно представить, в каких они городах и странах они живут. О ком-то мы что-то знаем, о ком-то — ничего. Но он всех заразил любовью к искусству, желанием отдавать своё творчество людям, не замыкаться в себе. Он умел увидеть в каждом свою изюминку, умел подсказать, в каком направлении двигаться, поскольку один — живописец, другой — график, третий — прикладник. Чернобровцев бережно к этому относился, он знал, чего именно не хватает тому или иному человеку.

картины.png
Картины Александра Чернобровцева. Фото: чернобровцев.рф

Евгений Ларин: Нужно обязательно отметить его трепетное отношение к человеку вообще. К портрету, в котором он хотел показать не просто внешнее сходство, но раскрыть душу человека. Казалось бы, — 50 человек, борцов за советскую власть на панно в сквере Героев революции, а он каждого писал с натуры. Каждого! Это просто удивительно. 

Любовь Сугак: Да, он, как Репин, как Суриков, на улицах искал образы, которые, на его взгляд, подходят для панно, для картины. Чернобровцев был продолжателем русской классической школы. И нас он к этому приучил, — писать не с фотографии, а брать человека живьём, разговаривать с ним, погружаться в этого человека, и тогда у тебя получится. Я до сих пор не рисую с фотографии, мне нужно пообщаться с человеком, послушать его. Иногда кто-то поёт, кто-то читает стихи. 

Евгений Ларин: Многие художники говорят, что писать с фотографии — это что-то не то. А какая разница? Ты уже запечатлел изображение на фото, уже вынес своё впечатление об этом месте. Теперь его достаточно только вспомнить! 

Любовь Сугак: Это всё равно уже копия. Ты не пропускаешь через себя то, что пишешь, ты видишь уже вторичный образ. И, согласитесь, на пленэре вы дышите воздухом, свежестью, — все чувства задействованы. И тогда всё получается живее. То же самое, когда человека рисуешь с натуры. От каждого из нас исходят флюиды, у каждого своя энергетика. Всё это передаётся. Но сейчас, с развитием фотографии и сотовых телефонов, это, к сожалению уходит. 

A_S_Chernobrovtsev_1960-e_gg.jpg
Александр Чернобровцев, 1960-е. Фото: Музей Новосибирска

Евгений Ларин: Я бы сказал, что с развитием камеры в сотовом телефоне фотография обесценивается.

Любовь Сугак: Я согласна, потому что у меня дочь — фотограф. Когда ты рисуешь, большая работа идёт не только в данный момент. Но это же и большая подготовительная работа, — ты долго набираешься впечатлений, изучаешь основы рисунка, живописи, цветоведение, психологию, — там много всего. И когда подходит момент, ты рисуешь. А щёлкнуть и нарисовать по фотографии — это вторично. Это как приготовить свежую еду и съесть её дома или в ресторане или взять замороженную еду, разогреть и поесть. Вроде бы, похоже, но это уже не то. 

Александр Сергеевич по фотографиям писал только уже умерших людей. Он и памятников очень много сделал, скульптур, надгробий. 

Евгений Ларин: Художественная студия, которая существовала более 40 лет, предназначалась, прежде всего, для любителей? 

Любовь Сугак: Нельзя сказать, что только для любителей. В студию приходили и после училища, и студенты, и художники, которые работали художниками. Вот я работала художником, я пришла в студию и мне там было хорошо. Я окунулась в эту атмосферу. Художник — немного сам по себе, один, а здесь коллектив единомышленников. Всегда много новостей. Александр Сергеевич нам рассказывал о жизни города, о своих проектах, о том, как они продвигаются. Он нам читал классику, мы слушали музыку. В студию ходили и композиторы, и музыканты. Например, Миша Соколов, музыкант. Он нам такие экспромты играл на рояле! У нас было много людей очень разных профессий. Хотя приходили и ученики старших классов. Александр Сергеевич так их вдохновлял, что они потом ехали и поступали в Мухинку, как, например, Серёжа Курбатов, Багринцев, Оля Михович. Когда они пришли, им было по 15 лет. Александр Сергеевич обходился с ними очень бережно, с каждым беседовал. И они выбрали профессию, поехали, выучились.

Евгений Ларин: То есть Чернобровцев мог не только во взрослом состоявшемся человека разглядеть художника, но и в подрастающем поколении. Он же много лет был в жюри конкурса, который вы придумали, — «Космос и я». Александр Сергеевич выискивал среди конкурсантов самородков! 

Любовь Сугак: Да, он очень внимательно относился к любому творчеству, а к детскому изобразительному искусству — особо бережно. Он пытался разглядеть искру в каждом ребёнке, в каждой работе. Мы удивлялись тому, насколько он даже слишком внимательно к этому относился. 

Я как-то пригласила его к нам в школу на рядовой просмотр. Но он так долго, так внимательно всё разглядывал, что наши преподаватели говорили, мол, ничего себе, вот это да! Вместо четырёх часов просмотр у нас длился почти семь часов.

И он не уставал разглядывать, мог где-то похвалить, где-то нас направить. Когда конкурс «Космос и я» был в расцвете, и один из членов жюри ушёл, я предложила Елене Михайловне Щукиной (директор Музея Новосибирска — прим. автора) Александра Сергеевича, поскольку он очень хорошо ладил с детьми и видел красоту работы. К тому же, тема космоса, полёта, мечты с ним была всегда. 

Елена Михайловна его пригласила и долгое время, до самой смерти, он был бессменным председателем жюри, отбирал работы. Это был огромный труд, который не был виден ни детям, ни преподавателям. На конкурс приходили десятки тысяч работ, их все нужно было рассмотреть, выбрать лучшие, — а это всегда сложно. Здесь идёт моральная, нравственная борьба. Как выбрать? Они все молодцы, — ребятишки, которые рисуют. Вообще, каждый человек, прикоснувшийся к творчеству, уже молодец. Нас даже космонавты с орбиты поздравляли. 

Евгений Ларин: Это уже даже не международный уровень, а внеземной! 

Любовь Сугак: Именно. 

Евгений Ларин: Александр Сергеевич вообще прикладывал много усилий, чтобы дать детям возможность развиваться не только в художественно-эстетическом отношении, но и развивать пытливость ума. Его затеей было создание Дворца занимательной науки. Жаль, что не получилось, но он несколько лет пробивал этот проект.

IMG_20220915_104136.jpg
Любовь Сугак и Евгений Ларин. Фото: nsknews.info

Любовь Сугак: Пробивал, ходил, находил единомышленников. Ведь всё начинается с детства! Если ребёнок слышит грубую брань, видит вокруг грязь, то ему сложно быть другим. Поэтому детей и нужно отводить в школы, в школы искусств, заниматься с ними творчеством, вообще заниматься с ними. И такой огромный город, как Новосибирск, конечно, достоин того, чтобы в нём был дворец для детей, детский центр. Сейчас делают всё больше развлекательные центры. Это, конечно, хорошо, но почему-то жизнь нынешних людей сводится к развлекательности. Александр Сергеевич был за то, чтобы показать ребёнку всё многообразие мира, раскрыть его тайны, дать детям толчок к дальнейшему развитию. 

Мы с ним несколько лет пробивали детскую картинную галерею. Мой муж говорил, дескать, ты на эти чиновничьи заседания уже чаще ходишь, чем на работу. Но нам так и не смогли найти помещения, хотя столько бумаг было написано. 

Выделили один этаж в картинной галерее, выделили деньги, сделали ремонт. Но в результате там детские выставки бывают раза два год, а в остальное время это помещение картинная галерея используют для своих нужд. Можно говорить, что всё для детей, но когда доходит до дела...

Евгений Ларин: Несомненной заслугой Александра Сергеевича можно назвать создание в Новосибирске художественного училища, верно? 

Любовь Сугак: Да, конечно. Когда наша студия так разрослась, что мы уже не могли вместить всех желающих, негде было заниматься, хотя помещение было огромное, Александр Сергеевич задумался о том, что нужно ещё одно учебное заведение, а не только Сибстрин, который готовит архитекторов, и худграф, который готовит преподавателей. Возникла идея создания Академии художеств в Новосибирске. Чернобровцев ездил в Москву, пытался всё узнать. Но нас опередили красноярцы. В Красноярске есть Суриковская академия, а мы это упустили. Тогда придумали художественное училище, но двигалось опять сложно. Александр Сергеевич ходил, доказывал. Согласились. А где? Первым шагом было открытие художественного отделения при музыкальном училище имени Мурова. И первый набор пришёл из студийцев, почти все ребята из нашей студии пошли на это отделение. 

Всё-таки художники — особый народ, им нужны условия. У музыкального училища своя жизнь. Начали искать помещения. Александр Сергеевич подыскал помещение на Красном проспекте, — дом купца Маштакова на углу Красного проспекта и улицы Свердлова. Там, конечно, были организации, их нужно было каким-то образом выселять, переносить. И опять пригодилось его особое умение, его пробивная сила. Чернобровцев добился того, чтобы дали это здание. Ещё был период, когда учились при картинной галерее на третьем этаже. 

Начали заниматься, ему предложили должность директора. Я помню, он пришёл в студию и говорит, мол, Люба, ну какой я директор. Веники, уборщицы, учебные планы, а я, дескать, художник. И он отказался. Тогда пригласили Мангушеву, это она поднимала и развивала училище, спасибо ей большое. А Александр Сергеевич курировал училище, помогал, ходил на просмотры, программы. Сейчас училищу уже больше 30 лет. 

Когда Черноброцев умер, мы, конечно, были в шоке. Я помню, что он, лёжа в больнице, позвонил и поздравил меня с Днём рождения. А у меня День рождения был через неделю. А Александр Сергеевич меня поздравил заранее и умер...

На похоронах мы выступили с предложением присвоить художественному училищу имя Чернобровцева, потому что без него училища бы не было. Подготовили письма. Но, оказалось, что училище уже до этого подготовили обращение, чтобы дать ему имя Грицюка. Бороться нужно. Но Галина Александровна, жена — человек скромный, она не хочет бороться. Дочь и сын тоже очень скромные. Видимо, всю семейную мощь, пробивную силу взял на себя Александр Сергеевич. А за него бороться некому. 

Евгений Ларин: Мы ещё не сказали об одном проекте, который тоже мог бы войти в число главных работ Чернобровцева. Я говорю о монументе в виде 30-метровых крыльев, которые Александр Сергеевич хотел поставить на набережной, увековечив тем самым стремительную историю нашего города, его взлёт. Почему не получилось сделать эти крылья, которые Чернобровцев мечтал подарить городу? Он говорил, что только Новосибирск может иметь такие крылья. 

Любовь Сугак: Он вообще очень любил Новосибирск. Наш быстрорастущий город недаром называют Сибирским Чикаго. Он как будто взлетел в 20 веке и быстро из деревни превратился в город. Конечно, Александру Сергеевичу, как монументалисту, хотелось в монументе запечатлеть этот образ города. Он придумал эти крылья. Он очень долго над ними работал. Мы видели эскизы и макеты, он приносил их в студию, показывал разные варианты. Но... Видите ли, годы Перестройки и развала Советского Союза стали разрушительной силой в вопросах украшения нашего города. Если раньше Чернобровцев обращался к партии, в обком, горком, в райкомы, и они как-то помогали, могли кому-то приказать, настоять, то потом всё перешло на самоокупаемость, люди, которые были при деньгах, городу их не давали. Очень жалко, конечно. Я считаю, что город должен такой монумент сделать. К 130-летию Новосибирска это было бы идеально. Но идёт строительство моста и столько всего затеяли. Не знаю, поднимет ли наш город ещё и этот монумент, но это бы было идеально. Это была бы ещё одна визитная карточка города. Не только Монумент Славы, не только оперный театр, но и крылья, как символ взлетающей птицы, которая несёт и счастье, и развитие городу и всей нашей Сибири.

Не пропускайте актуальные репортажи и интервью — подписывайтесь на канал Новосибирских Новостей на YouTube.

Что происходит

Показать ещё