{{news.content}}
{{news.date}}
{{news.section.name}}
30 мая на радио «Городская волна» (101.4 FM) прозвучал очередной выпуск «Разговора об истории Новосибирска». В гостях в студии побывал историк, сотрудник отдела Музея Новосибирска «Музей на набережной» Сергей Чумаченко.
«Новосибирские новости» публикуют полную расшифровку программы.
Евгений Ларин: Повод для разговора у нас сегодня поистине велик. 100 лет назад, 25 мая 1925 года, Новосибирск, тогда ещё Ново-Николаевск, официально стал столицей Сибири. В этот день Президиум ВЦИК, то есть Всесоюзного центрального исполнительного комитета, утвердил постановление об образовании Сибирского края с центром в Ново-Николаевске. И вот с этого момента наш город стал не метафорической, не воображаемой, а самой настоящей столицей Сибири. Причём, настолько я понимаю, всей Сибири.
Сергей Чумаченко: Смотря что понимать под Сибирью. Если мы говорим о территории от Урала до Дальнего Востока — то да.
Евгений Ларин: Какие современные территории включал в себя Сибирский край?
Сергей Чумаченко: В основном это были области Западной Сибири — Новосибирская, Томская, Кемеровская или Кузбасс, Алтайский край и Республика Алтай, Омск и принадлежащая ему область. На севере — современный Ханты-Мансийский автономный округ, а на востоке — Красноярский край и Иркутская область.
Евгений Ларин: Иркутская область, по-моему, присоединилась чуть позже, верно?
Сергей Чумаченко: Нет, Иркутская губерния вошла в Сибирской край в том же 1925 году, но её к тому моменту ещё не успели районировать. Это очень интересно, потому что в 1925 году Сибирский край состоял из определённого количества округов и одной губернии — Иркутской. Её реорганизовали только в 1926 году.
Сергей Чумаченко. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Евгений Ларин: Я так понимаю, что к столичному статусу мы шли поэтапно, шагами. Это произошло не внезапно. А начинать отсчёт нашей столичности нужно, очевидно, с создания Ново-Николаевской губернии. Или ещё раньше — с создания Ново-Николаевского уезда, ведь когда-то Ново-Николаевск был безуездным городом Томской губернии. Потом город стал центром Ново-Николаевского уезда, потом — губернии, а уже затем началась вся эта чехарда с переездом сюда Сибревкома и всех общесибирских учреждений. Видимо, это явления одного порядка — подготовительного этапа?
Сергей Чумаченко: Думаю, то, что наш город стал центром губернии, скорее стало следствием того, что сюда из Омска летом 1921 года переезжает Сибирский революционный комитет. И чтобы придать новому месту его размещения более высокий статус, создают Ново-Николаевскую губернию. А Ново-Николаевский уезд появился ещё в 1917 году. Так что подготовительным этапом скорее можно назвать переезд Сибревкома, а создание губернии — это дополнительная приятная плюшка для города.
Евгений Ларин: То есть когда в Ново-Николаевск переводили Сибревком, то уже, судя по всему, думали о том, чтобы сделать город сибирской столицей.
Сергей Чумаченко: Конечно. Город уже становился пусть и неофициальной столицей Сибири, но местом размещения главного органа власти в Сибири, выше-то никого не было.
Евгений Ларин: И здесь надо разобраться с принципиальным вопросом.
Почему всё-таки на роль административного центра Сибири ещё до 1925 года был выбран Ново-Николаевск, будущий Новосибирск?
Это ещё не очень большой и очень молодой город. Ведь можно было выбрать один из старых и более авторитетных сибирских городов — Красноярск, Иркутск, тот же Томск, у которого был большой управленческий опыт, или Омск, у которого был маленький управленческий опыт, но была большая претензия, или Тобольск, первая сибирская столица. Можно было вернуть историческую справедливость. Но нет, выбрали Ново-Николаевск!
Сергей Чумаченко: А здесь всё просто. Его выбрали по той же самой причине, по которой он вообще появился здесь и стал развиваться из посёлка в город: Ново-Николаевск стоит на пересечении всех путей. На экскурсиях у нас в музее я неоднократно говорил, что в Европе все дороги ведут в Рим, а в Западной Сибири да и во всей Сибири вообще практически каждая дорога заканчивается в Ново-Николаевске.
Евгений Ларин: Или начинается из него!
Сергей Чумаченко: Находясь здесь, Сибирской революционный комитет оказался практически на пересечении всех дорог. И, что самое важное, он оказался в непосредственной близости к двум главным на тот момент стратегическим точкам Сибири.
Первая точка — это Кузбасс с его углём. Конечно, там не было всех современных шахт, но ещё до революции там работал «Копикуз» (Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей — прим. автора), который добывал уголь для Транссибирской магистрали, для железной дороги, а это главное транспортное средство всей Сибири. Пока нет автомобильных трасс, пока нет самолётов, железная дорога — это наше всё. А в Кузбассе добывают то, на чём она работает.
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Вторая стратегическая точка — это Алтай с его зерном. Алтай был самой населённый областью Сибири, как в то время, так и, если я не ошибаюсь, сейчас тоже. В дальнейшем через Алтай будет построена ещё и связь со Средней Азией — знаменитый Турксиб. Таким образом, Ново-Николаевск был точкой пересечения всех путей, близкой к главным ресурсам.
Евгений Ларин: Вся логистика здесь.
Сергей Чумаченко: Как в компьютерной игре: базу нужно ставить поближе к ресурсам. Здесь то же самое.
Евгений Ларин: Я правильно понимаю, что Сибкрай — это бывшая сибревкомовская Сибирь, то есть та территория, которой до 1925 года управлял Сибирский революционной комитет?
Сергей Чумаченко: Эту территорию немножко подрезали в начале 1920-х годов, когда стали выделяться национальные республики. Но, в общем, да, Сибирский край — это территория сибревкомовской Сибири.
Евгений Ларин: Действительно, Сибирский край был громадной территорией — почти 4,5 миллиона квадратных километров по площади и больше 8 миллионов человек населения.
Сергей Чумаченко: Практически 10 миллионов человек к 1930 году.
Евгений Ларин: Огромнейшая территория и по тем, и по нашим временам тоже. Далеко не каждое государство может похвастаться такими размерами.
И здесь возникает резонный вопрос: зачем нужно было создавать такую огромную территориально-административную единицу?
Для того, чтобы об неё споткнуться? Для нас сейчас очевидно, что управлять таким монстром совершенно нереально! Но всё равно это стали делать.
Сергей Чумаченко: А вот здесь две важные поправки. Во-первых, то, что мы сейчас, в нашем XXI веке, подразумеваем под Сибирью — это чуть более сложная структура, чем 100 лет назад. Ведь ещё нет огромного количества заводов, а население, даже те 10 миллионов человек, — это меньше современной Москвы. Сейчас в Москве больше 13 миллионов человек.
Евгений Ларин: Ну да, Москва у нас, как известно, резиновая.
Сергей Чумаченко: Да, территория обширная, 4 млн квадратных километров! Ужас какой-то. Но с другой стороны, всё население-то на юге. Оно тонкой линией «размазано» вдоль Транссибирской магистрали — и сейчас ситуация особо не изменилась. Чуть севернее от Транссиба, чуть южнее, Алтай — и всё. На севере, там, где сейчас находится, например, современный Норильск и другие северные города, тогда населения-то не было. Там и сейчас его особо нет. Только оленеводы кочуют.
Таким образом, население Сибири было меньше, меньше было предприятий, заводов. И всё в Сибири было очень удобно сконцентрировано вокруг главного пути. Это первое.
Но есть ещё и второе. Почему вообще начали укрупнять?
Евгений Ларин. Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Евгений Ларин: Это гигантомания в духе ранней советской эпохи?
Сергей Чумаченко: Это очень интересно. К 1929 году, когда эта реформа, связанная с укрупнением, закончится, в нашей стране останется только 30 субъектов. Чуть больше десятка автономных советских республик, семь краёв, шесть областей и далее по списку. Для сравнения сейчас, в 2025 году, в России 89 субъектов. У нас только областей — 48.
Евгений Ларин: Но они маленькие, да?
Сергей Чумаченко: Конечно, по сравнению со своими предшественниками столетней давности они маленькие.
Всё это было связано с тем, что в 1920-е годы очень активно начинает работать Госплан СССР.
Это ведомство, которое отвечало за все плановые цифры и за развитие. Госплан формирует экономические районы.
Предполагалось, что экономический район, охваченный одним административно-территориальном субъектом, внутри себя будет иметь достаточно обширную специализацию и при этом он будет, конечно, не самодостаточным, но это будет большая единица, внутри которой всё будет взаимосвязано, и которая будет выдавать некий конечный продукт.
Таким образом, Сибирский край был большой административно-территориальной единицей, которую придумал Госплан, а управлялась она ещё и местным совнархозом, советом народного хозяйства.
Евгений Ларин: А чем была плоха прежняя система административно-территориального деления, — губернии, уезды, волости? Слишком от этих названий пахло империей?
Сергей Чумаченко: Да, с одной стороны, это было прошлое, от которого старались избавиться. Но с другой стороны, всё упиралось в экономику. Предполагалось, что у нас новая советская социалистическая республика, и устройство нашей жизни тоже должно быть новым — советским, плановым.
Евгений Ларин: Каким бы ни было хорошим старое...
Сергей Чумаченко: У нас всё новое! Мы новый мир построим. И новая власть посчитала, что все эти губернии, которые нарезали в стародавние царские времена, были созданы без учёта промышленных баз, логистики снабжения — так, как, видимо, сложилось исторически. А экономический район должен быть связан внутренними связями. Например, в Томске пилят дерево, потом это дерево нужно привезти в Омск на мебельную фабрику. А это разные губернии! Как-то это неправильно, не увязывается экономически. Поэтому всё это надо было увязать в единый хозяйственный комплекс, который не будет разделён административными границами и будет подчинён одному общекраевому управлению — краевому совнархозу.
Евгений Ларин: Так делали только в Сибири? В западной части страны оставались мелкие административно-территориальные единицы?
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Сергей Чумаченко: Нет, ни в коем случае. Укрупнение шло по всей стране. Сибирь в этом отношении даже не была первой. В 1923 году первой такой крупной единицей стала Уральская область, в которую вошли территории современной Свердловской и Челябинской областей, а также Обь-Иртышская область, которая сейчас находится на территории Омской области, а тогда центром её была Тюмень. Всего к 1929 году в Советском Союзе было создано шесть областей и семь краёв.
Евгений Ларин: Мне кажется, что чисто в организационном плане на создание такой махины, как Сибирский край — чтобы в этой системе всё заработало, как надо — должно было уйти несколько лет. А за эти несколько лет, как показывает нам история, уже пришло понимание, что нужно всё это теперь разукрупнять. В 1930 году Сибирский край распилили на Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский. Действительно, пришло понимание ошибки? Что именно пошло не так?
Сергей Чумаченко: Советское государство решило, что оно хочет развиваться очень быстро. Началась индустриализация.
И одной из особенностей этой индустриализации стал отказ от местных органов управления и централизация всего.
До этого в Сибирском крае всем владел крайисполком и краевой совнархоз. Там сидели мегамозги, которые рулили всей экономикой края.
Евгений Ларин: Очень трудно, кстати, представить себе эту армию чиновников!
Сергей Чумаченко: Причем они справлялись. Были, конечно, проблемы — край всё-таки очень большой — но они на удивление справлялись. А теперь вся эта система начинает дробиться. В 1930-х годах совнархозы упраздняют, их разбивают на отдельные наркоматы — народные комиссариаты.
Евгений Ларин: То есть министерства?
Сергей Чумаченко: Да, говоря современным языком, министерства. И получилось, что вся эта огромная территория, которая пусть не очень густо населена, но всё-таки очень большая и очень сложная, уже не нужна. Всеми отраслями по отдельности управляют наркоматы, какой-то местный орган уже не нужен. И всё это начали разукрупнять.
Евгений Ларин: Словом, теперь все экономические связи, вся отраслевая логистика — в голове у народного комиссара.
Сергей Чумаченко: Да. Вместо некой региональной экосистемы всё теперь увязано в центре. Лишнюю краевую ступень убирают, и с 1930 года начинается программа разукрупнения — не только в Сибири, но Сибирский край в этой реформе стал первым. Кстати, как они удивительно попадали: Сибирский край был создан 25 мая 1925 года, а Западно-Сибирский — 30 июля 1930 года.
Евгений Ларин: Следили за красотой!
Сергей Чумаченко: А дальше разукрупнение началось по всей стране.
Фото: Ростислав Нетисов, nsknews.info
Евгений Ларин: Кстати, я когда разбирался в этих процессах, мне показалось, что, возможно, было сделано так: сначала всю территорию, которой управлял Сибревком, как есть — для удобства, чтобы не создавать сразу больших проблем — передали Сибкрайисполкому. А потом уже стали её дробить и упорядочивать управление.
Сергей Чумаченко: Со стороны это действительно выглядит так. Но всё это надо связывать со стремлениями, которые были в центре. Если в центре предполагали, что края будут жить сами в себе, то пусть они так и живут. А когда стало понятно, что нет, то и краёв не стало.
Евгений Ларин: Можно ли сказать, что после всех этих укрупнений и разукрупнений, условно говоря, к 1944 году, когда Новосибирская область, после выделения из неё сначала Кемеровской, а потом Томской области, обрела практически свои современные очертания, мы, в общем, вернулись к прежнему административному делению, только вместо губерний появились области и так далее, но только уже с другими названиями и в других границах? От чего ушли, к тому и пришли?
Сергей Чумаченко: Да, это была по сути та же система. Крупных краев не стало, а современные края — это, в общем, аналоги областей, только больше. Они тоже делятся на районы.
Евгений Ларин: Но мы в итоге получили хороший опыт того, как делать не надо. Но, наверное, главная вещь, которую мы получили в результате событий 1925 года — это статус и понимание Новосибирска, которое существует и по сей день. Есть, конечно, Сибирский федеральный округ с центром в Новосибирске.
Но как наш город стал в 1925 году столицей Сибири, так и по сей день мы не можем и не хотим отказаться от этого статуса.
И всем, кто пытается этот статус Новосибирска оспорить, мы доказываем, что они не правы.
Сергей Чумаченко: Но плюсов-то было очень много. Из-за того, что Новосибирск становится центром, денежные транши, которые поступают в Сибирь, проходят через наш город. На создание КМК — Кемеровского металлургического комбината — потратили запредельную сумму в рублях, а деньги все шли через наш крайисполком. Именно в Новосибирске был построен квартал Кузбассугля, где жили руководители кемеровских угольных предприятий. В нашем городе находились головные управления организаций Сибирского края. Статус центра дал нашему городу стимул к строительству — например, представители Кузбассугля не хотели жить в бараках, они хотели жить в хороших красивых многоэтажных домах. И они в Новосибирске стали появляться.
Также в числе преимуществе — возможность влиять на принятие решения. Так, например, завод «Сибкомбайн» было решено строить не в Омске, а в Новосибирске. Таковы были выгоды административного статуса центра Сибири.
Евгений Ларин: Ну, а дальше уже нужно было держать марку — развиваться городу нужно было быстро и качественно.
Сергей Чумаченко: Конечно, город быстро менялся. Новосибирск должен был стать новой символической красной звездой на карте Сибири.
#Интервью #Городская история #Культурный город #Город знаний #Развитие города #Городская волна
