Новосибирский художник Вячеслав Мизин называет себя псевдоавангардистом. В Сибири и далеко за её пределами его знают как самого весёлого и неунывающего художника-экспериментатора, визионера и одного из основателей арт-группы «Синие носы». Этой осенью на улицах города появились агитационные баннеры, призывающие новосибирцев вакцинироваться. Их нарисовал Мизин, процитировав самую известную работу авангардиста Эль Лисицкого. «Новосибирские новости» расспросили художника, что отличает настоящее искусство от ненастоящего, есть ли в нашем городе творческая молодёжь, чьи имена непременно «выстрелят», и обязательно ли современному художнику уметь рисовать гипсовую голову Давида.
— Слава, в России несколько городов время от времени претендуют на звание столицы авангарда. И Новосибирск в том числе. Как вы считаете, авангард и Новосибирск на самом деле неразрывно связаны или это иллюзия, миф?
— Вы сами посмотрите: Новосибирск — город с тотальной конструктивистской и модернистской историей и застройкой. Оперный театр, он же первоначально Дом науки и культуры, — театр планетарного типа. Самый прогрессивный для своего времени — по замыслу; самый большой в России — по объёму. Если, следуя закону Архимеда, окунуть в воду Большой театр в Москве и наш оперный, то наш вытеснит гораздо больше воды.
А авангардистский проект по созданию красной столицы Сибири? В 1920-х годах в захваченном большевиками государстве надо было организовывать административный центр Сибири. Омск и Иркутск — колчаковские города. Томск с Красноярском — нелояльные купчики. Тогда и было решено: а давайте в деревне на месте перехода Транссиба через Обь построим нашу новую большевистскую столицу. Разве это не авангардистский акт?
— Вполне.
— И тут почти на пустом месте начинается строительство огромного театра планетарного типа на 3000 человек. И ж/д вокзал на 40 000 — тоже авангардистский проект. Потом произошёл послевоенный рывок. Понятно, что он связан с эвакуацией предприятий со всей страны и культуры из Ленинграда. Но за десять лет город стал суперпромышленным центром Сибири, мощнее, чем старые сибирские города.
Это всё жесты авангардистские — прорыв в Новое или Новейшее. Проект Лисицкого назывался «Проун» — проект утверждения нового, а у Хлебникова — «Проум» — проникновение в будущее.
— Для агитплакатов за вакцинацию вы взяли, пожалуй, самую известную работу Эль Лисицкого «Красным клином бей белых». Это тоже неспроста?
— Наш город связан с Лисицким. В Новосибирске проживают его потомки, и город давно апроприировал этот факт и всё то, что связано с авангардом. Лисицкий — это рабочая машина авангарда, в отличие от квазирелигиозного Малевича, нарисовавшего один квадратик. Я считаю, что Лисицкий — это авангардист номер один, который своим клином на столетие вперёд задал вектор существования и полиграфического дизайна, дизайна среды и других сред. Отсылок к Лисицкому в разы больше, чем к Малевичу.
Мы решили, что поскольку наш город не чужой Лисицкому, то и антивирусная пропаганда должна строиться на его знаменитой работе «Клином красным бей белых» — «Вакциной бей вирус».
— В разные времена в искусстве всегда были всевозможные табу. Кажется, ещё недавно был период, когда запретов не было и можно было всё. Сейчас опять вернулась цензура. Чего сегодня художнику нельзя?
— Возьмите подзаконные акты последних 20 лет, постройте их темпорально, и вам сразу станет ясно — чего нельзя и с какого времени. В 2014 году, когда квазирелигиозные активисты пытались влиять на общественное мнение — нельзя было одно; сейчас — другие запреты. Насколько быстро это меняется, ротируется и присовокупляется, я не слежу. Мне кажется, что всё можно. Если художественная мысль точна и убедительна.
— В ЦК19 вы работаете уже два года. Чем вы заняты, какие у вас должностные обязанности? Какой-то новый опыт получили, новые открытия сделали на этом посту?
— Я начальник отдела художественных проектов. Выставки и события вокруг них (экскурсии, медиации) — это всё в худпроотделе. Сюда я как псевдоавангардист пытаюсь тащить разное — новое и псевдоновое.
Тащу сибирский иронический концептуализм, сибирскую бумажную фантастическую архитектуру, третий сибирский иронический авангард... Тащу всё, что тащится.
— Можете назвать имена молодых сибирских (не только из Новосибирска, но и из Сибири вообще) художников с перспективами? Чьё имя непременно прогремит?
— Конечно, могу. Дамир Муратов, Василий Слонов, Андрей Чернов...
— Постойте, молодых!
— Так они на десять лет моложе меня. Молодые.
— Давайте в возрасте до 30 лет.
— Фил Крикунов. Артём Лоскутов. Правда, ему больше тридцати. Лоскутов в составе творческого объединения CAT (Contemporary Art Terrorism), в котором было четыре человека, лет 20 назад основал Монстрацию. Потом трое удалились, а Тёма остался, чтобы мощно вести этот проект. Как на Голгофу.
У Филиппа Крикунова был отличный проект — чтение стихов голодающего поэта на Центральном рынке, совмещённое с гламурными фотосессиями с сытыми продавцами.
Как бы ни хотелось быть авангардистом, всё-таки дети растут медленно. Печально, но процесс этот очень эволюционный, а не революционный. Молодёжь слушает бредни про авангард, и им это нравится, они начинают что-то делать. Эволюционно чуваки стараются как-то слепить собственную парадигму и приобрести художественный опыт. Откалываются и занимаются своими делами, личными художественными практиками, так сказать.
Понимаете, пафос и поэтика революции — в скорости. В быстром сломе. В скоростной диктатуре. А с арт-детками так не бывает.
Авангардистскими методами не выходит. Становление больших фигур в авангарде (и не только) происходит потихоньку — шаг за шагом.
— Вы же участвовали в первом фестивале «48 часов Новосибирск». Что запомнилось больше всего?
— На прошлом фестивале «48 часов Новосибирск» я сделал большой проект: на три дня открыл музей-рюмочную «Синих носов». Уверен, что лучше всего искусство воспринимается по кабакам. Завешиваешь притон «Синими носами», которые всем понятны (и пионерам, и пенсионерам), тут же какой-нибудь рок-н-ролл группы Nuclear Losь и водка бесплатная. Вот так и было. Топовый проект.
На том фестивале мне запомнилось одно кино немецкого художника. Про серьёзность иронизма. У художника на веке было устройство, которое мешало закрыть глаз, и поэтому он постоянно плакал. Он сидит и плачет о серьёзности состояния актуального российского искусства.
— Современный художник обязательно должен уметь рисовать голову Давида?
— Это давний спор о том, обязательно ли современному художнику уметь рисовать. Я считаю, что обязательно. Ты должен быть технически оснащённым художником — уметь рисовать, освоить базовые навыки, которые преподают в творческих институтах, желательно ещё и соображать, и превращать мысли в тексты. Все эти технологии претворяют твои идеи в форму — изо, тексты, медиа.
Если ты этим не владеешь, то ты технологически беспомощен и зависим от тех людей, которые реализуют за тебя твои проекты. Это часто бывает, и потом эти неумелые художники жалуются на диктат кураторов.
А куратор как-то художника по-своему понял, интерпретировал не так, как тот якобы придумал. А потом за него всё сделал и выставил. В итоге художника пинком под зад выгнали/выставили из выставочного зала, и он жалуется, что кураторы апроприировали их деятельность. А как тебя, убогого, не апроприировать? Ты же ничего не умеешь.
— Когда говорят «Мизин», подразумевают «Синие носы»...
— Натюрморт из колбасы?
— Насущной, полагаю. Арт-группа «Синие носы» — это уже история или она жива и работоспособна? Что в ней и с ней сейчас происходит?
— Работаем. Последние несколько проектов мы сделали для московской триеннале. Сняли видео «ФСИК». Мы посчитали, что сейчас настолько всё отцензурировано, что музейные и культведомства уже фактически стали «федеральной службой исполнения культуры». Короче, есть проекты, и мы их делаем.
Группа «Синие носы» — это взрослые одиозные ребята с отработанной стилистикой. Ждать от нас чего-то сверхнового не стоит. Вот мы снимали дурацкое ироническое видео на коленке, а тут вдруг занялись городской скульптурой и поставили истукана перед оперным театром — это вряд ли. Зритель привык и требует стандартных трюков. Не надо ждать от «Роллинг Стоунз» балетных па. Это некие шоры восприятия.
— Это проблема для художника?
— С одной стороны, да. Но с другой стороны, когда ты узнаваем на рынке, где ты спекулируешь своими пирожками, это, наоборот, воспринимается нормально. Люди узнают: «А, это „Синие носы“. Знаем, берём».
— По какому принципу продаются ваши работы? Сколько копий у «Эры милосердия» (целующихся милиционеров)?
— Для тиражного медиаискусства (видео, фотографии) зачастую применяется продажная схема «семь плюс три» — это когда делают десять отпечатков, их нумеруют, семь идут галеристам, которые берут себе процент, а тремя копиями художник может распоряжаться сам. Если у него контракт с галереей, то он должен поделиться с галеристами.
Иначе покупатели, коллекционеры заявят, что спекуляции неприемлемы, и перестанут покупать.
— Авангард — это же не всегда провокация? Или всегда?
— Разумеется, не всегда. Есть в нём и серьёзные спекулянты. Тот же Малевич с его псевдорелигией и завываниями про беспредметный мир и новый супрематизм, с его мантрами о том, что он в космосе нашёл чёрный квадрат, с его очередями учеников. Я бы сказал, что всё это ритуальное авангардистское мракобесие.
Есть Татлин, который строил башни и ненавидел Малевича. Как-то раз при учениках выбил из-под него табуретку. Тот упал на пол, и Татлин ему, показав кулак, сказал — вот и сиди на своём беспредметном. Это анекдотично, но на самом деле не смешно — он же фактически в церкви выбил трон у иерарха на глазах его учеников.
Основная художественная доктрина современного искусства Сибири сегодня — это сибирский иронический концептуализм (СИК). После выставки Лисицкого «Эль-130» и дискуссии вокруг неё это третий сибирский иронический авангард. И это весело.
Лет десять назад мы сделали несколько больших выставок от Красноярска до Риги под общим названием «Соединённые штаты Сибири» — основу сибирского иронического концептуализма. Следующей зимой надо делать «СИК-Медиа», куда войдут так называемые медиа — фото, видео, мемы... В августе ездили в киноэкспедицию на юг Красноярского края, под Минусинск, наснимали там много материала для новых проектов.
Но, как мы уже говорили, иронический авангард — это доктрина молодых. Но ультрамолодые сопротивляются ей изо всех сил — Эдипов комплекс... Мы-то всё ржём, нам всё по приколу, а молодёжь напряжённо серьёзная. С каменными лицами. Спекулятивно делают вид, что искусство — это очень серьёзно. Пишут невнятные тексты, цитируют французских философов. Как говорят в сети, «на сложных щах». Понятно?
— Нет.
— Вот и мне не очень. Скучища страшная, выдаваемая за современное искусство. Тексты унылые, рожи каменные, чушь претенциозная. А они делают вид, что они серьёзные художники. Это непонятно. Но такого рода действительность есть.
— Но они же называют это искусством?
— Да, но это не значит, что оно от этого становится искусством. Они же не старик Хоттабыч, который поколдовал «экс-бекс-пекс», и вот оно — искусство. Нет. Искусство — это работа. Причём осмысленная. Как говорил Пикассо, «талантливые художники копируют, а гениальные воруют». Но даже красть надо с умом. А тут бестолковка какая-то, бошечки пенопластовые.
— Тогда давайте назовём основные критерии, по которым мы можем определить, что вот это искусство, а вот это — нет.
— Так уже назвали. Осознанность. Здравый смысл. Вот у Гройса: «Чем более ты девиантен (ненормален), тем более ты художник». Но осмысленно девиантен. Осознанная шизофрения. То есть с одной стороны художник — это исследователь, с другой — фрик.
Недавно я встретил ребят — типа молодых художников, которые собрались на Алтай. Я их спрашиваю: «Зачем вам на Алтай?» А они говорят: «Там место силы, и там мы будем делать искусство — ленточки вязать на деревья». Я им говорю: «Вам не на Алтай нужно, а в библиотеку».
Не идут.
— На ваше творчество когда-нибудь жаловались в полицию, прокуратуру?
— Конечно. И не раз. «Целующиеся милиционеры» вызвали скандал с министром культуры Соколовым. После этого Саша Шабуров сказал: «Да мы министров, как перчатки, меняем». Что вскоре и произошло.
В 2012 году выставка современного искусства «Родина», которую я курировал, вызвала бурную негативную реакцию у квазирелигиозных радикалов, и тогда в адрес художников даже поступали угрозы «башку отрезать».
Троица на конях «Инно, Нано, Техно» тоже кое-кого не устроила. Её посчитали издевательской копией картины Васнецова «Три богатыря», которые якобы символизируют три сословия царской России, а тут они превратились в каких-то голых баб.
В общем, если человек хочет обидеться, то у него масса возможностей это сделать, а там были ребята, заранее радикально настроенные на обиду.
Так что надо дружить с головой. Хоть бы и с пенопластовой.
#Интервью #Культура #Культурный город #Город в лицах #Молодежь